Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Пятый дневник Тайлера Блэйка
Шрифт:

Блэйку отчасти было смешно за самого себя, ведь он, казалось, волновался из-за того, что должно было произойти даже больше, чем его сестренка. Но, тем не менее, Тайлер уже предвкушал, как после операции свозит свою сестру в лес. Он знал, что лес и его музыка должны были понравится ей.

– Уже… завтра… – прошептал Тайлер, глядя на себя в зеркало.

Тайлер уже слышал, как в его душе играет кода всей той ужасной симфонии, что он слушал и играл десять лет. Он даже улыбнулся от осознания того, что ему больше не придется носить маску, ему больше не придется выходить на сцену и лгать всем, кто его окружает. Все будет великолепно – Блэйк знал это. Блэйк не без слез счастья на глазах уже видел перед собой все то, что ему и Карли предстояло: он видел, как они будут путешествовать, как она станет замечательным механиком, видел, как она когда-нибудь выйдет замуж, а он, Тайлер, будет возится уже со своими

племянниками, такими же милыми и замечательными, как и его сестра. Блэйк даже не жалел, что за все это время так и не обзавелся собственной семьей. Он понимал, что он был лишь посредником между его матерью и Карли. И он был бесконечно рад, что он пронес это бремя и что теперь с Карли все будет хорошо. Тайлер пожертвовал собой ради того, чтобы его сестра была счастлива; он пожертвовал своей свободой и своим настоящим лицом, играя жуткую роль, ради того, чтобы Карли никогда не пришлось надевать маску; он отказался ото всего, что мог позволить себе в течение всех этих лет, но лишь ради того, чтобы все это потом было у его возлюбленной сестры. И это было не напрасно! Тайлер впервые в жизни ни на йоту не сомневался теперь, что все это было не зря.

Тайлер заварил себе крепчайшего кофе и сел за свой письменный столик, чтобы написать в дневнике новую запись, после чего закрыл записную книжку и отодвинул ее в сторону, а сам отпил немного из своей чашки. Тайлер просто не мог оторвать от себя мысли о том, что уже завтра он будет, возможно, счастливейшим человеком на свете, а уже через пару лет он увидит, как самой счастливой девушкой становится его милая Карли.

Тайлер заглянул в ящичек стола, где лежала его новая записная книжка. Теперь он начнет жизнь с чистого листа. Он отложит чертов пятый дневник куда подальше и сможет начать новый. Он и Карли. Все маски были сняты. Все роли отыграны, а арии спеты. Теперь для них звучала лишь кода, сулившая своим собственным окончанием лишь счастье, полное самой искренней и душевной музыки. Немой остался легендой, как и Кристофер Грин. Без сомнения, теперь Тайлер мог не вспоминать о них и обо всем этом дьявольском карнавале.

Телефонный звонок раздался, когда Тайлер уже допивал кофе и был уже намерен пойти на кухню, чтобы убрать чашку. Блэйк отставил кофе в сторону и поднялся со стула. Звонок посреди дня? Как правило Тайлеру в такое время без единой на то причины мог позвонить только Альберт. И Тайлер действительно подумал о нем. Он подумал на секунду, что возьмет трубку и услышит низкий басистый голос своего лучшего друга, который, наверняка, обеспокоен тем, почему Тайлер не на работе и на кой черт он соврал Нэшу, что болен. В этом был весь Улам. Был. Но теперь не было ни Альберта, ни даже того же Томаса. Они оба были лишь отголосками прошлого. Они теперь были сыгранными нотами на перевернутом листе. Они отыграли свои роли и ушли со сцены. Особенно не вовремя ушел Альберт. Тайлер бы очень хотел, чтобы ему звонил именно он. Чтобы он поддержал его и Карли. Чтобы он снова сказал ему, что все будет отлично и сообщил по телефону, что им нужно встретится. Тогда бы он обязательно рассказал Тайлеру о новой придуманной им авантюре, как это всегда бывало в их детстве.

Но ничего этого Тайлер уже никогда не услышит.

Блэйк подошел к телефону, в очередной раз мысленно задавшись себе вопросом, кто мог бы звонить ему. Тайлер чуть помедлил, решив поскорее выяснить это, и снял телефонную трубку. Он поднес ее к уху и своим привычно дрожащим голосом спросил, кто тревожит его в такой час.

Сначала он услышал фамилию, а потом уже стал слушать то, как ему что-то говорили. Тайлер слышал слова прерывисто и неотчетливо, потому что он не хотел их слышать. Он не слушал, он просто держал трубку у своего уха и смотрел в сторону окна. Он замер, почувствовав, как пол уходит у него из-под ног, а дом мгновенно рушится, обращается в пыль, в прах. И он падал. Он падал вниз, в бездонную пропасть, в холодную и безмолвную пустоту, которая затягивала его все ниже и ниже, заставляя полностью тонуть в этой темноте. Тайлер боялся темноты.

В комнате раздался глухой удар об пол, и телефонная трубка упала рядом с лицом Тайлера, а из нее продолжали доносится приглушенные слова:

– Мистер Блэйк? Мистер Блэйк, Вы меня слышите?

***

Тайлер и раньше проваливался вот так в свой темный мирок, где никого не было и где он чувствовал лишь теплые объятия своих иллюзий и тихую почти беззвучную музыку. Ему всегда отчасти даже нравилось нырять в эту пропасть с головой. Она всегда казалась ему такой манящей и такой уютной, что ему не хотелось вылезать оттуда, но, как правило, его вырывал оттуда жутчайших запах нашатыря. Но на этот раз рядом не было доброго

доктора Клауса или его лучшего друга Альберта. На этот раз Тайлер лежал на полу так долго, что пустота для него стала вмиг холодной и негостеприимной. Она выталкивала его из своих объятий в то время как он искал у нее спасения и приюта. Она всем своим поведением показывала, что Тайлер больше не нужен ей, что она больше никогда не обнимет и не приласкает его, как было раньше. Она жестоко ударила его в самое сердце и оттолкнула от себя в реальный и уродливый мир. А в реальном мире за окном уже бушевала гроза и ливень, который играл по крыше свою бездушную сонату.

Блэйк лежал посреди темной комнаты, глядя на телефонную трубку, из которой раздавались короткие гудки. Он лежал и чувствовал, что он до сих пор был в темноте. В непроглядной тьме, из которой не было выхода. Он дошел до конца коридора, где, как ему казалось, горел свет, но его не было. Впереди была лишь тьма и даже единственная свеча, свет которой сопровождал Тайлера, погасла. Погасла навсегда. Погасло все: погасли фонари, прожектора над сценой, лампы и даже солнце. Тайлер чувствовал, как сама жизнь его разума медленно угасает и ускользает из его рук. Все закончилось.

Голова Тайлера вмиг опустела, а душа унеслась куда-то прочь, за пределы реальности, будто ее никогда и не было. Все вокруг стало серым и холодным. Все вокруг Тайлера покрылось гнилью и плесенью. И Блэйк лежал в этой грязи не в силах пошевелится. Он упал в лужу и ноги отказывались поднимать его. Все его тело было разорвано жестокой реальностью, растоптано и брошено в воду. Тайлер не умел даже плавать. Он погружался на глубину, захлебываясь и теряя кислород. Он разрывался на части и терял последние капли крови, мучительно умирая и потеряв всякую надежду на спасение. Но надежды не было с самого начала.

Тайлер лежал. Он просто лежал и, как ему казалось, умирал.

Но он был жив.

Из груди внезапно вырвался вой отчаяния. Тайлер взвыл, закричал, взревел от боли и скорчился на полу, свернувшись в комок сырости и грязи, схватившись за волосы. Тайлер нещадно вырывал со своей головы черные волосы, вперемешку с теми седыми прядями, что у него были. Он пытался разорвать свое лицо, он рвал себя на части и кричал от боли. Он бился головой о пол и орал, пытаясь избавить себя от сковавшей его агонии. Он выл, бился в истерике и пытался снова потерять сознание, но по собственной воле у него не выходило ничего. У него не выходило снова схватить скрипку и заиграть музыку. Он кулаками разбивал маску на тысячи осколков и вгрызался в нее зубами до крови. Тайлер заливался слезами, глотая кровь, сочившуюся из прокушенной губы.

Истошный вопль заглушил разве что раскат грома. Голос у Блэйка хоть и был сильным, но в ту минуту он был будто бы раздроблен на части, которые короткими порциями вырывались из уст, словно рвота. Сам Тайлер чувствовал себя оголенным, чувствовал себя освобожденным от ярких и красивых иллюзий. Он упал в реальность и теперь не мог сдержать крик. Все лицо его жгли горькие слезы, которые он не мог вытереть, измазывался ими, не в силах остановить бесконечный их поток. Они сами лились у него из глаз, он просто не в силах был сдерживать их. Он не в силах был сдерживать даже собственный стон.

Тайлер снова разошелся в душераздирающем крике и медленно поднялся на колени, после чего вновь закрыл лицо руками.

Он опоздал. Он так увлекся своей чертовой ролью в пьесе, что опоздал и совсем забыл о том, что есть жизнь за пределами оперы. Ему не играла никакая музыка. И вовсе не было никакой симфонии. Не было никакой любви. Не было никакой музыки. Не было ничего, это все было сном. Это все было чертовски страшным и повторяющимся изо дня в день кошмаром. Все это время была только смерть.

Блэйка не окружало ничего кроме смерти. Он так забылся в своем сне, так полюбил лживую и нелепую песенку жизни, что совсем забыл, что жизни у него никогда не было. Никогда не было. Ни у него, ни у Карли. Не было даже Карли. Теперь не было.

– Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! ТЫ… СЛЫШИШЬ?! – Тайлер вскочил на ноги и, вскинув голову вверх закричал куда-то в потолок, обращаясь, казалось бы, к трещине в потолке. – Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!

Внезапно Блэйка захлестнула ярость. Он почувствовал самую откровенную и похотливую ненависть не только к Всевидящему, но и к своей сестре. Гнев, что все это время он сдерживал, вырвался наружу. Тайлер без какой-либо пощады к своей тесной сцене внезапно решил станцевать. И в партнеры ему попадались несчастная раскладушка, дверца шкафа, стул, постельное белье – все, что он, Блэйк, мог без труда разбить, разломать, разорвать. Он готов был разорвать даже этот отвратительный мир, это серое и никчемное полотно, если бы только у него была такая возможность. Но ничего кроме своей опустевшей и безжизненной теперь уже навсегда комнаты он не мог.

Поделиться с друзьями: