Пятый прыжок с кульбитом

А за окном продолжался диспут.

– Поступил сигнал о странной стройке, Степанида Егоровна, - извиняющим тоном сообщил капитан.
– Обязан отреагировать.

– Злые языки, - убежденно отрезала бабушка.
– Наговаривают. Брешут что ни попадя, а ты веришь?

– Да уж, не перевелись еще любители анонимок, - согласился участковый, но потом спохватился: - А как поживает Нина Ивановна? Здорова ли?

– А что ей сделается, - хмыкнула бабушка.
– У нее работа тихая, спокойная. Ну ты же знаешь. Только вот Нина в командировке немного застряла, а так все нормально.

Капитан недоверчиво нахмурился:

– А когда домой вернется?

– Это, милок, только ее начальству ведомо.

– Ну да, ну да...

– Слушай, Григорий Захарович, а чего это мы мерзнем на холоде?
– сладким голосом вдруг вопросила бабушка.
– Самое время выпить чайку! Да, Тоша? Приглашай гостя к столу, раз такое дело. В тепле и документы листать сподручнее.

– Не знаю, удобно ли, - принялся отнекиваться капитан, совершенно неубедительно.

– Пошли-пошли! Чайник уже свистит, а пирог разогреется мигом.

– Ну, только если только на минутку...
– сдался участковый.

Его поколение прошло долгую войну, где познало жесткое правило - ешь сейчас, коли есть возможность. Отказываться глупо, ведь неизвестно, когда доведется поесть в следующий раз.

– Тоша вчера расстарался, - наседая, бабушка продолжала вовсю спойлерить.
– Пирог знатный! С рисом, яйцом и рыбой. Посидим, покалякаем...

– Хм...
– крякнул капитан.

– ... А потом о криминальной обстановке на районе поведаешь, ладно?

Утихая, голоса плавно удалились в сторону летней кухни. Я облегченно вздохнул: вроде пронесло. Условно говоря, нам бы только ночь простоять да день продержаться. Психологи утверждает, что люди помнят новости очень короткое время. Тем временем наша пристройка «врастет» в пейзаж, станет привычным элементом двора. То есть из ленты местных новостей исчезнет, особенно, если найдется достойная замена для пересудов. Стерпится - слюбится, потому что от зависти до любви один шаг. И чтобы соседи крепче забыли о нашем сарае, надо создать им проблемы. Несколько вариантов «ответки» в голове крутится, спешить не будем. А весной можно будет затеять капитальный ремонт дома, с перепланировкой и новой пристройкой. Вот хочется мне баню, с комнатой отдыха при ней. Но до этого еще надо дожить...

На веранду с кастрюлей в руках заскочил Антон.

– Пошел Веру будить, - пропыхтел он, пробегая мимо.
– Уже уходишь? Спасибо за помощь. Привет там передавай.

Прощально махнув рукой, я осторожно подхватил собачку под грудь. Давно пора ее кормить, а самому отправляться на работу

Глава двадцатая, в которой я обещал ей не участвовать в военной игре, но на фуражке на моей серп и молот и звезда

– Абрам, ты почему до сих пор не в Израиле?

– А что там делать ? Мне и здесь плохо!

. Лежа на кровати поверх одеяла, Арвид Янович Пельше прижимал кулаки к подбородку. Поочередно выбрасывая руки вверх, он боксировал с невидимым противником.

– О, Антон Михалыч!
– слегка смутившись, он поздоровался.
– А я вот физкультурой занимаюсь, как вы советовали. Что скажете хорошего?

Вымыв руки, я присел рядом:

Плохого точно не скажу. Еще один сеанс, и отправим вас домой. А что? Динамика положительная, анализы приличные, - я притворно сдвинул брови, - нечего тут койку занимать.

Спокойно глядя, как втыкаются руки в его живот, председатель КПК удовлетворенно кивнул:

– Давно пора. Устал от безделья, это будто нож в сердце.

Да уж, у такого типа людей иной склад характера. Их интересует мало вещей, не связанных с работой.

– Ну что, приходили к вам гости?
– между делом поинтересовался я.

– Было дело. Побеседовали о том, о сем. Только вот о еврейском вопросе не договорили с Николаем Сергеичем, вашим коллегой. Явилась, понимаете ли, медсестра Катя, и всех выгнала. Представляете, Антон Михалыч?
– он блеснул веселым взглядом.
– Такая строгая сестра, просто ужас. Заботится о моем покое... Так вот, Николай Сергеич настоятельно рекомендовал отпустить всех, кто рвется в Израиль. И майор Радина его поддержала. А что вы думаете о еврейской эмиграции?

– Боюсь вас огорчить, Арвид Янович, - осторожно начал я.
– Но мне кажется, что иногда бываю резок в суждениях. И мое мнение в этом вопросе может не совпасть с линией партии.

– Так-так!
– воскликнул он знакомую припевку.
– А мы, старые большевики, критики не боимся. Излагайте ваши взгляды, не беспокойтесь. Партбилет на стол не потребую.

Пельше добродушно рассмеялся. Работать руками я не забывал, чинить здесь оставалось всего ничего.

– Начать придется издалека, - я прищурился, разглядывая поджелудочную железу.
– Вы в курсе, что Америку открыли стараниями евреев?

– Да что вы такое говорите, - хмыкнул он с одесскими интонациями.
– Мне казалось, что это Колумб сделал.

– Да, конечно. Но денег на первую экспедицию Колумба дали евреи. А вот второе покорение Америки проходило на конфискованные средства, но тоже еврейские. Дело в том, что в средние века для евреев наступили тяжелые времена. Святая инквизиция подогревала христианский фанатизм, и декрет короля Испании о всеобщем изгнании евреев совпал с началом подготовки экспедиции Колумба. Еврейские летописи утверждают: «Там, где кончается история евреев в Испании - начинается история их в Америке».

– Интересно, интересно, - пробормотал Пельше.
– Где это вы летописи успели прочитать?

Блин, это прокол! Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. Пришлось делать вид, что коварного вопроса не заметил:

– Тогда триста тысяч евреев бежало из Испании. Они рассеялись по Европе. Но легче от этого не стало, притесняли их везде. Добрались евреи и до наших краев, тут тоже проживали соплеменники. Еще тысячу лет назад в Киеве заложили еврейский квартал, примыкавший к Жидовским воротам. Имелась и синагога, возведенная с согласия властей. Киев вообще интересный город - там нашли себе приют и тюрки иудейской веры, и евреи-сефарды из Испании с Португалией, и евреи-ашкенази из Восточной Европы.

– Еврейские погромы там тоже имели место, - заметил Арвид Янович.

– А где этот народ любили и привечали?
– задал я риторический вопрос.
– В те времена евреям было непросто и в Москве. Так, ересь «жидовствующих» была официально осуждена на церковном соборе. Вообще, евреев никогда не жаловали, ни тогда, ни раньше, ни позже. При завоевании Полоцка царь Иван Васильевич постановил: «Согласных креститься - крестить! А несогласных утопить в реке».

Указы о высылке евреев за пределы страны издавали и Елизавета I, и императрица Екатерина Петровна. Исключение делали для выкрестов: «разве кто из них захочет быть в христианской вере греческого исповедания».