Пятый прыжок с кульбитом

– На современном холодильнике должна быть гладкая эмаль или нержавейка. Эх, Дед, такую красоту закрасил...

– Стиль контемпорари любит сдержанные цвета, особенно белый, - обосновал я свое решение.
– И маскировка отличная. Вроде как старинный аппарат, давно здесь живет.

Вера меня поддержала:

– По одежке встречают, по уму провожают.

– Вот именно!
– подхватил я.
– В холодильнике важен его внутренний мир, а не внешняя оболочка.

– М-да?
– Антон почесал подбородок, не надо.

– Чего?

Он пояснил:

– Однако не все наряды в отраду, а иных и вовсе

– Ты же кухонную мебель заказал светло-кофейного оттенка?

– Там еще желтый и зеленый цвет, - напомнил я.

– Вот и хорошо. Потом холодильник в тон перекрашу.

– Это неважно, - решила Вера.
– Магнитиков на него нацепим, вот проблема и закроется. Скажу Аньке, она в разных местах бывает. И учти, Тоша: я тебя люблю. Но ежели что, уйду от тебя к холодильнику.

Вытирая руки полотенцем, порог кухни переступила Степанида Егоровна.

– Так-так, - сказала она, потрогав ногой горку ремней с красным бантом сверху.
– Что у вас тут?

– Подарок мне, под елочку, - гордо сообщила Вера.

– Богатый у вас Дед Мороз. Вещица славная, полезная. И тяжелая на вид... С обновкой вас, ребята!
– она опустила острый взгляд на меня, сидящего на полу.
– А какая у тебя нынче грузоподъемность, Антоша?

– Да, Михалыч, какая?
– выглядывая из санузла, Денис сладким голосом подтвердил свой интерес.

Этот вопрос мне сразу не понравился. Так и тянуло переспросить: «А вы с какой целью интересуетесь?». Люди стали жутко подозрительны в последнее время, особенно я. А вопросы с подковыркой вызывают клинч и отторжение. Впрочем, любопытство Дениса понятно: этот мечтун давно хочет новый фордовский двигатель для «Волги». А в чем бабушкина корысть?

– Так какая, Михалыч?
– Денис повторил вопрос.

Антон с Верой отвлеклись от холодильника, и уставились на меня. В наступившей тишине пришлось отвечать на глупый вопрос о водоизмещении и дальности полета старого корыта:

– Сила дикого шимпанзе эквивалентна силе четырех взрослых мужчин. Сила орангутанга равна силе семи мужчин. Горилла обладает силой десяти мужчин, - я передохнул и рявкнул, отвергая пошлые попытки запрячь меня в узду: - А мощность лошади - одна лошадиная сила! И та загружена по самое не могу!

Однако взбрыки коника не впечатлили бабушку.

– Понимаешь, Антоша, наша борьба с наркомафией оказалась весьма затратным делом,

– ласково начала она запрягать.
– Мы у Артема Трубилина все боеприпасы подъели! Ну, ты же знаешь. Нехорошо это.

– И что?

– Долг платежом красен, вот что. И запас пополнить не повредит. Патронов, Антоша, никогда не бывает много. Их или мало, или очень мало. Про гранаты я вообще молчу. А недавно, совершенно случайно, Денис мне поведал, что на Украине есть военные склады, на которых чего только не было! Он видел план эвакуации одного объекта, когда еще служил. И представь себе, помнит, где что лежит. Смотри Антоша, как все просто: гранатометы «Муха» хранят в упаковке по восемь штук. Ящик весит двадцать три кило. Берем четыре ящика из штабеля, перевязываем ремнями... И понес! А?

Мне оставалось только вздохнуть. Блин, как же это надоело! Постоянно во мне видят складской автопогрузчик с дистанционным управлением.

Потеряв интерес к разговору, Антон с Верой принялись планировать внутренний мир холодильника. По давно заведенным правилам, часть продуктов хранилась в малюсеньком «Саратове» на летней кухне, часть - в погребе, а остальное вывешивалось за форточку в авоськах. Так что все подряд сюда тащить не стоило, кое-что можно было оставить и на прежних местах. С другой стороны, личный опыт мне подсказывал: через пару дней пространство фабрики холода наполнится до упора. Ведь праздник на носу, одним оливье и селедкой под шубой дело не ограничится.

Тем временем Степанида Егоровна смотрела на меня добрейшим взглядом:

– Антоша, пустяковое дело! Ну не поспишь ты ночью вволю, зато Артем нам спасибо скажет.

– А что скажет товарищ Уваров?
– засомневался я.
– Тырить военные боеприпасы - это явное нарушение режима секретности.

– А Николаю Сергеичу мы ничего не скажем. Да, Денис? Зачем занятого человека отвлекать пустяками?

– Воровать нехорошо, - выдал я железный аргумент.

– О чем ты говоришь?
– она даже всплеснула руками.
– Хорошо, нехорошо... Ты прессу читаешь, Антоша? Украинские нехорошие прапорщики, вот кто ворует хорошо. Такое впечатление, что они не православные, а цыгане какие-то. Давно со складов все ценное вывезли - и оружие, и компьютеры, и камеры. Неликвид сплошной остался, что продать никак не могут.

– Хм....

– Антоша, в конце концов, обвинят алтайскую бронетанковую милицию. А когда вы с Артемом себе из остатков полезное подберете, так эти склады вдруг загорятся. У них там постоянно такое происходит. Понял? И никто ничего не узнает.

– Хм...
– задумался я.

– Никаких следов не будет, обещаю. Артем умеет, но я еще научу. На нет и суда нет, Антоша!- видя мои колебания, Степанида Егоровна зачастила: - Да, брать чужое грех. Но оружие то не украинское, а советское! Так что свое берем, не чужое.

– Хм...
– я продолжал сомневаться.

– Антоша, я понимаю, тебе некогда, - она сочувственно покачала головой.
– Подсоби нам, родной, а за это я тебе холодца к празднику сварю. Настоящего, по правилам - у меня все компоненты есть! И говядина с мозговыми костями, и свиные ножки, и петушиные шейки, и индюшиный потрошок. А еще я тебе с ремонтом на кухне помогу, когда скажешь.

– Как это?

– Ну, пиво буду подносить, таранку чистить...
– бабушка смотрела преданным взглядом.

– Из старых запасов могу предложить нормандский кальвадос. Или сливовицу сербскую, если хочешь.

Такое самопожертвование заставило меня раскаяться в собственном эгоизме. Людям надо помогать иногда. Просто так, по-соседски и без меркантильных условий, верно? Доброта и скромность - вот два качества, которые никогда не должны утомлять человека.

На военный склад мы выдвинулись после ужина. Тихонько так нагрянули, чтобы избежать радостной встречи. Скромность украшает, поэтому хлеб-соль на рушнике не ожидали. Драку тоже не заказывали. Криков часовых из-за угла не раздалось и, слава богу, бережливых кладовщиков, чахнувших над златом, не обнаружилось.

Да ладно людей, тут вообще ничего не нашлось! Как в воду бабушка смотрела...

На складе царило гробовое безмолвие. В свете прибора ночного видения, зеленоватом и слегка дрожащем, пыльный бетон неровного пола походил на пустыню Сахару, только без барханов. Однако, в отличие от пустыни, здесь было сыро и зябко. И шаги тяжелых ботинок звучали гулко.

– Гладкое поле, белая полянка, - пробормотал Артем, оборачиваясь на месте вслед за мной.
– Ни травинки, ни былинки.

– Ага, - поддакнул я.
– Ни скотинки, ни животинки. Только запашок...