Пыль моря

– А добычу куда?

– Деньги и ценности мне передать, остальное сбудете и поделите. Не забудь оставить долю для И-дуна, а то скряга взвоет.

– Хорошо, хозяин. Будет всё сделано, как велишь.

– К вечеру всё мне доставишь. А пока готовься к плаванию. Оно не будет лёгким. А И-дуну скажи, что вернусь, но неизвестно когда. Пусть не забывает меня и семью.

Мишка с тоской в глазах проводил свою джонку и стоял на берегу, пока она не растворилась в предвечерней дымке. На душе было тяжело и муторно.

Шла погрузка на суда. Утром, с отливом, караван снимался с якорей. Весь берег кишел пассажирами, матросами, чиновниками и толпами темнокожих рабов, сгибающихся под тяжестью тюков и корзин с грузами. Часто доносились вопли избиваемых и ругань надсмотрщиков. Глухие удары палок заглушались криками истязуемых.

В этом гвалте и сутолоке Мишка отыскал нанятую лодку, и гребец проворно заработал вёслами, блестя потной спиной. На судне ждала Риа, поглядывая на берег, быстро окутывавшийся ночной мглой.

Индийский океан встретил караван жестоким штормом. Караван разбросало, и корабли с трудом держались на расстоянии видимости. И только при подходе к Мадагаскару, штормы утихли. В Капштадт[1] зашли изрядно потрёпанными и требующими основательного ремонта.

Мишка с интересом всматривался в голые горы африканского берега, и его тянуло к ним неудержимо. Каравану предстояло около месяца стоять в порту, поэтому Мишка надеялся потратить это время на осмотр побережья.

Риа плохо себя чувствовала после столь бурного перехода и никак не хотела отпускать Мишку от себя. Но тот не стал слушать и на нанятом тарантасе, обвешанный оружием, отправился на осмотр местности. Горы и полупустыни увлекли его невиданным ранее ландшафтом, но жить бы здесь Мишка не хотел.

Не прошло и двух дней, после того как вышли в Атлантику, как шторм опять разметал корабли. Судно, на котором плыли Мишка с Риа оказалось отброшенным, и лишь на другой день встретилось с таким же потерявшимся. Теперь вдвоём пришлось пробиваться на север.

Пройдя острова Вознесения, повстречали три лихие бригантины. Прозвучали трубы, возвещая тревогу. Сигнальщики торопились передать друг другу приказ о сближении и отражении атаки пиратов. А это действительно были они и их намерения не вызывали ни у кого сомнений.

– Это наверняка из Карибского моря, – говорил штурман на мостике, разглядывая бригантины в трубу. – Там их разогнали, так они прут сюда, в Индийский океан.

«Вот и тут можно пропасть от нашего брата», – думал Мишка, прислушиваясь к говору на мостике.

Обычная предбоевая суета воцарилась на судне. Все хватали оружие, женщины потихоньку начинали выть и плакать. Матросы торопились зарядить несколько пушек и раскладывали мушкеты у фальшборта.

Мишка видел, как переднее судно пыталось сбросить ход и соединиться, но пираты уже подходили. Грохот пальбы разнёсся над волнами, дым клочьями относило ветром.

– Капитан, ты что на подмогу не идёшь! – зло крикнул Мишка, видя, как судно отворачивает в сторону, а матросы карабкались по вантам ставить дополнительные паруса.

– Это кто там советы вздумал давать? Палок захотел?

– Так ведь корабль гибнет! – не унимался Мишка, простирая руку в море.

– Не твоего ума дело! Дайте-ка ему хорошенько, чтоб не лез не в своё дело!

Двое матросов бросились выполнять приказ капитана. Мишка спокойно и со злостью в глазах ждал. Они подскочили и схватили за руки. Мишка рванул их к себе, а потом отбросил к мачте.

– Бунт на корабле! – завопил капитан. – Хватайте его!

Несколько матросов навалились, и Мишка с трудом отбивался, вспоминая старого друга Хитоси. Он отступал на бак и взбежал на надстройку. В руках он держал пистолеты и толпа отпрянула.

– Не подходи, собаки! – рычал он, вращая белками глаз.

Матросы в нерешительности топтались. В это время раздался крик:

– Пират к нам подходит!

Этот крик вмиг успокоил матросов. Все бросились по местам. А справа по борту красиво шёл пиратский корабль, накренясь под свежим ветром.

Вдали пираты уже грабили захваченный корабль и теперь надеялись захватить и этот.

Грохнул залп пяти пушек, но ядра не попали в бригантину. Мишка бросился к орудию и, ругаясь, стал торопить матросов. Бригантина несколько отвернула, примериваясь бортом для абордажного броска. Мишка спокойно наводил ствол. Вдавил фитиль в затравку. Пушка рявкнула, и Мишка видел, как ядро, оставляя дымный след в воздухе, врезалось в середину фок-мачты. Она медленно повалилась, спутывая такелаж.

Другие пушки тоже пальнули, но менее удачно.

– Заряжай картечью! – кричал Мишка матросам, работающим с банниками и пыжами.

Бригантина сбавила ход, но ещё догоняла по инерции. Мишка опять вдавил фитиль, и картечь с визгом ударила по палубе, где суетились пираты, освобождая палубу от завала.

– Бей по парусам! – крикнул Мишка. – Не давай им приблизиться! Готовь книппели[2]!

Борт опять вздрогнул, окутавшись дымом. Паруса бригантины запестрели дырами, рей на грот-мачте снесло. Пираты отчаянно стреляли из мушкетов и пушек, но судно уже уходило.

На палубе кричали раненые, ползали перепуганные пассажиры, побросав в панике оружие. Убитых уже бросали за борт, очищая палубу.

Стрельба утихала. Пираты продолжали грабить, не пытаясь преследовать второй корабль. Третья бригантина спешила поживиться и отвернула к своим, медленно удаляясь.

– Ну, буян, знатно ты орудовал у пушки! – подошёл к Мишке капитан и протянул широкую ладонь. – Хорош моряк! Пошли выпьем, за мой счёт.

Вдвоём они прихватили штурмана, и засели в капитанской каюте. Ром обжигал рты и глотки, а штурман недобро глядел на Мишку и допытывался упрямо и с подковыркой:

– Кто ты такой? Откуда взялся?

– Да отстань ты от человека, — отстранял капитан штурмана рукой. – Пей, и благодари Бога, что удачно ушли и спасли души свои.

– Нет, капитан. Тут надо разобраться. Вишь верзила какой сыскался у нас на судне. Пусть скажет кто он. Не шпион ли?

– Хватит гундосить! – прикрикнул капитан и разлил в кружки.

Мишка пил и наблюдал своих новых товарищей, перепить которых совсем ему не хотелось.

– Русский я, – отвечал Мишка штурману. – Хочу на родину вернуться.