Пыль моря

Значит, понимает, что здесь нечего хозяиновать. Совестливый, – думал Мишка и тепло оглянулся на Тин-линя.

День уже клонился к середине, когда путники пристали к берегу. Углубились в кустарник, расположились на отдых. Развели маленький костерок, повесили чайник и стали оглядывать захваченные с собой припасы. Их оказалось не так уж много. Мешок риса, муки, лука, чумизы[2] да сушёных груш. Немного сои да горшок масла. Соли не оказалось. Зато маленький туесок мёда. На всех оказался один топор и три ножа. С таким вооружением много не сделаешь.

Жадно насыщались после изнурительной работы, ощущая приятную истому в натруженных членах. Молчали, наслаждаясь покоем. Лениво отвалились в траву, а Ювэй пошёл мыть чашки на реку. Но вскоре он прибежал с выпученными от страха глазами.

– На том берегу маньчжуры!

Его зловещий шёпот подбросил путников с травы. Все бросились к реке. Сквозь листву кустарника виднелась группа конных солдат. Они пристально рассматривали лодку, виднеющуюся в камышах. Может быть, и дымок костра выдал место их укрытия.

– Вот и попались! – прошептал Мишка и судорожно сжал увесистую ветку, валявшуюся на земле. – Сколько ж их?

– Шесть, – И-дун приглушил голос.

Ишь ты! Пробуют конём переплыть реку. Пускай лезут, авось течение их сшибёт, – Мишка напряжённо наблюдал, как солдат понукал упирающуюся лошадь. Та фыркала и не хотела идти в реку. Голоса солдат отчётливо слышались, но слов разобрать было нельзя.

– Бежать надо, пока не поздно! – шепнул Тин-линь, озираясь по сторонам. – Ещё можно успеть скрыться.

– Далеко не уйдёшь. Подождём. Посмотрим, что будут делать.

Тем временем маньчжуры отказались от попыток переплыть реку, а один из них скрылся в лесу, похлёстывая уставшую лошадь.

– Поскакал лодку искать, – произнёс Мишка уныло.

Оставшиеся солдаты спешились и уселись в тени кустов. Беглецы наблюдали за ними с затаённым страхом.

– Пока они жрут, надо в момент в лодку – и гнать со всех сил. Вишь, лошади отошли в лес на траву, – Мишкины глаза лихорадочно блестели. – Пока они наладят свои фитильки, мы будем далеко. Пусть потом догоняют. Места дикие, на лошадях не особо догонишь. Давай ребята! Только быстро!

Собрали пожитки, осторожно сложили всё в лодку, дружно навалились. Расхватали вёсла, ударили по воде. И хоть течение было сильное, лодка понеслась у самого берега вверх.

Солдаты тотчас заорали и бросились к лошадям. Громыхнул выстрел.

– Навались, ребята! – хрипел Мишка по-русски, нисколько не заботясь, что его никто не поймёт. – Впереди поворот и река расширяется. Можем уйти! Торопись!

Даже Ювэй помогал гребцам шестом. А маньчжуры скрылись в лесу, но голоса ещё слышались в отдалении.

Выгребли к повороту. Противоположный берег полого уходил в гору. Широкая полоса берега сверкала чистым песком. Мишка направлял лодку подальше от вражеского берега. Но солдаты уже появились на песке и торопливо стаскивали ружья из-за спин. Дымки фитилей едва угадывались в неподвижном воздухе.

– Молись, ребята! – крикнул Мишка в ожидании залпа, втягивая голову в плечи.

Слабо грохнули фитильные ружья. Пуля расщепила доску на носу лодки, но остальные пропели в стороне.

– Пронесло, други! – азартно кричал Мишка и навалился с удвоенной силой на весло. – Теперь догоняй!

Китайцы смотрели на него, не понимая слов, но весёлый вид вселял в них бодрость. Они напряжённо улыбались ему, дыша перекошенными от натуги ртами. Лодка быстро удалялась, повторный залп не достал беглецов. Солдаты опять забрались на лошадей и погнали вдогонку.

– Ничего, ещё посмотрим, кто кого! – весело орал Мишка, часто оглядываясь вперёд. – Ещё немного – и начнутся крутые берега. Отстанут. Эй, малец, правь лучше!

Пот градом катился с лиц, но не было времени смахнуть, он лез в глаза, застилая взор. Солдаты изредка мелькали в кустарниках по берегу, нещадно нахлёстывая измученных коней. Они всеми силами пытались обогнать лодку и перехватить её в узком месте.

Течение становилось сильнее, скорость падала. Мишка помрачнел, но с надеждой оглядывал через плечо мрачные берега. Далеко впереди темнели скалы, пенные волны разбивались об их бока.

Руки и спина деревенели, смена не давала нужного отдыха. А Ювэй кричал, указывая пальцем вперёд:

– Нас ждут уже! Что делать? – голос его дрожал от волнения и страха, глаза растерянно впились в группу солдат на берегу. Те торопливо возились с ружьями.

– Не проскочить! – крикнул Тин-линь.

– Налево ручей! Сворачивай! – донеслось с кормы, И-дун указал рукой на просвет в стене деревьев.

Небольшой ручей, не более трёх шагов шириной, стремительно врывался в речное русло. Днище заскребло о каменистое ложе, низкие ветви тальников хлестали по разгорячённым лицам. Протащились шагов сто, и наконец остановились. Руки и ноги дрожали от напряжения, одежда вымокла от пота. Молча сидели, понуро опустив головы.

– Пока передохнём, – тихо молвил Мишка и вылез на берег ручья.

– Передохнём, – отозвался И-дун. – Стемнеет, и двинемся дальше. В темноте они нас не подстрелят.

[1] Бэйцзин – Пекин в традиционном китайском произношении, буквально «Северная столица».

[2] Чумиза – чёрный рис, головчатое просо.

Глава 17. Ночная охота

И-дун жмурил глаза, защищаясь от слепящих лучей заходящего солнца. Вдали маячили фигурки солдат. Рядом тянулись к траве уставшие лошади. Не более двухсот шагов отделяло тех от укрытия беглецов. Река сузилась в этом месте, но поток стал бурным.

Не иначе, как переправляться станут, – с беспокойством думал И-дун.

Потемнело. Густо оранжевый диск светила утонул в тёмном море леса, тянувшегося по сопкам. Тишина и покой вокруг. И-дун встрепенулся, заметив, что трое солдат направили коней через реку. Те упирались, брызгали водой, но шли, осторожно нащупывая каменистое дно. Сторож рванулся в заросли.

– Переправляются! – зловеще прохрипел И-дун. – Пополам переправляются. Трое остались на том берегу!

– Вот это совсем плохо, – протянул Мишка. – Хотят с двух сторон к нам подобраться. Спешат до темноты.

– Что сидим? Бежать надо! – И-дун торопливо стал собирать мешки.

– А далеко ты убежишь по такому лесу? Лучше спрячемся и добро укроем. Авось пронесёт. Лодку, конечно, загубят. В темноте нас не так легко найти, а там придумаем, как улизнуть.

– От них не улизнёшь, – безвольно прошептал Тин-линь. Руки его висели, как плети, и весь вид выражал покорность судьбе.