Пыль Снов

«Было бы приятно получить хорошую весть. Разнообразия ради. Верховный Маг открыл садок, ведущий прямиком туда, куда желательно Адъюнкту. Милый садок, поля качающихся цветов, олени резвятся и сами падают замертво к ногам, едва мы проголодаемся. Вода? Нет, там винные реки. По ночам земля становится мягче подушки. Чудесно! О, и когда мы там покажемся, враг поглядит и побросает оружие. Пошлет за фургонами, нагруженными в королевских сокровищницах. А женщины! Как…»

— Кенеб!

Он повернул голову, увидев выезжающего из боковой улочки Блистига. Офицер пристроился рядом.

— Утро обернулось Худовой дыркой, Кенеб. Что еще слышно?

— О чем? Меня вызвали в Девятую, Пятый взвод. Больше ничего не знаю.

— Геслер и Буян дезертировали. — В глазах Блистига что-то блеснуло.

— Смехотворно.

— Слово разошлось, уже вся армия знает. Она ее теряет, Кенеб, и если меня спросишь — как раз пора. Мы не выдержим похода через эти Пустоши. Надо распустить армию. В Летерасе мне понравилось — а тебе?

— Геслер и Буян не дезертировали, Блистиг.

— Ты сказал, что ничего не знаешь…

— Зато знаю эту парочку. Крепки как горы.

— Они сбежали, Кенеб. Очень просто…

— Вас звали на совещание?

— Официально — нет. Но, кажется, дело касается всей армии.

— Оно касается одного из взводов роты моего подчинения, Блистиг. Сделайте одолжение, скачите назад быстрее черта и наведите порядок в вашем легионе. Если будут приказы, помощники Адъюнкта вам передадут. Пожелай она вас видеть — вызвала бы.

Лицо кулака омрачилось: — Ты стал настоящим говнюком, Кенеб. В Летерасе не поселяйся, для нас двоих одного города мало.

— Езжай прочь, Блистиг.

— Когда нас распустят, берегись.

— Если этот день настанет, тебе не выйти из шатра. Порвут на куски.

— Говори что хочешь. Я составлю рапорт. А когда приду за тобой, мои будут ступать по пятам.

Кенеб поднял брови: — Рапорт? Шутишь, Блистиг? Ты одна ходячая шутка. Убирайся с глаз моих…

— И не надейся. Я иду к Адъюнкту поговорить.

— И о чем?

— Мое дело.

Они подъехали к ограждению. Солдаты расступились.

В круге ждало чреватое неприятностями общество. Кенеб увидел Тавору, Ииль и Быстрого Бена, Скрипача и Бутыла. Взор упал на разорванную палатку. Выглядело всё невесело. Он спешился. Солдат Восемнадцатого взвода подошел и принял поводья. — Спасибо, капрал Ребро. — Кенеб помедлил. — Думаете, нам еще нужен кордон?

— Только внутреннее кольцо стоит на страже. Остальные глазеют.

— Позовите вашего сержанта.

— Слушаюсь, сэр.

Ухмылявшийся Блистиг прошел мимо, направляясь к Адъюнкту.

Сержант Восемнадцатого оказался около Кенеба. — Кулак. Плохие тут новости.

— Так я слышал, Впалый Глаз. Ну-ка, найдите всех сержантов, которым подчиняются эти солдаты. Хочу, чтобы их здесь не было. Хочу, чтобы они подготовились к дневному переходу. Скажите, если я отсчитаю сто ударов сердца и увижу толпу на прежнем месте — лучше бы им оказаться под пяткой Худа. Понятно, сержант?

Уроженец Генабариса моргнул: — Да, Кулак. — Отдав честь, он ворвался в толпу, сразу же начав выкрикивать приказы.

Капрал Ребро ухмыльнулся: — Остальные не понадобятся, сэр. Кулак, никогда не видел я сержанта злобнее.

— К делу, капрал.

— Да, Кулак.

Кенеб подошел к пестрому сборищу — о, все эти слишком хорошо знакомые лица, унылые мины… глаза Адъюнкта пусты, рот поджат, она слушает речи Блистига. Не успел Кенеб услышать разговор, как Тавора подняла руку в перчатке, прерывая Блистига.

— Кулак Блистиг, — сказала она, — разве время для просьбы об увеличении порций рома?

— Адъюнкт, Восьмой легион, похоже, готов сломаться. Я просто желаю обеспечить свой…

— Достаточно, Блистиг. Немедленно возвращайтесь к легиону.

— Хорошо, Адъюнкт. Но… кто бы мог подумать, что дезертируют даже эти двое. — Он отдал честь — и был вынужден так и стоять с поднятой рукой, ибо Тавора не реагировала. Глаза ее были по-прежнему пусты и безжизненны. Когда пауза стала слишком уж неудобной, она ответила, превращая салют в какой-то пренебрежительный жест, словно отрясала соринку с плаща.

Побледневший Блистиг резко развернулся и отошел к лошади — чтобы обнаружить, что животное ушло прочь, ведь никто не позаботился держать его под уздцы.

Кенеб хмыкнул, глядя на его растерянность: — Вот это рапорт.

— Не мой легион, — бросил тот. — А тебе нужно потолковать с солдатами о правилах приличия.

— Малазанская армия прежде всего требует приличий, но ожидает уважения. Потеряйте уважение — и приличия тоже куда-то пропадут.

— Помни, я за тобой слежу.

— Лучше поймайте лошадь, Блистиг.

Адъюнкт поманила Кенеба. — Кулак. Кажется, охрана нашего лагеря оказалась прорвана.

— Они точно пропали, Адъюнкт?

Женщина кивнула.

— Не могу представить, как кто-то проник в лагерь так глубоко. Или это были свои — но тогда где трупы? Не понимаю, Адъюнкт.

— Верховный Маг утверждает, что нападавший был ассасином Ши’гел из К’чайн Че’малле.

— Кем?

— Иногда, — вмешался Быстрый Бен, — они отращивают крылья. Они личные убийцы Матроны, Кулак. И один упал с неба и украл обоих.

— Ради чего? Чтобы съесть? Почему никто не издал и звука?

— Они были избраны. Нет, не имею понятия почему.

Кенеб пытался хоть что-то понять. Поглядел на Скрипача. Сержант выглядел жалко. Ну, ничего нового… — Геслер и Буян, — проговорил он, — были совсем не обычными морпехами.

— Не ближе к Властителям, — сказал Быстрый Бен, — чем любой в армии.

— Тогда крылатый ассасин придет за другими? — спросил Кенеб, обращаясь сразу ко всем стоявшим перед ним.

Скрипач хмыкнул. — Проклятие, первый разумный вопрос. Вы правы. Почему ограничиваться ими?

— Проблема в том, — сказал Быстрый Бен, — что мы не имеем понятия, зачем Че’малле Геслер и Буян.

— И не знаем как узнать, — добавил Бутыл.

— Понимаю. Ну, как нам защититься от грядущих нападений? Верховный Маг?

— Поглядим, что мне удастся придумать, Кулак.

— Один в каждом взводе будет дежурить с арбалетом всю ночь, — сказал Кенеб. — Может, это бесполезно, но хотя бы что-то для начала. Адъюнкт, если солдаты будут думать, что каждый может пропасть в любой момент и против этого нет защиты… начнется мятеж.