Пыльное тысячилетие

Наша команда вышла в полуфинал, да там и осталась, проиграв каким-то «Сибирским львам». Капитан нашей команды был готов разорвать каждого из нас, но за убийство, оказывается, сажают. Билл сидеть не хотел, поэтому просто орал на нас, закидывая баскетбольными мечами. Разницу в два очка он нам так и не смог простить. Этой же ночью он хорошо так наказал меня, отодрав слишком жестко. Сидеть не мог потом. Ну, на самом деле не мог. Валялся весь следующий день, а Билл, с виноватым видом, таскал мне водичку и покушать.

Однажды он спросил у меня, почему я со своим характером не лезу в активы. А не хочу. Так я ему и сказал. Нет желания трахать своего мужчину. Да и Билл спросил просто ради интереса, сразу же уточнив, что его задница слишком восприимчива к чужеродным предметам. Нет, он готов к пассивной роли, даже больше, может быть, он даже хотел бы этого, но я-то вижу, что ему это слишком напряжно. И говорит он об этом только из чистого уважения ко мне. Да и я ни на что не променяю ощущения его члена в своей заднице.

– Насаживайся... – поддерживает меня под бедра. Изучаем позу наездницы. Черт, как это неудобно. Подрагиваю. Кручу задницей, насаживаясь. Билл мне только что фантастически отсосал, теперь я должен ему кое-что приятное...

– Ну, расставь ноги пошире... – прошу его, продолжая насаживаться. Его член внутри наполовину, мне до сих пор немного больно. Упираюсь руками в его грудь, поднимаюсь по горячему стволу. Несколько круговых движений бердами, чтобы головка скользила у самого входа и подаюсь назад. Насаживаюсь, изгибаясь, тихо постанывая. Смотрим друг другу в глаза. Билл с силой сжимает мою правую ягодицу, затем шлепает.

– Не филонь, – двигается навстречу, – сядь до конца, Том! Быстро! – приказывает.

– Неа, – злю его. Я ужа давно понял, что он не терпит, когда ему не подчиняются. А в кровати так особенно.

– С*кин сын, – рычит, начиная двигать бедрами, пытаясь вставить глубже. – Я тебя сейчас так вы*бу, что в глазах потемнеет! Ты у меня не просто сидеть, ты у меня ходить не сможешь!

– Обожаю, когда ты мне угрожаешь... – насаживаюсь до самого основания. Резко. Билл выгибается, громко вскрикивая и хватаясь пальцами за мои бедра.

Я начинаю быстро двигаться, насаживаясь. Подпрыгиваю. Я и не думал, что его член так пружинит. Посмеиваюсь. Вот же идиот... Билл громко стонет, подаваясь на встречу, дергаясь подо мной. Его член снова и снова входит в меня, заставляя двигаться все быстрее. Собственный член стоит колом, дергается от каждого моего движения. На живот Билла капает моя смазка, которую он так пошло размазывает, а затем вбирает пальцы в рот, облизывает. Эти простые, но непростительно пошлые действия, окончательно взрывают мой мозг.

Перед глазами все плывет. Двигаюсь по его члену, сжимая его, чувствуя, как внутри меня все хлюпает от смазки и его выделений. Билл содрогается подо мной, громче прежнего завывая. Я пару раз провожу по своему члену, кончаю...

Дышать нечем еще несколько минут. Дыхание давно сбилось и в норму придет не скоро. Вокруг пахнет потом, наши тела блестят от него. Зарываюсь лицом в подушку, голова кружится. Кстати меня до сих пор странно тошнит после каждого нашего секса.

– Я люблю тебя... – шепчет он мне. Всегда шепчет. После каждого нашего раза.

В обычной жизни от него этих трех слов не дождешься, но в сексуальной... Хотя мне, если честно, плевать на все эти условности. Ну, говорить о чувствах, решать все проблемы мирным путем... Как у нас получается, так и делаем. Никто не знает, как надо правильно жить, а мы с Биллом тем более. Хотя я склоняюсь к тому, что жить надо так, как хочется. Да, именно так.

Эпилог

Bill ©

Лето закончилось, пришло время возвращаться в общежитие. Я знал, что учеба начнется через четыре дня, что в этот раз ко мне, скорее всего, подселят какого-нибудь первокурсника. Меня этот факт нисколько не напрягал, однако я и не ожидал, что все будет так. Хотя никто не знает, что с ним случится в тот или другой момент жизни.

Да, я гей и никогда не скрывал этого. Но я, честно говоря, совсем не перевариваю тех, кто тыкает мне этим в лицо. Я выбрал свою жизнь сам, некоторые, большинство, не могут этого сделать. А я еще в 14 лет решил, что буду жить только так, как мне нравится, как я умею. Я перечитал огромное количество всевозможной литературы, но я никогда не посмею назвать себя умным или кичиться тем, что я знаю больше других.

И вот в тот злополучный день, когда я наконец-таки добрался до своей комнаты в общаге, я встретил Его. Сначала мне показалось, что он уже ржал до того, как я вошел в комнату. Но потом я понял, что смеются надо мной. Парень явно был через чур самоуверен и нагл, ну, смеяться над другим человеком в открытую – как-то слишком мерзко.

Да, я выглядел тогда иначе, обычно я в таком виде не показывался в университете, но так вышло. Ему ведь никто не давал права смеяться над моим выбором. Взяв себя в руки, я просто оставил свои вещи и, схватив спортивную форму пошел в спортзал. Баскетболом я занимаюсь уже очень давно, может, лет 10. Когда-то я стремился в профессионалы, хотел зарабатывать этим на жизнь, но как-то не задалось...

А потом этот клоун пришел в спортзал, нагло заявив, что он хочет играть. Признаюсь, я смеялся нарочно, чтобы он понял, что я не собираюсь его терпеть. Мне хотелось отомстить ему той же монетой, хотя, конечно, я потом убедился в том, что Том хороший игрок. Его имя мне ни о чем интересном не сказало, но я его сразу запомнил. Ясное дело, при всем моем отвращении к таким, как он – стереотипно мыслящим, я заметил, что он в моем вкусе. Ну, да, понравилась мне его тушка почти сразу. Я и не пытался это отрицать. И, скорее всего, я испытал к нему даже не злость, а немного обиду.

Иногда мне казалось, что меня выбешивал любой его взгляд, слово, действие. Но вместе с тем, я следил за его руками, губами, его движениями. Потом я понял, что Том на самом деле больше хорохорится, нежели по-настоящему делает. В каких-то моментах он казался мне неумелым ребенком, который не может правильно выражать свои чувства, не знает, как надо, но делает так, как ему нравится. Он мало переживает о том, что подумают о нем другие, за это я его даже уважал. <