Пытка любовью
Шрифт:
– Он, наверное, много получал?
– не отставал с вопросами Игорь.
– Да нет, - ответил Саня, - В Союзе никто столько зарплаты не получал и не получает, чтобы в "Астории" чуть ли не каждый день кутить до полуночи. Если бы не "толкачи", то не гудел бы и я.
–
– Какие ещё "толкачи"?
– не унимался Игорь.
– Да ты что? С Луны свалился?
– спросил удивлённо Саня, - О-о-о! Да ты ещё совсем ребёнок! Ты же в Сибири все годы жил. Сейчас я тебе быстро всё объясню, - начал медленно говорить Шашников, но было видно, что всем, бывшим сейчас в кабинете, было интересно узнать, кто такие толкачи, - Вот представь себе, что ты директор крупного комбината. И тебе нужно заработать
–
– Да на х... оно мне было бы нужно это красное знамя?
– твёрдо сказал Игорь, - Я бы сам комбинат начал бы совершенствовать.
–
– Да ты хоть засовершенствуйся, - хохотнул Саня, - Что даст твой комбинат, если на него поставки сырья и комплектующих будут в два раза меньше, чем те, на которые комбинат рассчитан? Ты сядешь лишь ж...й в грязную лужу! Умник!
А на другом комбинате, куда поставки будут идти с лихвой, дадут продукции сверх плана. И заработают передовое красное знамя. А после этого знамени, директор того комбината поедет уже на повышение в Москву, поближе к Кремлю. Там - и все деньги и вся власть Союза. Там вертят миллионами и миллиардами! Там и "крутятся" те, которые прошли уже все эти красные знамёна, как огонь, воду и медные трубы. Для них директора комбинатов - пешки, а сами они - фигуры.
–
– Так что это за "толкачи"? Я так и не пойму, - вновь спросил Игорь.
– Ты, Игорь, парень с головой, но ты честный, - сказал Саня, - Вон, Яша, тот давно уже понял. Он хитрее.
–
Яша при этих словах хохотнул, но Игорь почувствовал, что и Яша ничего не понял о "толкачах". А Шашников продолжал:
– Хитрые директора комбинатов снаряжают в Москву, к моему папе, толкачей. Нагружают с ними грузовые машины разными деликатесами, какими богаты их края, дают им наличными большие суммы денег, чтобы те вручили их моему папе. Ведь папа, как Зам. министра, и вёл все эти дела по поставкам сырья и всего прочего.
Папа давал "добро" или "нет" на все поставки для всех комбинатов. А их в Союзе тысячи! Министр, он как администратор, ходит в верхах, да на приёмах. А такие, как мой папа, и дают все разрешения на поставки, в зависимости от того, кто, сколько и чего им привозит. Подпись моего папы стоила миллионы! Потом всё это делится, и передаётся всем по ранжиру, кто сколько "весит" в министерстве.
Помнишь, я тебе показывал фотографии нашей дачи под Москвой. Там, на некоторых снимках, видно возле въездных ворот часть длинного здания склада. Таких складов было три. Склады эти были длинные, как на "железке" товарные склады. Так-то вот.
Иногда солдаты целый день только и успевают, что открывать да закрывать въездные ворота. Одни машины приезжают разгружаться. А другие, наоборот, загружаться, чтобы развозить всё привезённое тем, кто имеет вес в этой игре.
А рабочий стол у моего папы был из красного дерева. Шириной как вот эти в длину. Представь, какие в нём выдвижные ящики. Бывало, утром попрошу у папы денег, он откроет ящик, а там лишь несколько пачек лежат на дне ящика. Он бросит мне какую-нибудь пачку мелких денег, как кость собаке. А вечером, смотрю, он уже улыбается. Попрошу денег, он откроет ящик, а там всё забито пачками крупных купюр. Вот так я и ловил моменты.
А дома, вообще, можно было купаться в шампанском или в настоящем коньяке. Да только, ведь, не увидит никто. Какой в этом толк? А я молодой был, любил шикануть, чтобы все видели это. Папа грозился порой, но он любил меня, и через пять минут уже забывал свои угрозы.
–
Шашников отхлебнул пару глотков из своего стакана. Все молчали, глядя на него. Было видно, что никто до этого и не знал о "толкачах", которые для Сани были как бы привычным явлением в
Союзе.– Потом папа умер, - грустно сказал Шашников, - А потом Хрущёв армию сократил. Вот я и попал в число сокращённых. Ох, как же я его ненавижу! Он мне всю мою жизнь испохабил!
Его же эта сучка, Фурцева, министр культуры, выбрала. Она тогда всех объездила, стерва. Тогда было несколько кандидатур на это "место" главы государства. От нескольких влиятельных группировок. А она, стерва, перед выборами за три дня всех объездила. И всем говорила, что вот те - того-то собираются поставить, а вот эти - того-то. Мол, если такое случится, то многим будет несдобровать от этого. Давайте, мол, выберем Хрущёва. Он, мол, Никита, мужик деревенский, недалёкий и добродушный. Такого, мол, и надо сейчас выбрать, чтобы им можно было потом самим руководить, и направлять его куда надо. Вот так его и выбрали, пидора гнойного. Я это точно знаю.
Тогда мой папа был жив ещё. Он мне сам об этом рассказывал. Он хотел, чтобы я тоже вращался в верхних кругах. При папе я с генералами и с маршалами общался. Пил с ними за одним столом. Ты же, Игорь, видел кое-какие фотографии у меня. Это лишь сотая их часть. У меня в Москве есть такие фотографии, которые и показывать-то ещё нельзя никому. Они лежат ещё до поры до времени.
А когда меня сократили из армии, то к кому бы я ни обращался из бывших папиных друзей, - ни одна падла не захотела мне помочь. И я увидел тогда, насколько они все друг друга ненавидят, и радуются, если кто-то из их окружения попадает в беду.
–
– Как в зоне говорится, в кругу друзей еб...м не щёлкай, - прокартавил Яша. Но на эту шутку никто даже не хохотнул. Каждый из присутствующих на себе испытал отношения друзей и родственников после ареста, и особенно тогда, когда залетел в тюрягу.
– Ладно, катить мне уже пора, - сказал Игорь, вставая со стула, - Пока, мужики. Счастливо.
–
Он пожал всем руки на прощанье и ушёл.
В бараке ничего особенного не произошло. Всё было как обычно. Хрыч сказал, что в отряд приходили два прапора с обходом. Гриня и Толя-строгий. Они были сначала в тринадцатом отряде. Там они немного пошерстили по тумбочкам. За это время мужики пятого уже приготовились к встрече с ними. Но прапора только прошлись туда-сюда по центральному проходняку в их отряде, и никого даже не шмонали. А потом они ушли в соседний барак, но и там долго не задержались, и укатили из их локалки.
Игорь пошёл и переложил своё постельное бельё на новое место. Перенёс к кровати свою тумбочку и опять зашёл в каптёрку. Через минуту в каптёрку зашёл Саня, бывший завхоз. Игорь не стал просить Хрыча выйти, и сказал при нём:
– Короче, Саня, я сам сжёг эту бумажку на столе в пепельнице-русалке. Нет её больше, и новой не будет.
–
– Спасибо, Игорь. Всё будет, как ты говорил. Да я и сам так же хотел сделать, как ты сказал, - быстро проговорил Саня и вышел из каптёрки.
После отбоя Игорь резал портрет, закрывшись в кабинете начальника отряда, завесив в нём окно двумя тёмными одеялами. Он также привязал на ручку двери чёрную тряпку, чтобы ничего не было видно в замочную скважину.
"Да, как они похожи эти зоны. Зона маленькая и зона большая, - думал Игорь, работая над портретом, - Фурцева когда-то поставила Хрущёва, почти точно так же, как мы втроём поставили своего "рога зоны".
А какие гигантские взятки в Москве! Эти миллионы, про которые рассказывал Шашников, лишь на уровне министерств. Это лишь рядом с Кремлём. А какие суммы гуляют в самых верхах, в самом Кремле? Там уже ходят миллиарды и триллионы. Чем выше уровень социального слоя людей в государстве, тем выше и суммы денег, которыми там вращают люди. Да, крутят миллиардами, как бы играючись.