Пытка любовью

Вдруг зэковский "автомат" Игоря напомнил ему о том, что дверь в кабинет не закрыта на предохранитель. Что в дверь может зайти любой. Игорь тут же отстранил от себя Светлану, глаза которой начали как бы проясняться от его недавних слов и ласк, и выражать недоумение. Шагнув к двери, Игорь щёлкнул предохранителем английского замка.

Он вновь шагнул к Светлане, которая вновь улыбалась ему своей обворожительной улыбкой. Она ласково обняла Игоря за шею и прикрыла глаза, подставляя ему губы для поцелуя. И этот поцелуй был нежнейшим поцелуем людей, открывшихся друг другу в любви.

Их руки нежно проводились по телам своих любимых, лаская этим не только тела. Эти нежные руки как бы ласкали и согревали этим и души любящих сердец.

В это время из-за двери послышались голоса зэков-санитаров, и это говорило о том, что больничка сейчас будет открыта после обеденного перерыва. Это заставило любимых прервать их любовную идиллию. И они поняли, что вновь начинаются их обычные часы для работы. Они молча смотрели друг на друга.

– Пора открывать дверь, - произнесла Светлана с глубоким вздохом.

– Я пойду, сяду за стол, - отозвался Игорь, выпуская из своих объятий любимую, - А то боюсь за свою физиономию.
–

– Хорошо. Я сама открою, - выдохнула Светлана, опуская свои руки с шеи Игоря.

Она как-то нехотя шагнула к двери, повернула вертушку замка и поставила его на предохранитель. Шагнув к зеркалу, она стала поправить свою одежду и причёску. Игорь сидел уже за рабочим столом и старался успокоиться и принять тот вид, который был у него всегда до этого. Но он чувствовал, что это ему как-то не удаётся сделать. И тут послышались голоса первых зэков, входящих в барак больнички.

"Я же могу погубить её своей дурацкой физиономией", - мелькнуло в его голове, и это заставило Игоря быстро сменить выражение своего лица на маску без чувств. Светлана раскрыла нараспашку дверь кабинета.

Остаток рабочего дня прошёл как-то незаметно. У Светланы оказалось несколько посетителей. С некоторыми из них она ходила в кабинет зубного врача. Игорь занимался своей привычной работой, но мысли его кружились лишь вокруг любимой. А маска его лица не выражала ничего. На ней не было заметно никаких эмоций.

Когда зэк-санитар прокричал об окончании работы, Светлана вернулась из кабинета зубного врача, куда она ходила с последним пациентом.

– Игорь, - сказала она, подойдя к Игорю, и глянула ему в глаза как-то извинительно, - Я сегодня должна забирать детей из садика. Я и так уже буду самой последней из всех родителей. Отсюда плохо добираться до садика.
–

– Конечно, конечно, Свет, - произнёс Игорь, который хорошо знал, с каким нетерпением дети ждут в садике своих родителей в конце дня, - Ты что? Я же всё понимаю.
–

Светлана быстро закрыла дверь, щёлкнув предохранителем замка, и они быстро переоделись без какого-либо стеснения. Вскоре в больничке воцарилась тишина. Игорь проводил Светлану до входной двери и открыл её.

– Поцелуй меня на прощанье, - тихо попросила Светлана, стоя у раскрытой двери.

– Может увидеть кто-нибудь, - тихо возразил Игорь.

– Ну, пожалуйста, - умоляюще проговорила она, - Я прошу тебя.
–

Игорь прикрыл дверь так, чтобы оставался лишь маленький участок открытого пространства, и быстро, но с нежностью поцеловал Светлану в подставленные ей для этого губы. После этого Светлана улыбнулась и, сказав "до завтра, Игорь" быстро переступила порог и пошла по крыльцу.

– До свидания, Светлана Ивановна, - громко сказал Игорь и закрыл за нею дверь.

Он отошёл от двери и остановился. Ему не хотелось идти в палату. Ему хотелось побыть одному. Он чувствовал, что мир перевернулся для него. Это было как глоток свежего воздуха, полученного там, где воздух уже много лет был для него смрадным и застойным.

Игорь был счастлив от внезапно открывшейся для него взаимной любви. И он хотел хоть немного открыто насладиться этим счастьем, внезапно свалившимся на него в зоне. Хотя даже это "открытое наслаждение", было определено для него лишь короткой возможностью побыть одному и в тишине, в этом убогом вестибюльчике, где никого больше нет, и где никто не сможет увидеть его, опьянённого счастьем.

Игорь уже знал, что лишний его жест или лишнее его слово, как и не спрятанное от посторонних глаз выражение его лица, могут причинить большой вред его любимой в этой проклятой зоне. А что такое зона, Игорь уже знал достаточно хорошо. Светлана же имела о ней самые смутные представления.

Весь этот вечер и часть ночи, до тех пор, пока он не уснул, Игорь чувствовал себя просто обалдевшим от счастья. Он впервые за несколько лет начал ощущать себя обычным человеком, а не просто мерзким совейским зэком.

И это ощущение себя человеком было неимоверно ошеломляющим. Оно наполнило свежим ветром паруса его ещё совсем недавно обвисших духовных сил. И этот свежий ветер как бы наполнил и его самого этой свежестью, и позволил ему и дышать уже более широко и свободно в опостылеашей зоне, где у него нет и долго ещё не будет свободы.

Но все эти ощущения были лишь внутри него. Лицо же его надёжно прикрывала маска обычного совейского зэка. И она показывала всем, что он такой же зэк, как и многие в этой зоне, и что с ним ничего не произошло, да и не могло произойти с ним в зоне ничего особенного и значительного, тем более сногсшибательного.

ЗОНОВСКИЕ МЕЛОЧИ ЖИЗНИ

Этой зимой в половине барака, где находился пятый отряд, было намного теплее, чем в предыдущие зимы. Продувавшаяся прежде пустая завалинка этого крыла барака была засыпана шлаком, который каким-то образом сумел раздобыть Михалыч. До этого Игорь успел организовать все необходимые работы, чтобы быстро засыпать шлак и накрыть завалинку листами жести. И когда завезли шлак, то эти работы были легко сделаны зэками его отряда за один вечер.

Теперь лишь в морозы за сорок градусов зэки на ночь набрасывали на себя телогрейки или чисовские бушлаты во время сна, но пряча их под одеялами. Набрасывать их поверх одеял, было запрещено лагерным порядком. Но подлые совейские зэки всё же ухитрялись таким образом безнаказанно нарушать режим содержания, обманывая этим лагерную администрацию.

Территория, предназначенная для уборки пятому отряду, была перед штабом зоны, и была всегда чистой от снега и от окурков. Участок запретной зоны для её уборки от снега был слабо заснеженным, и расчищать его от снега было легче других в зоне. Игорь даже перестал обращать своё внимание на эти вещи. Он вовремя отдавал зоновской мамке, Алиму, положенное количество пачек сигарет за всё это раз в месяц, и проблема этим и исчерпывалась.

Козлы просто не заходили в половину барака пятого отряда, как и обещал Игорю Эдик Тесликевич. Да и прапора навещали пятый отряд всё реже и реже, потому что "стуков" о пятом отряде им не поступало, и они занимались своей "трудной и опасной службой" в других местах и в других отрядах зоны.