Пытка любовью

– Давай здесь присядем, - предложил Михалыч, садясь на лавочку, на которой лежала небольшая хозяйственная сумка из тонкого тёмно-синего материала, с какими на воле люди ходят в магазин за продуктами, до половины чем-то заполненная. Игорь сел, всё ещё поражённый приходом Михалыча.

– Случилось что-нибудь?
– спросил он, полагая, что "просто так" этого прихода не могло бы и быть.

– Конечно, случилось, - улыбнулся Михалыч, - Вот и пришёл тебя проведать.
–

– Что-нибудь серьёзное?
– насторожился Игорь.

– Сегодня утром хозяин собирал нас всех у себя, - объяснял Михалыч, - Сказал, что наш пятый отряд был признан лучшим отрядом за год, и занял первое не только в зоне, а среди всех колоний по области.

–

– Ну и хорошо. Чё здесь плохого?
–

– Да нет ничего плохого. Успокойся ты, - сказал Михалыч, видя насторожённость Игоря, - В том-то и дело, что лишь одно хорошее.
–

– Ну и хорошо, - успокоился Игорь, - Поздравляю, Михалыч.
–

– Это я тебя поздравляю, - улыбаясь, сказал тот, - Я-то знаю, что это, в основном твоя заслуга. Что это ты сделал это первое место.
–

– Да и хрен с ним, с этим местом, но неплохо получилось. Не было бы тебя, - не было бы и меня. Не было бы и этого первого места, - ухмыльнулся Игорь.

– За это место хозяин сказал наградить помпобыта отряда внеочередным свиданием.
–

– Да зачем оно мне? У меня старики могут лишь раз в году приезжать. И так одна свиданка у меня лишняя, и пропадает.
–

– Вот я и отдам её Саньке Глазырину. Я его после тебя завхозом поставил, - сказал Михалыч, - А он меня уже просил о свиданке. А заменить её для тебя ничем нельзя. Иначе я заменил бы её тебе на какое-нибудь другое поощрение. Ты уж меня прости, что так получается. Я здесь не в силах что-то изменить. Хозяин всё сам порешил.

Я тебе тут быстренько кое-что собрал и принёс, - кивнул он на сумку, - Заберёшь потом. Да и мне, хозяин сказал, что за это две звезды накинут. Нужно только дождаться приказа. Бумаги уже отправили в Москву за подписями. Такие формальности.
–

– Поздравляю, Михалыч, - протянул Игорь руку.

– Спасибо, - ответил тот, пожимая её, - А ты как здесь? Долго ещё лежать?
–

– Наверное, ещё с месяц. Здесь, как я знаю, тубиков по два месяца на больничке держат. А что мне сделается? Лежу. Кормят диетой. Всё в норме.
–

– Тут от тебя один паренёк ко мне приходил, к нам в отряд просился. Я его уже взял.
–

– Спасибо, Михалыч. Он тебе с транспортом может хорошо помочь.
–

– Ну, в общем, мне уже бежать надо, - улыбнулся Михалыч, - Есть какие-нибудь просьбы?
–

– Есть одна, - сказал Игорь, - Михалыч, не приставай больше к Светке.
–

– Хорошо, - Михалыч серьёзно посмотрел ему в глаза, - Всё понял. Ну, Игорь, выздоравливай. Пойду уже. А вот это забери. Только сумку я возьму. Я её у одной женщины за зоной взял. Надо вернуть.
–

Игорь чуть ухмыльнулся, зная, что Михалыч может взять что-либо лишь у человека с близкими отношениями. А тот вытащил из сумки три целлофановых прозрачных пакета, в которых были какие-то продукты, и положил их рядом с Игорем.

– Спасибо, Михалыч.
–

– Ну, всё, Игорь. Выздоравливай, - протянул тот руку.

– Счастливо, Михалыч.
–

Они обменялись рукопожатием и встали с лавочки. Михалыч пошёл к выходу, а Игорь, проводив его взглядом до двери в конце коридора, взял с лавки пакеты и отправился в свою палату.

НЕСКОЛЬКО О РАБСТВЕ

В то утро после проверки Игорь взял из тумбочки старый полиэтиленовый пакет (новые они и на воле были ещё тогда дефицитом, по крайней мере, в Сибири), в который он уже сложил то, что считал нужным, и пошёл ложиться "на больничку". Калитка локалки больнички и дверь в барак больнички были уже открыты, потому что сразу же после утренней проверки из стационара выкатывали металлическую самодельную тележку, для доставки в стационар из столовой бачков с завтраком. И один из зэков-санитаров, со своими добровольными помощниками из зоны, которые, по-видимому, кое-что имели от этого для себя, уходил с этой тележкой в столовую. Тележку катили, естественно, помощники. И в столовую и обратно.

Игорь ещё по дороге откусивший и разжевавший кусочек от мускатного ореха, данного ему вчера Михалычем, проглотил его остатки и зашёл в барак больнички. Он подошёл к двери стационара и постучал в неё костяшками пальцев. После некоторого перерыва он вновь постучал. Через какое-то время послышался звук проворачивающегося в дверном замке ключа, и дверь приоткрылась. Зэк-санитар в белом халате, под которым была видна его зэковская одежда, спросил из образовавшегося проёма:

– Чё ломишься?
–

– Сказали прийти на больничку ложиться, - ответил Игорь.

– Как фамилия, имя, отчество?
–

– Григорьев Игорь Александрович, - ответил Игорь, хотя на левой стороне его груди, как и у всех зэков в зоне, была хорошо читаемая бирка с его фамилией именем и отчеством

– Щас узнаю.
–

И дверь снова закрылась на ключ. Минут через пять дверь вновь открылась, и зэк-санитар впустил Игоря.

– Щас я те покажу твою шконку, - говорил он, идя впереди, - Устраивайся пока. А после завтрака, но не сразу, а через полчасика или побольше, зайдёшь к нам в каптёрку и получишь постельное и больничную одежду. А свою сдашь.
–

Зайдя в третью дверь по левой стороне коридора, зэк-санитар указал Игорю пальцем на койку, сказав: - Вот здесь устраивайся, - и ушёл.

В палате с двумя окнами было восемь железных коек с тумбочками между ними у их изголовий, и три старых стула на ножках из тонких металлических трубок, с фанерными сидениями и спинками, которые были почти во всех столовых и кафе Союза. Напротив двери с правой стороны палаты на трёх койках уже лежали трое больных, укрывшиеся одеялами с головой. Это и были три "дедка", соседи Игоря по палате. Это были зэки в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет.

Койки и тумбочки в палате были такие же, как и во всех бараках в жилой зоне. И крашены они были также зелёной краской. Только койки были не двухъярусными, а одноярусными, стоящими спинками к стене, в которой было два окна. Койка Игоря оказалась средней из семи. Первая и седьмая из этих коек стояли у противоположных стен палаты, а те, которые стояли рядом с ними, были сдвинуты боками попарно. Средняя койка Игоря была одиночной, и его тумбочка была по левую сторону от её изголовья, поэтому, завтракая, Игорь сидел на своей кровати спиной к "дедкам". Восьмая койка стояла придвинутая боком к стене, которая была напротив окон, а её тумбочка стояла рядом с дверью, за пару шагов от её изголовья.