Пытка любовью

Были случаи, что в прежней бригаде Игоря намечались низкие проценты по норме выработки за какой-нибудь месяц. Тогда он в конце месяца брал у бугра этой бригады документы и чистые бланки и за ночь переделывал всё как надо, повышая этим проценты нормы выработки. Затем он сам относил эти документы к Юрке в отдел труда. И многие бригадники отоваривались в зоновской лавке за этот месяц на девять рублей, а не на шесть, как если бы не было в их бригаде этих нужных "дутых" процентов.

Довольно часто к Игорю обращались мужики его отряда с просьбой разрешить им отметить чей-либо день рождения или ещё какой-либо "праздник", даже знаменательные дни их кентов из других отрядов. Игорь, коротко обговорив намеченное и предупредив о том, чтобы не было никаких "проколов", давал своё "лады". И такие небольшие праздники проходили, как правило, "с музоном".

В общем, жизнь для зэков пятого отряда стала протекать намного лучше, чем для зэков в других отрядах. И к Игорю начали обращаться зэки его отряда и с просьбами перевести их кентов к ним в отряд. Но Игорь всегда говорил, что этого он сделать просто не в силах, потому, что отряд укомплектован полностью, и такие просьбы вскоре исчезли.

Михалыч появлялся в отряде уже на короткое время, потому что проблем в отряде становилось всё меньше и меньше. Иногда он лишь узнавал, что в отряде всё в порядке, и спешил по каким-то своим делам. Пару раз за эту зиму Игорь "стороганул" для него портреты к дню рождения молодых симпатичных женщин, и лишь это было для него какой-то более-менее серьёзной творческой работой.

Игорь заходил к Толику Карпачу помыться в его душевой. Один раз приводил к нему в душ и Юрку Яковлева. Юрке понравился душ, и то, как Толик виртуозно играет на баяне, но впоследствии он всё же по-прежнему ходил в зоновскую баню, потому что это для него было давно налаженным им вариантом, не приносящим ему никаких проблем.

Бывая у Юрки, Игорь иногда помогал ему подправлять портреты, которые Юрка изредка строгал "на заказ", и узнавал некоторые новости об их общих знакомых и о том, как дела на промке и на "свинюшнике".

Этой зимой угнали этапом Мансура куда-то в другую зону. Этой зимой ушёл "на посёлок" Саня Шашников. И Юрка сказал Игорю под большим секретом, что он тоже подготовил всё для того, чтобы подать заявление "на химию".

Юрка сообщил Игорю, что он давно уже начал переписку с судьёй, которая его судила. Он сказал Игорю, что писал ей так, чтобы убедить её в том, что он "стал на путь исправления". И эта "байда" имела успех.

Недавно судья прислала Юрке местную газету, где она написала статью об исправлении советских заключённых в лагерях по их перевоспитанию. Она писала и о том, что с нею якобы переписываются осужденные. И даже осужденные именно ею. И одним из них, а на самом деле, скорее всего, единственным из них, она конкретно называла Юрия Яковлева, про которого эта судья конкретно писала, что он "твёрдо стал на путь исправления". А она была "заслуженным судьёй".

– Теперь эта газетёнка даёт мне гарантию, что я точно уйду на химию, - сказал тогда Игорю Юрка, улыбаясь от мыслей об успешном претворении в жизнь его планов.

– Да, Юрка, ты мыслишь намного времени вперёд, - констатировал факт Игорь, - Если бы ты жил на "загнивающем западе", то точно был бы там или президентом или миллионером.
–

– Сейчас я в родной совейской зоне, - хохотнул тогда Юрка, - А здесь не хочется быть и президентом. Отсюда необходимо лишь вырываться.
–

Этой же зимой в Отделе труда разыгралась "подпольная война". По-видимому, кто-то из евреев захотел устроиться на "тёплое местечко" рядом с Мариком, и Марик начал деятельность по выживанию Юрки из отдела. Юрка рассказывал Игорю при встречах, как проходит эта "война". Он за четыре года постоянных общений евреев в Отделе труда, хорошо узнал их методы, которые он называл "еврейскими штучками".

Юрка, улыбаясь, тихо рассказывал Игорю все нюансы этой "войны". Марик считал Юрку обычным русским мужиком-дуболомом, на которого он переложил много своей работы, и думал, что легко справится со своей задачей. Но, не тут-то было. Всё, что бы он ни задумывал против Юрки, у него не получалось. А получалось лишь во вред самому себе. Юрка действовал незаметно на умелых контратаках, и получалось это так, что Марик как бы устраивает пакости не для Юрки, а сам для себя.

В середине этой подпольной войны евреями даже была предпринята инсценировка раздора в их рядах. Юрка со смешком рассказывал, как Яша, когда Марик куда-то "случайно" уходил, материл его на все лады, чтобы вызвать этим у Юрки доверие. Это делалось для того, чтобы выведать Юркины планы. А Юрка, зная это, давал Яше хорошо продуманную им "дезу". И Марик использовал эту "дезу", которая приносила ему только вред.

Юрка выиграл эту подпольную войну. Вернее, Марик, с помощью Юрки, довёл эту войну до того, что его самого уволили из Отдела труда, как постоянно не справляющегося со своими обязанностями. Через какое-то время после этого, когда Игорь был у Юрки, и они заварили чайку, Юрка, поднимая свой стакан, как бокал перед тостом сказал, что в этой жизни для выживания нужно хорошо знать все "еврейские штучки" и уметь не попадаться на них. Игорь, также подняв свой стакан, сказал, что рад выпить за скромного победителя в войне с хитрож...ми евреями. А хохотнувший Гена, заканчивая этот экспромт, сказал зоновскую банальность о том, что на хитрую ж... есть и х... с винтом.

Ранней весной в зону начал приходить автобус с рентгеновской установкой, и за четыре-пять дней "прогнали" через него всех зэков. Игорь тоже, как и был обязан, сходил и "заточковался", пройдя в нём рентгеновское фотографирование. Он уже и не помнил об этом, как вдруг пришедший в отряд Михалыч сообщил ему, что завтра Игоря положат в стационар "на больничку".

Игорю эта новость не принесла ничего, кроме неприятного сообщения об этой перемене его существования в зоне. Он и так чувствовал себя неплохо. Тем более что пятый отряд из месяца в месяц занимал первое место по зоне, о чём и сообщал всегда Игорю Михалыч. А тут для Михалыча сразу возникла проблема в том, кого поставить завхозом отряда после Игоря на время его "отдыха" на больничке, и он спросил об этом мнение Игоря.

– Михалыч, ставь, кого сам посчитаешь нужным, - ответил тогда Игорь, - Уже всё налажено. Тебе нужно будет лишь чуть больше контролировать дела в отряде. А если будут проблемы со штабными козлами, то обратись к рогу зоны, Эдику Тесликевичу, и скажи ему обо мне, что это я просил его об этом. И он сделает всё, что тебе будет нужно.
–

Вскоре Михалыч ушёл. Игорь тоже отлучался из отряда по каким-то делам, и за это время успел сообщить Карпачу и Юрке, что его завтра ложат на больничку. После вечерней проверки в лагере он сходил в нарядную и ещё раз узнал, что завтра он должен лечь в стационар. Придя в отряд, он узнал от Хрыча, что его ждёт Михалыч в своём кабинете.

Игорь вышел из каптёрки, постучался в дверь кабинета, и услышав "войдите", зашёл. В кабинете за столом сидели улыбающиеся ему Михалыч и Эдька Тесликевич.

– Закрой дверь на ключ, - сказал Игорю Михалыч, и когда услышал звук проворачиваюшегося ключа в замке, повернулся и вытащил из сейфа бутылку водки и толстый свёрток, обернутый толстой магазинной обёрточной бумагой. Игорь прошёл к столу и поздоровался за руку с Михалычем и с улыбающимся ему Эдиком.

– Присаживайся, Игорь, щас мы немного гульнём, - говорил Михалыч, разворачивая свёрток, в котором оказались нарезанный хлеб, несколько котлет, и пучок зелёного лука. Он достал из тумбы стола стаканы и поставил их на стол. Затем он обратился к Эдику, как к хорошему и давнему приятелю, - Ну, давай, Эдька, банкуй. Проводим немного Игоря на больничку.

Я даже и не подозревал, что вы так хорошо знакомы. Как я помню, когда ты был у меня в отряде, вы с Игорем вроде бы и не кентовались.
–

– Игорь у меня давний кент, - отозвался с улыбкой Эдик, наливая граммов по пятьдесят водки в гранёные стаканы, - И хорошо, что это мало кто знает. А помогать мы могём друг другу и без этого.
–

– Как говорят в зоне, я просто ох...ваю в энтим зоопарке, - хохотнул Михалыч, и поднял свой стакан, - Ну, давай, Игорь, за твоё скорейшее выздоровление.
–