Рабочие Северного Кавказа. Становление социального слоя

О возникновении социальной группы можно говорить только тогда, когда на основе общности рода деятельности субъектов её составляющих, возникает особый характер восприятия темпо-ритма течения времени и противопоставление типа "мы - они". К началу ХХ в. северокавказские рабочие уже обладали набором данных признаков.

Проведённое исследование убеждает нас в том, что основу рабочего класса составили мигранты или так называемый "иногородний элемент". Местное население, если и обращалось к наёмному труду, то, чаще всего, в качестве сезонных или подённых рабочих.

Проблема с жильем, упоминания о которой встречаются довольно часто, демонстрирует нам ясную картину формирования рабочего класса на Северном Кавказе из числа пришлого населения. Северокавказский рабочий нередко являет собой пример классического пролетария, лишенного собственности, кроме самых необходимых личных вещей, живущего на съемной площади, работающего внаем. Отсутствие недвижимости или какой-либо другой налогооблагаемой собственности по законам того времени делали рабочих совершенно бесправными. Не удивительно, что именно эта часть населения наиболее легко попадала под влияние революционных идей.

Отличительной чертой промышленности Северного Кавказа было преобладание здесь мелких полукустарных заведений, зачастую расположенных в сельской местности и работающих неполный рабочий год. Подобные предприятия не могли служить надёжным источником дохода для работника, не имеющего земли. Поэтому здесь доля рабочих из местных была выше, нежели в крупных промышленных центрах с полным рабочим годом, так как процесс отвлечения от земли среди них проходил менее интенсивно по сравнению с пришлым населением.

Доля фабрично-заводских и железнодорожных рабочих к 1917 году составляла 1,7% от общей численности населения Северного Кавказа. Если добавить сюда трудящихся мелкой и кустарной промышленности, то этот процент увеличится примерно вдвое. Такое положение дел объясняется аграрным характером края. В этой связи здесь был неизменно высокий процент сельскохозяйственных и сезонных рабочих, занятых на различных промыслах и стройках, подсчёт которых не носил систематического характера. При этом была отмечена довольно низкая социальная активность этих групп пролетариата.

Представляется, что это связано с видением рабочим своего места в общественной структуре государства. Условия труда и быта здесь были наиболее тяжелы, а протесты выражались, в основном, в форме неорганизованных стихийных выступлений, мало чем отличающихся от крестьянских бунтов, коими изобилует отечественная история. Дело в том, что сезонные, особенно сельскохозяйственные, рабочие видели своё место в другом социуме, который и определял качество их устремлений. Ряд источников прямо указывает (особенно это относится к казакам и горцам), что такие работники воспринимали своё положение как временное. Внешне это выражалось в высокой текучести, как формы индивидуального протеста (нередко рабочие уходили от хозяев, не отработав и задатка), а в целом - в социальной инертности данной категории пролетариев. Экономическая ситуация не располагала работодателей держаться за определённых рабочих, которых в любой момент можно было заменить другими, так как рынок рабочей силы был переполнен, а специальной квалификации не требовалось. Таким образом, самоценность подобного рода работника была невысока.

Иная картина прослеживается на предприятиях с непрерывным циклом производства. Необходимость в постоянных, обладающих соответствующими производственными навыками, рабочих, толкала предпринимателей на их поиск среди трудящихся старых, развитых промышленных центров, однако процент их был чрезвычайно мал. Постоянная занятость на производстве среди рабочих, набранных в округе, вызывала недовольство тем, что им некогда работать на земельном участке. Это характерно раннему этапу становления рабочего класса на Северном Кавказе в кон. XIX в. (отчётливо этот мотив прозвучал во время садонской забастовки 1897 г.). Шёл процесс отрыва рабочего от сельского хозяйства.

Формирование нового социального слоя было непосредственно связано с осознанием рабочими собственной необходимости работодателю. Это убеждение, основывающееся на постоянно растущей необходимости квалифицированного труда, рождало явление отраслевой, а позже и региональной солидарности рабочих: возникновение противопоставления "мы - они". Неслучайно рабочие бастовали чаще именно в те периоды, когда слаженная работа предприятия была жизненно необходима, либо когда бастовали на других предприятиях, родственных по характеру деятельности. Здесь, таким образом, выявляются два активно формирующих картину мира фактора: общность деятельности и деление на своих и чужих.

В качестве третьей составляющей нами определён иной темпо-ритм течения времени, с которым сталкивался вчерашний крестьянин, попадая в атмосферу города или промышленного посёлка. Независимость от природных циклов до предела интенсифицировала деятельность человека. В данном случае единственным ограничением оставался порог его физических возможностей.

С нашей точки зрения, говорить о формировании нового социального класса, с набором вышеупомянутых признаков, возможно только применительно к промышленным и железнодорожным рабочим. Отнесение сюда сезонных, подённых рабочих различных сфер приложения труда возможно лишь по форме. По содержанию они оставались разношёрстной, как в социальном, так и в этническом смысле, маргинальной группой, тяготеющей к отторгающим их социальным стратам.

Отсутствие юридической зависимости от работодателя порождало у рабочих осознание вероятности перехода в другие социальные группы, что прямо связано с возможностью более полного удовлетворения своих потребностей. В подобной ситуации жесткая стратифицированность общества, ограничивающая набор способов самореализации членов отдельных социальных групп, в том числе рабочих, превращала последних в наиболее социально-политически активный элемент. Обострение отношений с промышленниками, лицами, наделёнными властью и т.п., традиционно рассматривались как проявления высокого уровня классового самосознания. В этой связи, социально-политическая инертность рабочих из казаков, горцев, армян, иностранных подданных объясняется не чем иным как различными ментальными характеристиками, социокультурной неадекватностью происходящим процессам. Факты массовых волнений в периоды революции 1905-1907 гг., военные годы - затрагивали слишком широкие слои населения, для того, чтобы оценить специфику собственно рабочего движения. В остальные периоды неизменно "беспокойным элементом" оставалось пришлое, иногороднее (рабочее) население.

Особенности умонастроения людей, сформированные в общей ментальной среде, играли решающую роль в целеполагании и мотивации поступков, выборе способов самореализации, что особенно важно для возникновения стойкой социальной группы, субъекты которой осознают общность своих интересов. Пример Северного Кавказа тем и показателен, что здесь сосредоточились представители многих регионов России, различных культур и этносов.

Список научных, учебно-методических и других публикаций доктора исторических наук, доцента, профессора филиала Кубанского государственного университета в г. Армавире Шнайдера В.Г.

с 1994 по 2015 гг.

1994

1. Шнайдер В.Г. Социокультурные основания молодежных движений 1970-1980-х гг.// Советский менталитет: источники и тенденции развития (социальный и педагогический аспекты).
– Армавир, 1994.
– С. 59-61.