Рабочие Северного Кавказа. Становление социального слоя

Условия труда и быта рабочих оставались достаточно тяжелыми на протяжении всего изучаемого периода. Зачастую администрация вынуждена была идти на уступки только под влиянием внешних обстоятельств, давлением рабочего движения. Но здесь хотелось бы избежать излишних обобщений.

В наиболее тяжёлых условиях приходилось трудиться рабочим горнодобывающей промышленности, рыбных и сельскохозяйственных промыслов. Отсутствие какого-либо контроля со стороны государства приводило к тому, что трудящиеся оказывались в полной власти хозяев. Закон 1897 г. об 11,5 часовом рабочем дне повсеместно нарушался, техника безопасности не выдерживала никакой критики.

В 1906 г. на горных заводах и промыслах IV Кавказского горного округа жертвами несчастных случаев стали 511 рабочих. В 1912 г. здесь же был 831 несчастный случай, а в 1913 г.- 1 001, из которых со смертельным исходом или полной потерей трудоспособности 264. Опасность работы в шахтах, ненадёжность креплений были одной из причин забастовки рабочих Садона в 1897 г. По свидетельству участников событий рабочие нередко отказывались идти в шахту. Они говорили, что "злые духи сыпят породу" (видимо это говорили рабочие-осетины).

Съезд нефтепромышленников Грозного подвёл на своём заседании в 1910 г. печальный итог: 53% всех больных имели различного рода травмы. Не лучше обстояло дело и на железной дороге, где в 1908 г. было зарегистрировано 713 различных несчастных случаев, а в 1910-1917 гг.- 633. О соблюдении правил техники безопасности, каком-либо нормировании рабочего дня, а, часто, и о правильности оплаты труда в сельскохозяйственных и рыбных промыслах говорить не приходится. Здесь наниматели чувствовали себя полными хозяевами положения. Труд, в силу своей специфики, не требовал особой квалификации, при этом на Северный Кавказ в конце XIX - начале ХХ века был такой наплыв рабочей силы, какого не было никогда; отсюда массовая безработица среди пришлых сельскохозяйственных работников, часто на имевших средств на обратную дорогу, и поэтому готовых работать едва ли не на любых условиях. Подобное положение вызывало злоупотребления хозяев экономий, делавших невозможным работу пришлых рабочих, из-за несправедливости и жестокого обхождения.

В канцелярии начальника Кубанской области к 1902 г. скопилось столько жалоб, что позволило заключить: "Причины ухода большей частью заключались в том, что хозяева заставляли делать их (рабочих.- Ш.В.) то, чего не было в условии, или же плохо обращались... На спросы должностных лиц, почему они сами не требовали от хозяев, рабочие отвечали, что боятся как бы их не избили" и далее: "... приказчики и управляющие чересчур уж радеют об интересах своих господ, поэтому, возможно, что часто происходят побои".

Случаи физического воздействия известны и на промышленных предприятиях. Так из воспоминаний бывшего рабочего Мизурской обогатительной фабрики узнаём: "Хозяева смотрели на нас как на людей низшего сорта. Им ничего не стоило выругать рабочего и даже избить его. А для того, чтобы держать нас в повиновении, администрация содержала на фабрике 75 стражников". О системе штрафов как методе принуждения к повиновению написано достаточно много. Здесь хотелось бы обратить внимание на то, что вводились они за нарушение трудовой дисциплины (за опоздание, грубость, неподчинение начальству, ссору и т.п.), а так же техники безопасности (курение, порчу оборудования). И в данном случае ссылки на то, что техника безопасности "и так хромала на обе ноги", нам не кажутся убедительными. Штрафование же за такие проступки как шум, брань, игра в карты и другие азартные игры, как следует из предыдущего параграфа, есть дух времени, и рабочие, в свою очередь, так же были до скрупулёзности внимательны к условиям найма, обращая внимание даже на количество кусочков мяса в каждой тарелке. Здесь необходимо избегнуть односторонних оценок и презентизма по отношению к людям начала ХХ в.

Важной стороной взаимоотношений рабочих и предпринимателей являются способы компенсации частичной или полной потери трудоспособности работником на предприятии, а так же медицинское обслуживание.

Закон о страховании рабочих от 23 июня 1912 г. едва ли мог стать решением проблемы: рабочие не страховались от инвалидности, безработицы, по старости, сиротству, вдовству, материнству. За исключением болезни и увечий, всё остальное оставалось на усмотрение администрации. Кроме того, пособие по болезни и увечью в первые 13 недель выплачивалось за счёт рабочих, тогда как по существовавшим ранее законам от 2 июня 1903 г., за счет капиталистов. Число застрахованных на каждые 100 чел. в России составляло - 2, тогда как в Германии - 31, в Англии - 33 чел.

Одним из наиболее ранних упоминаний о состоянии медицинского обслуживания на Северном Кавказе можно считать заметку в газете "Казбек" в 1896 г.: "Когда комиссия осматривала здание больницы, или как его тут громко называют, - госпиталя, один член комиссии сказал, что если бы бельгийский рабочий увидел этот "госпиталь", то пешком бы убежал в Бельгию". В то же время, пущенная в Петровске "Каспийская мануфактура", располагала первой в истории Дагестана больницей на 25 коек. Известно, что санитарным проверкам подвергались крупные предприятия и жильё рабочих при них, так же это относится и к железнодорожникам, и к трудящимся горнодобывающей промышленности. Надо полагать, что качество медицинского обслуживания было в прямой зависимости от уровня организации производства в целом. В этом отношении выигрывали рабочие крупных промышленных предприятий, сотрудники железнодорожного транспорта. Так, при поступлении на службу на Владикавказскую железную дорогу рабочим и служащим выдавались врачебные карточки, где наряду со сведениями о здоровье заносились и данные о месте и дате рождения, вероисповеданию, составе семьи, занятии до поступления на службу. Из сведений о здоровье осмотру и освидетельствованию подвергались зрение, цветоощущение, слух, а так же общее состояние здоровья, телесные недостатки и повреждения (отдельно по органам). Осмотр по этим пунктам проходил два раза в год. Особенно тяжёлым было положение с обслуживанием на промыслах, удалённых от населённых пунктов. Об этом можно судить на примере рудника "Эльборус", принадлежавшего В.Ф. Романову. "Постоянного врача на предприятии нет, а таковой приглашается два раза в месяц, приём больных производится фельдшершей, она же и акушерка". Представление о состоянии дел в фабричной медицине в начале века даёт доклад "О фабричных врачах" И.Рабиновича, опубликованный в "Вестнике С-Петербургского врачебного общества взаимной помощи", в 1906 г. Здесь говорится о том, что известный закон 2 июня 1903 г., имеющий массу недостатков, самим правительством признан неудовлетворительным. Это не говоря об "архаическом" законе 1866 г. о том, что всякое промышленное предприятие должно иметь по 1 койке на каждую сотню рабочих. Предприниматели, таким образом, не имея определённых законов о медицинской помощи рабочим, руководствовались постановлениями Губернских (областных) по фабричным делам присутствий.

Основным препятствием в улучшении качества фабричной медицины являлся тот факт, что фабричный врач, по существу, лишался практики, так как всё время должен был находиться на предприятии. Компенсировать его убытки промышленнику было накладно. Чаще всего эта проблема решалась предпринимателем так, что он приглашал на завод врача, имеющего практику, два-три раза в неделю.

Немалое недовольство рабочих фабричными врачами было вызвано тем, что они были причиной увольнения рабочих с предприятий, в случае обнаружения какого-либо недуга случайно или в ходе осмотра. "Чтение рабочим общедоступных лекций практикуется весьма редко, настолько редко, что надо рыться по специальным и общим источникам, чтобы найти единичные случаи. Это объясняется тем, что нет специально фабричных врачей, а лишь врачи при фабриках, получающие ничтожное жалование, как случайный придаток к своему заработку". Компенсации, выплачиваемые рабочим, свидетельствуют о высоком уровне организации производства, его значимости в промышленной структуре региона. Этот аспект взаимоотношений трудящихся и работодателей оказывается наиболее сбалансированным на предприятиях с полным рабочим годом, высоким процентом кадровых квалифицированных рабочих. Здесь вступает в силу уже не личное расположение, прогрессивность или реакционность убеждений, а закреплённые в соответствующих постановлениях руководства предприятий правила, по которым производятся расчёты с рабочими в тех или иных случаях.

Сведения по этой теме крайне отрывочны, и мы можем проследить лишь наиболее общие тенденции в решении вопросов о компенсации частичной или полной потери трудоспособности рабочего. Очевидно, что наиболее "вальяжно" в этом отношении чувствовали себя владельцы мелких и средних предприятий, не подчинённых фабрично-заводской инспекции, связанных с переработкой сельскохозяйственного сырья, собственно землевладельцы, хозяева рыбных промыслов. Причины были теми же: высокая текучесть кадров, безработица, труд, не требующий специальной квалификации, удалённость от населённых пунктов.

Следствием этого был слабый контроль со стороны соответствующих государственных учреждений, неорганизованность пролетариата. Например, в Ставропольской губернии произошел следующий случай: на мельнице Буракова смазчик Рожков, спускаясь в темноте в колодец элеватора, оступился и упал с высоты 3,5 метра, сломал ногу и разбил голову. Управляющий отказался разговаривать с фабричным инспектором о выплате пособия и пенсии в 57 руб. в год. Надо сказать, что дела обстояли не везде настолько плохо. Так, например, 30 декабря 1912 г. Кубанское областное по фабричным и горнозаводским делам присутствие постановляет: на основании ст. 18 правил, приложения к ст. 156\19 о промышленности, установить на трёхлетие 1913-1915 гг. для определения пенсий среднюю подённую плату чернорабочего в предприятиях фабрично-заводской, горной, горнозаводской промышленности. Размер заработной платы влиял на исчисление пенсий в случаях, среди которых увечья, полученные на работах; выплата компенсаций пострадавшим на предприятиях, действующих не круглый год, за то время, когда оно обычно бездействует; в тех случаях, когда пострадавший не получал никакой платы за работу. Как видим, к началу 1910-х годов наметился существенный позитивный сдвиг в положении даже самых низко квалифицированных и низкооплачиваемых категорий трудящихся. Однако, проверить как "работало" это решение очень трудно.

Иначе обстоит дело с выплатами рабочим Владикавказской железной дороги. Здесь мы имеем массу дел о ходатайствах, исках рабочих и служащих по возмещению причиненных им на службе увечий.

Соответственно столь же обилен материал, содержащий соответствующие заключения управления железной дороги, подтверждающие удовлетворение этих требований за период с 1902 по 1917 гг. Известен случай, когда вдове погибшего на работе кондуктора была назначена пенсия в размере 2 588 руб. 89 коп. При чём, удивительным здесь является не только сумма пенсии (при годовом окладе мужа в 1 200 руб.), но и то, что последний день для погибшего был одновременно и первым днём его работы на железной дороге вообще. При этом осталось неизвестным, где он работал раньше, был ли психически здоров и т.п. Несмотря на это, правление согласилось с постановлением комиссии о назначении пенсии вдове. Вновь поступающие на должности по эксплуатации дороги получали подъёмные в размере 1,5 оклада и выше. Изучение материалов о разборе комиссией несчастных случаев на дороге, оставляет впечатление того, что администрация была заинтересована не только в сохранении постоянных рабочих кадров, но и престижа предприятия, зачастую идя на удовлетворение требований, которые, в противном случае, достаточно легко можно было бы отвергнуть. "28 июня 1912 года, при работе на разгрузке угля, рабочий Гетманский повредил роговицу глаза. Общество обязано возместить его ущерб... В связи с уже имеющейся ранее трахомой и туберкулёзом утрата трудоспособности определена в 25%, в связи с чем и назначена пенсия". Так же правление Владикавказской железной дороги практиковало выплату пособий многодетным служащим. Например, в Невиномысском депо за ноябрь 1916 г.
– 186 руб., в среднем по 5 руб. на человека; на Дарбентском участке тяги - 393 руб., по 7 руб. на чел. Единовременная материальная помощь членам семьи оказывалась в случае смерти работника дороги. Если сельскохозяйственные, временные рабочие, а также трудящиеся мелких предприятий были в основном предоставлены сами себе, и их судьба в свободное от работы время мало кого интересовала, и их отношения с предпринимателями ограничивались конкретными обязательствами: выполнение определённого объёма работ и их оплата, то на крупных предприятиях, железной дороге дело обстояло несколько иначе.