Рабство. Маги. Суета

Я тоже хотел сказать свою речь, по поводу того, что рабство — это плохо, и все должны жить при коммунизме, ну или капитализме на худой конец, но в моей голове происходило что-то неладное. Очевидно, начала действовать настойка Марона. Мир вокруг меня словно замедлился. Движения окружающих казались слишком заторможенными, а мои были необычно плавными. Ещё у меня кружилась голова, а мысли стали невнятными. Слух то исчезал, то появлялся вновь. Я не мог думать, мог лишь двигаться.

Орк шёл на меня быстрыми и уверенными шагами. Он замахнулся рукой, чтобы нанести удар. Я при этом казался спокойным, как учил ящер, и плавным движением сделал шаг в сторону, а мечом чуть отклонил удар, а затем подтолкнул сверху, придав дополнительное ускорение. Орка слегка развернуло от этого, он пошатнулся, но на ногах устоял. При этом он открыл для удара спину. Я тут же этим воспользовался и со всей силы нанёс рубящий удар по пояснице противника. Доспех был прочен и пробить его мне не удалось, зато у орка, и так стоящего в неустойчивом положении, от удара подогнулись колени, он стал заваливаться спиной прямо на меня. Я успел отскочить в сторону. Орк упал, его голова оказалась прямо между моих ног. Я сделал ещё прыжок назад и с замаха, словно топором, стал наносить удар по голове противника. Если бы ящер увидел этот удар, то в жизни бы не признался никому, что меня обучал. Настолько неловко я его сделал. Орк успел прикрыться щитом. Затем бросил щит мне в лицо, а сам каким-то невероятно быстрым движением перевернулся на живот и прыгнул мне в ноги, сбив меня своим плечом. Я сильно ударился спиной и головой о землю, но сознание не потерял и даже успел прикрыть ноги щитом от удара, который орк наносил лёжа.

Бой продолжался на земле. Одной рукой орк держал мои ноги, другой держал меч и лупил меня, пытаясь нанести удар мимо щита, которым я прикрывался. Я не мог вырвать ног из мёртвой хватки орка, а пытаясь встать, я рисковал получить колющий удар в грудь или лицо. Тогда я перехватил свой меч на манер копья и швырнул его в лицо орка. Благо шлем с него слетел во время падения. Увлечённый ударами по моим ногам, орк не заметил броска, за что и поплатился. Меч воткнулся прямо ему в глаз. Орк взревел и выпустил мои ноги. Я тут же встал и мог бы добить противника, но у меня не было оружия. Вытащив меч из глазницы, орк кинул его на землю. Вновь взревел и бросился на меня со всей скоростью, с какой мог. Не ожидав от него такой прыти, я не успел отпрыгнуть. Орк подцепил меня плечом, словно несущийся поезд, и продолжил свой бег до стены дома, шлёпнув меня об неё с разбегу и придавив своим весом.

Наверное, я бы погиб, но к счастью, я успел подставить руку с щитом. Рука не выдержала такого сокрушительного удара. Сломались деревянные черенки, разорвались верёвки и лыко, сломались кости, и одна из них теперь торчала из моей плоти. Орк занёс руку для решающего удара, но я опередил его, коротким движением ткнул своей торчащей лучевой костью прямо в оставшийся глаз орку. Ужасное, наверное, было зрелище со стороны, достойное индийского боевика. Мне только станцевать осталось для полноты картины.

Кроме того, произошедшее было неприятно и для меня. Убивать противника собственной голой костью — это вам не мультики про пони смотреть. Моя кисть и щит при этом просто болтались на мышцах и жилах. Хотя с «убивать» я немного погорячился. Орк не был мёртв, а просто лежал на земле, прикрыв глазницы одной рукой, и ревел. Второй рукой он размахивал мечом, стараясь не подпустить меня к себе. Получалось плохо. Я подобрал лежащий на земле меч, взял его обратным хватом, подошёл к орку и воткнул меч ему в горло. Рёв прекратился. Рука орка с мечом на какое-то время зависла в воздухе. Затем орк выдохнул, изо рта его полетели кровавые брызги, а рука выронила меч и плавно опустилась. Меч звякнул о землю. В этот момент я потерял сознание.

Глава 19 Каварл. Пора возвращать трон

Трава — чтобы питались животные. Животные и плодовые деревья — чтобы питались катарианцы и строили жилища. Орки, люди, эльфы и прочие низменные расы — чтобы служить катарианцам. (Отрывок из Кодекса катарианцев).

Гребец из гоблина вышел хуже некуда. Пришлось помогать. Подумать только: законный наследник империи помогает мерзкому гоблину орудовать вёслами. Катарианцу приходится работать вёслами, будто он представитель низменной расы.

Несколько дней назад мы вышли к реке, чтобы пополнить запасы воды. Пеший переход, надо сказать, весьма утомлял. На берегу мы нашли старую, но не худую лодку. Поэтому я решил не топтать ноги, а воспользоваться тем, что Первояйцо послало мне на моём пути. Гоблин погрузил наши пожитки и вот уже несколько дней орудовал вёслами. На пару со мной. Плыть приходилось против течения. Но Изумрудная была огромной и могучей рекой, поэтому течение её было медленным и спокойным. Особенно возле берегов. Но при этом полурослик грёб из рук вон плохо, да и к тому же боялся воды. Чтобы заставить его сесть в лодку, пришлось дать ему пинка.

Но польза от раба, несомненно, была. Он хорошо ориентировался на местности, а по вечерам охотился, изготовив для себя пращу. Вечерами мы причаливали к берегу, гоблин устанавливал мою палатку и уходил на охоту. Я же практиковался во владении мечом, разогревая кровь.

Мы плыли вдоль левого берега. Земли орков уже закончились, здесь же жили катарианцы, или, как нас любят называть невежественные низменные расы, — ящеры. Но до империи ещё было далеко. Здесь были земли жалких варваров, которых даже орки грабить брезговали. Тоненькая прослойка между Великой империей и землями зеленокожих.

Я всё ещё думал над тем, как я собираюсь вернуть себе трон. Я не знал, какие сейчас настроения в столице и в Империи в целом. Голова плохо соображала. Холод. Ненавистный холод, сковывающий тело и разум. Всегда я тайком завидовал теплокровным. Они прекрасно себя чувствуют, передвигаясь по воде, забравшись в горы или зарывшись глубоко в шахту.

Я решил предаться воспоминаниям.

Когда случился переворот, меня заперли на несколько дней в казематах, а затем увезли на юг, в земли орков. Там меня продали в качестве раба. Корто Грульдосу было мало того, что я лишился всего. Он желал унизить меня как можно сильнее.

Силой меня заставили лепить горшки в лавке одного ремесленника. Там я, угнетённый и сломленный, прозябал несколько дней, ваяя из глины чудесные горшки. Да, именно чудесные. Всё, что я делаю своими руками, получается прекрасным.

Но шло время, и во мне крепла решимость. Я собрался с силами и решил во что бы то ни стало вернуть то, что по праву моё. Я сбежал. Правда, недалеко. Орки нашли меня в степи и избили. Затем я сбегал ещё раз и ещё. Так продолжалось до тех пор, пока моему хозяину не надоели мои выходки, и он не отдал меня в гладиаторскую школу, желая избавиться. Он не знал, что я прекрасный воин и смогу выжить после всех испытаний.

Лишь в одном бою я едва не погиб: дул сильный ветер, было холодно, поэтому я не смог толком сражаться с пустынными тиграми. К счастью, другие гладиаторы были теплокровными, и погода не была для них помехой. Они смогли выстоять без моего участия.

Предавшись воспоминаниям, я также вспомнил, что у меня в империи ещё есть друзья, которые могут помочь. У отца был друг, у которого он частенько гостил и брал нас, детей, с собой. Дрейк, которого я в детстве звал дядей. Его род и его предки несколько поколений служили нашему дому верой и правдой, плечом к плечу стоя в боях. Он поможет. Он даст людей и поможет советом. Возвращать трон я начну с визита в его дом, благо находится он недалеко от реки. Через пару дней мы будем у него. Хотя нет, не мы, а я. От гоблина придётся избавиться. Нельзя показываться в родных краях со столь мерзким существом в услужении.

Глава 2 °Cаян. Дорога в правильном направлении

Можно всю жизнь вспахивать поля или укладывать булыжниками мостовую. Можно петь в кабаках или написать целый кодекс, по которому будет жить целый народ. Матери драглов это неважно, она всё равно придёт в этот мир, чтобы осуществить жатву. (Отрывок из сборника догматов драглицизма).

Похоже, в этом мире я приобрёл вредную привычку — терять сознание. Когда я очнулся и открыл глаза, была ночь. Как бы удивительно это не было, но ведь сейчас я впервые смотрел на ночное небо этого мира. Сперва мешал потолок на нижней палубе галеры, затем я работал так, что уставал настолько, что к вечеру не было сил поднять взгляд. Потом я ночевал в школе гладиаторов под потолком.