Рабы Тьмы

Убийца… Слово вновь пронеслось в его мыслях.

— Об этом нужно позаботиться.

— А о чем не нужно?

Он посмотрел в глаза демона.

— Каким силам ты служишь, что так охотно помогаешь мне, тварь?

— Это мое дело.

«Такой ответ беспокоит меня больше всего», – подумал он.

— Хорошо, брат, – сказал он. – Мы договорились. Пусть война и убийство свершатся.

На лице демона все еще играла улыбка, когда он склонил голову.

Лайак

Дворец, по размерам сопоставимый с городом, плакал, когда они проходили через него. Крики боли, смерти и наслаждения эхом раздавались в проходах. Силуэты, человеческие и нет, плясали под их ногами и шипели, умоляя, перед тем, как перерезать свои собственные глотки. Многие продолжали бормотать, пока их кровь текла по белоснежному мрамору. Лайак отметил, что все они перед смертью плакали. Звуки отражались от стен построек и стекали вниз, создавая оглушающий шум. Силуэты смотрели на них с утонченных балконов гладкостенных башен. Мутанты с головами быков и мускулистыми, покрытыми маслом телами сопели и фыркали, угрожающе потряхивая мечами с изогнутыми на манер крюков лезвиями и кулаками, обмотанными острыми цепями. Вздутые груды плоти в одеяниях из шелка и вельвета говорили на высоком, ломком языке, который Лайак никогда не слышал. Среди них двигались нерожденные, скользя между формами гибкими, томными, зубастыми и когтистыми, лаская и жаля смертных по прихоти. Сознание Лайака мутилось от наполненного варпом воздуха. Он не мог больше различать, что было создано мыслями, а что из материи; они переплелись, подобно чередованию песни или речи.

— За нами наблюдают, - сказала Актея.

— Естественно, - ответил Лоргар.

Их никто не задержал на входе. Удивительно, но он не видел ни врат, ни других сооружений, которые можно было бы назвать укреплениями, но с каждым шагом он все сильнее чувствовал угрозу.

— Нет, - проговорила Актея. – Я не имею в виду демонов или колдовство. Это… силы наблюдают за нами. Я чувствую их.

— Я знаю, — парировал Лоргар. Актея не ответила.

Их путь шел дальше и дальше, изгибаясь вокруг башен и кружась вокруг соборов из яркого цветного стекла и полированного серебра. Лайак узнавал геометрию эльдар в их линиях, но измененную, будто воля, направлявшая руку, что создала каждую башню, колонну и дверь, намеренно вкладывала едва уловимую насмешку и надругательство. Каждая стена была мягко изогнута, углы притягивали взгляд и не отпускали, пока не приводили его к жемчужной статуе, бассейну с водой, освежеванному силуэту, подвешенному в паутине цепей, чьи стоны идеально резонировали с мелодичным боем. Порой они пересекали пространство между строениями и смотрели вниз, в каналы, наполненные чистой водой, или на дорогу, переполненную крылатыми демонами, сидящими на корточках, с багряными руками и губами.

— По какому пути мы следуем? – спросил Лайак. Демон, раскрыв обтянутые кожей крылья, взглянул на него. Актея, посмотрев на него, перевела взгляд в сторону.

— Никакому, – произнес Лоргар, - но мы доберёмся к Фулгриму. Он будет там, где всегда желал бы находиться – в центре внимания. Он захочет показаться первым.

Как только Лоргар закончил говорить, они пришли к просторной веранде. Статуи из алебастра, мрамора и нефрита охватывали её. Издалека они казались идеальными, но при ближайшем рассмотрении – ужасными. Вода с журчанием разливалась из фонтанов, приняв форму идеальных мужских и женских фигур. Лайак осмотрелся и заметил залитые кровью глаза, таращившиеся на него из глазных впадин одной из статуй, ему казалось, будто он слышал приглушенный, тихий крик в своей голове. Толпа заполнила свободное пространство. Светлые шелка развивались на тёплом бризе. Лица в масках обратили свой взгляд на них, в их одеяниях и украшениях переплетались горе и радость. Толпа, пройдя вперёд, разделилась. Тонкие, словно ивы, фигуры в розовых туниках отделились от общей процессии и начали бросать в воздух цветы с серыми лепестками и пепел. Лайак заметил, что у всех них были либо глаза, либо рты, либо нос, либо уши, и всегда лишь что–то одно.

— Аврелиан, Аврелиан, Аврелиан… — пели они.

Хлопья пепла опадали на землю под их ногами. Стройный, как веретено, танцор в фиолетовых одеждах вился на их пути. Его лицо скрывала рогатая маска, но он протянул руку к ним. Лоргар помедлил, Лайак и остальные остановились за ним. Танцор кивнул и засмеялся, затем колесом перекатился в сторону, и толпа за ним расступилась подобно занавесу над сценой.

На помосте перед ними лежала фигура. Она была раздута, плоть мягкими валиками свисала с ее торса. Лайак разглядел маленькие, толстые руки, проглядывающие из–под складок жира. Низ ее тела был змеиным. Раздутую тушу покрывали жемчужные чешуйки. Они приподнялись, открывая зеленые глаза. Маленькая голова, чьи черты были утоплены в плоти, возвышалась над огромным телом, длинные локоны белых волос свисали с нее. Брызги крови и черной жидкости, которая могла быть вином, покрывали ее кожу. Она приподнялась, когда они приблизились, разбросав громадным телом подушки. Толпа вокруг дрожала. Некоторые пожирали собственную плоть. Кровь запятнала белый камень под их ногами.

— Лоргаррр…– прошипело существо, когда они приблизились, звук превратился в завихрения дыма, сойдя с губ. Трое из Несущих Слово пали на колени, другие шатались, как камыш на ветру.

Это было гнусно. Лайак вглядывался в самые кошмарные ужасы варпа, связывал их и совершал деяния, чтобы заполучить их расположение. Но даже простой взгляд на эту чудовищную тушу на помосте вызывал чувство, словно душа растягивается и вытягивается, чувство, как каждое отринутое желание поднимается в мыслях. Он узнал его, хотя никогда не видел. Это было самое священное чудовище, и он никогда еще не чувствовал такого желания оставить от него лишь расплавленный жир и сожженную кожу. К тому же, оно не было Фулгримом.

Он повернулся к Лоргару, намереваясь что–то сказать, но существо на помосте вновь заговорило.

— Приветствввую,– проговорило оно, от чего по его телу прокатилась дрожь. Оно улыбнулось, под розовыми губами обнажились острые зубы, красные от крови и вина. – Приветствввую… в моем городеее… моих владенияххх… моем миреее… брат моййй…

Лоргар смотрел на создание абсолютно спокойно и без эмоций.

— Нет, – сказал он. – Это не твой город, демон. – Он повернулся, чтобы осмотреть скулящую и смеющуюся толпу. – Покажись, Фулгрим.

Раздутое существо на помосте зашипело, как кошка, и увенчанный погремушкой хвост поднялся из его колец.

— Ничего страшного, мой сладкий,– произнес медовый голос. Облаченный в фиолетовое танцор сделал сальто вперед и низко поклонился, затем сорвал маску с лица и поднял ее в идеально высоком приветствии. Он высоко поднял руку с маской, балансировавшей на кончиках пальцев. – Мой брат просто не понимает шуток,— сказал Фулгрим и хихикнул. – Даже маленьких.

Лицо танцора светилось совершенством. Каждая линия и черта была истиной, что искал каждый скульптор в каждом творении и каждый раз упускал. Он стянул вельвет с головы, и белоснежные волосы расплескались на ветру, клубясь за его спиной. Он скользнул ближе к Лоргару, увеличиваясь с каждый шагом, так что смог смотреть ровно в глаза примарху Несущих Слово. Улыбка приподняла уголки его рта, обнажив зубы цвета слоновой кости.

— Брат,– сказал Фулгрим. – Я надеюсь, это будет приятно.

Лоргар промолчал.

Фулгрим пожал плечами, этот жест был подобен дуновению ветра.

— Возможно, слишком много надеюсь. – Он отвернулся, и Лайак заметил блеск серебряного кинжала в руке Фулгрима. Несущий Слово рванулся вперед, утягивая рабов клинка за собой…

Но Фулгрим провел лезвием вдоль своего собственного тела. Вельвет разошелся и спал с алебастровых мускулов. Демон–примарх высвободил ногу из упавшего костюма, и, как только его голая нога коснулась камня, она начала меняться. Вверх по ней расползлись чешуйки, покрывая разбухающую плоть. Вторая нога пропала, слившись со змеиными кольцами, выросшими под ним, когда он скользнул вперед. Вторая пара рук появилась из его боков. На пальцах сверкали кольца, блестя подобно звездам. Фулгрим достиг помоста и заполз на него. Раздутое существо извивалось в приветствии, распрямив тушу и скрутив ее вокруг Фулгрима, когда тот обнял его. Существо замурлыкало в руках демона–примарха, обнажив зубы. Фулгрим провел рукой по его волосам.

— Ну же, Н’кари, моя радость… Мы получим блаженство вновь, когда это закончится, но он семья, это означает, что я должен выслушать то, что он скажет, хммм? По крайней мере, чуть–чуть.

Н’кари… Это не было истинным именем – оно бы разрушило реальность, будь произнесено – но в царстве варпа оно было вроде подписи, нарисованной в мерзости. Лайак видел его мельком, слышал на краю кровавых видений, но никогда раньше не видел. Теперь оно сидело перед ним. Н’кари… Пожиратель Наслаждений, Сын Разрушения, Дочь Наслаждения, один–одна из Шести Куртизанок Темного Принца.