Рабыни рампы

Повсюду на стенах были развешаны эстампы вместе с какими-то милыми украшениями из цветов. Джонни сдержал улыбку. Явно чувствовалось, что здесь не хватает женской руки.

Развалившись на диване из белой кожи, Гидеон с любопытством его рассматривал.

– Мне очень нравится ваша прядь. Вы ее сделали сами, искусственно, или она растет сама по себе?

– Сама по себе.

– Фантастика, - он легко кувыркнулся с дивана. У него были розоватые голые ступни. Джонни завидовал живости его движений.

– Где же мои воспитанные манеры? Не хотите ли кофе? Может, чего-нибудь выпьете? У Элби полно всяких изысканных, фантастических напитков.

– А где сам Элби?

– Обедает у "Забара". Элби такой гурман. Не хотите ли кофе? Я все равно хотел его варить, к тому же Элби будет добираться сюда из центра целую вечность. Ну?
– он подобострастно улыбнулся.
– Я просто обожаю готовить для других. Если вам известен домашний тип, то это я.

– Думаю, что кофе будет в самый раз.

– Фантастика, - он прошлепал босыми ногами на кухню.
– Не желаете составить мне компанию? Противно готовить в полном одиночестве.

И снова у него на лице появилась какая-то магическая улыбка. Склонив на сторону голову, он протягивал к нему руки. Джонни, вскочив на ноги, затопал вслед за ним. Поставив кипятить воду, Гидеон принялся шарить в холодильнике.

– Я слишком небольшого роста для манекенщика, но Элби утверждает, что пока я могу заняться печатно-рекламным делом. Мне бы хотелось сниматься в кино. Вы снимались, не так ли? Это забавно, да? Вам нравится яблочный пирог?
– Он вытащил половину пирога, коробку крекеров, три сорта сыра, небольшую баночку черной икры и банку корнишонов, мелких огурчиков.
– Сударушка-хозяюшка, видите ли!
– весело пошутил он, и, достав откуда-то поднос, начал с большим искусством расставлять на нем изысканное угощение.
– Я всегда проявлял к вам любопытство.

– Почему?

– Ну-у-у, - Гидеон загадочно улыбнулся.
– Элби, не закрывая рта, постоянно говорит только о вас. Он вас просто обожает.

– Элби?

– Кто же еще, глупый вы человек? Он вас так сильно любил, но вы не ответили любовью на любовь.

Джонни подумал, уж не мистифицируют ли его.

– Мне и в голову не приходило, что Элби такой.

– Но вы должны были знать. Почему же вы не знали?

"Потому, что я был слишком погружен в собственную персону тогда и не замечал вокруг себя людей", - признался про себя Джонни.

Вода вскипела. Гидеон перелил ее в кувшин с подогревающим устройством. "Это "Крупс". Самый лучший в мире кофе, но, к сожалению, он быстро остывает. Все в этом мире несовершенно, кроме меня самого", - казалось, подчеркивала милая улыбка Гидеона.

– Видите ли, я на самом деле люблю Элби, и я думаю, он счастлив от того, что я рядом, но иногда думает о вас. Я это чувствую. В таких случаях я никак не могу на него подействовать. Да, я всегда хотел у него расспросить поподробнее о вас, - он включил отжимающий диск, и тот погнал твердые частички кофе на дно.
– Я просто хотел знать, что в вас его привлекло. Он говорит, что я красивее вас. Ну, теперь я понимаю, - он зашлепал босыми ногами обратно в гостиную. С подносом в руках Гидеон напоминал слегка порочного ангела.
– Все хотят того, чего не имеют. Как вы думаете, это правда?
– разлив кофе по чашкам, он протянул одну Джонни.

– Не знаю.

Гидеон рассматривал свои розоватые ступни.

– Вам очень больно? Я имею в виду ногу.

– Иногда. Тогда чувствуешь, что в ней полно иголок. Вообще-то она не очень болит.

– Но болела.

– Да, болела. Чертовски болела.

Мальчик переваривал полученную информацию.

– Мне никогда никто в жизни не причинял физической боли. Очень жаль. Мне кажется, физические страдания делают человека сильнее, выносливее. Даже благороднее. Вот вы ужасно благородны. Благородство так и прет из вас. Я знаю пару мальчишек, которые готовы умереть за вас.

Джонни ответил, что очень польщен, но ему все это неинтересно.

– Я знаю это, - сказал Гидеон.
– В противном случае вы бы были здесь, с Элби, а я прохлаждал свою задницу на улице, - он отрезал себе кусок пирога.
– Я далеко не идиот. Знаете ли, я искренне люблю Элби, но если мы разоримся, то я буду просто уничтожен. Но я выкручусь. Найду способ. Ведь другие могут же. Я редко к кому привязываюсь. Это не в моем характере. Могу побиться об заклад, что вы легко привязываетесь к людям. Вы сейчас кого-нибудь любите?

Звуки поворачиваемого в замочной скважине ключа отвлекли его от беседы.

– Элби, - пискнул он, рысью помчавшись к двери. В одной руке у Элби был большой мешок от "Забара", а в другой несколько более мелких свертков. Гидеон, словно пчела носился вокруг него: - Вы принесли мне что-нибудь поинтереснее? Ведь я был паинькой.

Улыбаясь, Элби протянул ему небольшой сверток.

– Ты всегда очень хороший, мой мальчик.

Наклонившись, он поцеловал его в бесценные губки и только тогда впервые заметил гостя, который терпеливо ожидал в гостиной.

Гидеон разворачивал сверток. В нем был кашемировый шарф цвета бледного коралла.

– Какой красивый, само совершенство!
– застонал Гидеон, прикладывая его к бархатистой щеке.

– Дорогой, - обратился к нему Элби, - ты позволишь нам поговорить с Джонни наедине?

– Могу пойти в кино, если мне выдадут деньги на карманные расходы, - ответил он надувшись.

Элби выдал ему столько, что хватило бы заполнить все его карманы, и Гидеон ушел. Повесив пальто, Элби сея напротив Джонни.

– Ну, что скажешь?
– он посмотрел на его руки.
– Как поживаешь?

– Прекрасно, - заверил его Джонни.

– Не ожидал тебя увидеть здесь.

– Да я и сам немало удивлен, - рассмеялся Джонни.
– Я не хотел идти. Просто гулял, а ноги сами принесли сюда. Я этого не ожидал.

– Ты разговаривал с Гидеоном?

– Да. Славный мальчик, и очень интересная личность, - Джонни смущенно улыбнулся. Ему, конечно, не стоило сюда приходить.

– Почему ты переехал из аристократического района?

– Это произошло вскоре после несчастного случая с тобой.

– Элби, я об этом и не знал…

– Для чего тебе?
– по его глазам чувствовалось, что внутри него идет упорная борьба.
– Я и сам не знал. Я ведь не был одним из красивых мальчиков с Кристофер-стрит. Мне, казалось, нравится мужская компания. Чувство товарищества. Существовал только один мальчик, которого я любил в колледже, но потом я переборол в себе это. Думаю, что переборол. Потом я нашел тебя, Джонни, - он печально улыбнулся.
– У меня было такое ощущение, что распахнулась дверца ловушки, и все мои чувства хлынули наружу. Я тебя любил, но знал, что тебе никогда не понять такой любви. Поэтому я всегда старался быть поосторожней рядом с тобой. Я всегда немного дрожал от страха, боялся, что если я это тебе слишком откровенно продемонстрирую, то тут же ты повернешься и убежишь прочь, ничего не испытывая, кроме ужаса и отвращения. Но я все равно тебя любил, а любовь всех нас делает идиотами, хотя и не совсем. Я мечтал о том, что ты будешь воспринимать меня таким, какой я есть на самом деле.