Ради безопасности страны

— Почему? — подался вперед Коллинз.

— Да потому, что он неудачник! — как бритвой отрезал Фрэнк. — Не ученый, не изобретатель, даже не крупный музыкант. Просто неудачник! Зачем им такие? Своих хватает! А эти пусть остаются. Ослабляют и без того прогнившую капиталистическую систему!

— Но я-то... — неуверенно начал Коллинз. — Я — инженер. Разработчик. Могу еще кое-что...

— Мог, — оборвал его Фрэнк и уже мягче добавил: — На чем ты у нас сидишь? Разбираешь старые архивы. Ищешь, не выплеснули ли вместе с водой ребенка. Не выплеснули. На гениальные решения не наткнешься! А сам решать уже не можешь. Отвык! Похоже на правду?

Коллинз хмуро промолчал.

— Ну вот... — с сожалением посмотрел на него Фрэнк. — Извини, что так прямо. Но мне очень не хочется, чтобы ты разбил себе лоб с разбега. Не дай бог, и вправду в петлю полезешь!

Фрэнк помолчал и как-то очень доверительно спросил:

— Слушай, Джордж. Помнишь, о чем мы с тобой говорили в баре?

— О жизни, — пожал плечами Коллинз.

— О твоей, — уточнил Фрэнк. — Я говорил тебе, что одного твоего желания, чтобы вернуться, мало. Нужно еще кое-что!

— Говорил, — вспомнил Коллинз. — А что еще нужно? Деньги? У меня их нет.

— Никому твои деньги там не нужны, — перебил его Фрэнк. — Деньги нужны мне. Здесь. И много.

— А при чем тут мой отъезд? — не может понять Коллинз.

— Ты на все готов, чтобы вернуться в Россию? — пытливо смотрит ему в глаза Фрэнк.

— На все! — не отводит глаз Коллинз. — На все решительно!

— Тогда слушай, — понизил голос Фрэнк. — Как тебе известно, я имею доступ к текущим секретным работам.

— И что из этого? — недоумевает Коллинз.

— Слушай и не перебивай! — рассердился Фрэнк. — Это очень серьезно.

— Хорошо. Слушаю, — кивнул Коллинз.

— Я вручаю тебе микропленку. Фотографии чертежей прибора, над которым мы сейчас работаем. Прибор сверхсекретный! Ты передаешь эту пленку в консульство с условием: первое — гарантировать тебе возвращение в Россию, второе — уплатить мне десять тысяч долларов. Каждый из нас при своих интересах!

— И ты... — шепотом спросил Коллинз. — Ты пойдешь на это? Но это же... Это — шпионаж, Фрэнк! Ты понимаешь, чем ты рискуешь? Все же знают, что мы с тобой друзья!

— Мою вину доказать невозможно. Я буду отпираться даже на электрическом стуле! — убеждает его Фрэнк. — А ты для своих уже не неудачник, ты человек, который нужен. Ты понимаешь это?

— Но я рассказал в консульстве, чем я занимаюсь, — растерянно смотрит на него Коллинз. — Они знают, что меня не допускают к самостоятельной работе. Откуда у меня могут быть секретные материалы?

— Ну и правильно делают, что не допускают! — разозлился Фрэнк. — Потому что ты туп как пробка! Я тебе передал материалы! Можешь ты это понять своими размягченными мозгами? Я!..

— И я могу им об этом сказать? — не может прийти в себя Коллинз.

— Ты обязан им это сказать! — вышел из себя Фрэнк. — Иначе как я получу свои десять тысяч монет?

— Понял... — вытер потный лоб Коллинз.

— Слава тебе, господи! — с шумом выдохнул воздух Фрэнк. — Ты согласен?

— Я должен подумать... — собрал лоб в морщины Коллинз. — Как-то все это... Липко... И страшно!

— Выбирай, что для тебя страшней — рискнуть и уехать человеком или не рисковать и спиваться здесь дальше, — жестко сказал Фрэнк. — Право выбора за тобой!

Рванул за шнур, затарахтел мотор, Фрэнк направил лодку к берегу.

Коллинз шел в офис пешком. К здешней подземке он так и не привык, а дождаться автобуса и не опоздать на работу было равносильно крупному выигрышу у «однорукого бандита», как называли в городе игральные автоматы. Проходя мимо бара, Коллинз замедлил шаги, но решил не поддаваться соблазну и купить сигареты в лавчонке Дрейка, за углом. Толкнул стеклянную дверь, спустился на две ступеньки и оказался перед прилавком, за которым сидел седой курчавый старик в майке с портретом Джексона и надписью: «Майкл — сердце мое!»

— Привет, Соломон! — кивнул ему Коллинз. — Пачку ментоловых. Как жизнь?

— Как в сказке! — усмехнулся старик. — Не злоупотребляйте ментолом. Вредно для сердца.

— А-а! — отмахнулся Коллинз. — Один черт!

— Сердце, между прочим, тоже одно, — вздохнул старик. — В офис?

— Да, — кивнул Коллинз. — Будь он проклят!

— Не гневите бога, Джордж! — укоризненно посмотрел на него старик.

— Вы ему молитесь каждую субботу, — усмехнулся Коллинз. — Помогает?

— Не сравнивайте, — сказал Дрейк. — Я старый человек. Пива хотите? Только что привезли. Со льда.

— Великий вы соблазнитель! — вздохнул Коллинз. — Давайте.

Вскрыл запотевшую банку, сделал несколько глотков и спросил:

— Вас не тянет обратно, Дрейк?

— В Россию? — переспросил старик. — Дети еще не теряют надежды сделать здесь свой бизнес. Представляете? С их капиталами! А куда я без детей? — Старик, прищурясь, оглядел тесную лавчонку и вздохнул:

— Это не бизнес, а слезы! Вам нужна эта гонконгская дешевка? Уступлю со скидкой.

— Спасибо, не нужно! — рассмеялся Коллинз.

— Вот видите! — невесело усмехнулся Дрейк. — А мои чилдрен садятся в кар, закупают оптом партию этого дерьма и воображают, что они без пяти минут Рокфеллеры! По мне так лучше варить яйца на продажу. Как говорили у нас в Одессе: имеешь бульон и при деле! — Внимательно посмотрел на Коллинза и спросил: — Не смешно?

— Не очень. — Коллинз положил на прилавок две долларовые бумажки. — Спасибо за пиво!

— Я вас расстроил, — смотрит ему в лицо старик. — У вас, наверное, своих болячек хватает?

— Не без того, — кивнул Коллинз и вышел.

В комнате архива, где работал Коллинз, стояли вдоль стен дюралевые стеллажи, заполненные папками с документами и чертежами. На рабочем столе под лампой с металлическим колпаком лежала папка со схемой, которую просматривал сейчас Коллинз.

Он разгладил кальку ладонями, привычно пробежал глазами схему, иногда скашивая глаза вниз, где были взяты в рамочки условные обозначения, и вдруг поймал себя на мысли, что если бы хоть на минутку забыть о чужом городе за окнами, непривычных запахах в коридорах, непонятном ему говоре в комнатах, где стоят за кульманами разработчики, он бы чувствовал себя, как в своем институте, в Москве.