Ради Инглиш

Мы все поднимаемся и направляемся к входной двери, чтобы проводить ее. Когда она оказывается вне поля зрения, я разворачиваюсь к Беку.

— Что за хрень ты творишь? — шиплю я, не желая, чтобы Инглиш услышала.

— Что ты имеешь в виду?

— Все эти объятия.

— Ты имеешь в виду это?

Он протягивает руки ко мне, но я отбрасываю их в стороны.

— Остановись, Бек. Это было неуместно.

— Давай же, Печенька. Я точно знаю, что тебе это понравилось.

Я толкаю его обеими руками в грудь.

— Ты воспользовался ситуацией, это нечестно.

В уголке его губ появляется злобная ухмылка.

— Знаю. Вероятно, я должен был бы извиниться, но я не собираюсь этого делать. Я скучаю по тебе. Я скучаю по всему, что было между нами, и Инглиш тоже. — Его глаза становятся ярче от искренности слов. — Пожалуйста, возвращайся домой.

— Не могу. Мое сердце до сих пор разбито, Бек.

Искра в его глазах тут же гаснет. Он начинает что-то говорить, но в этот момент Инглиш вбегает в комнату, прервав его.

— Папочка, я голодная. Мамочка, ты поешь с нами?

Мимолетно брошенный взгляд на ее лицо почти заставляет меня сдаться, но я сдерживаюсь. Так поступить — неправильно, и как бы сильно я не любила Инглиш, сейчас я должна думать о себе.

— Нет, сладкая, мне нужно идти. Может, в следующий раз.

Она смотрит сначала на меня, затем на Бека, и понятно, что она расстроена.

— Хорошо.

Затем она обнимает меня и уходит. Мне жаль пропускать все моменты ее взросления, но я остаюсь непоколебима.

Позже вечером Мишель расспрашивает меня, но обсуждать это слишком тяжело. Мое сердце разрывается. Я хочу быть с ним, но как я могу простить ему его слова? А если что-то подобное опять повторится, пошлет ли он меня? Мишель полагает, что он выучил урок, но я все еще чувствую боль от незаживших ран.

После визита инспектора мне удается продержаться целую неделю, но все мои мысли заняты Беком и Инглиш. В субботу утром я слышу звонок в дверь. Я все еще валяюсь в кровати, читая книгу, а Мишель у Оливера. Я решаю проигнорировать звонок, но кто бы это ни был, он настойчив, продолжая держать палец на звонке. Я накидываю халат и плетусь к двери.

Там стоит Бек с идиотской улыбкой на лице, держа в одной руке Лего, а в другой охапку воздушных шариков.

— Привет, я пришел с мирным предложением.

— Кажется, что-то интересное, — комментирую я, осматривая Лего.

— Не возражаешь, если я войду? — Он подходит поближе и начинает умолять шепотом: — Пожалуйста, не выгоняй меня. Инглиш смотрит из машины.

Переведя взгляд за его плечо, я вижу девочку на переднем сидении, болтающую саму с собой.

— Ладно, заходи.

Он переступает через порог квартиры и протягивает мне Лего. На куске гофрированного картона нечто, окрашенное в лавандовый цвет. Я стараюсь не рассмеяться, прикусив губу.

— Что это? — спрашиваю я.

— А ты, случайно, не можешь сказать?

После нескольких минут рассматривания, я сдаюсь:

— Нет, извини.

— Полагаю, что это что-то из «Холодного сердца.»

Логично. Если Инглиш приложила к этому руку, это точно из ее любимого мультика.

— Хорошо. — Теперь меня осеняет. — Это ледяной замок, а вот это похоже на квадратную версию Олафа.

— Ага, — Бек смеется.

— Мило. — Я не могу перестать улыбаться.

Он протягивает связку шариков со словами:

— Это тебе. — И снова тематика из «Холодного сердца»: Эльза, Анна, Кристоф, Ганс, Олаф и Свен.

— Итак, есть ли в этом какой-то смысл?

Бек скребет подбородок.

— Вообще-то, есть. Я надеюсь, что мне удастся убедить тебя вернуться домой, потому что моя жизнь, наша жизнь, без тебя невозможна, мое сердце заморожено, Печенька. Наша жизнь не стала прежней, когда ты ушла. Я был полным засранцем и глупцом, и был полностью неправ. Я не уверен, сможешь ли ты меня когда-нибудь простить, но надеюсь, что смогу найти способ тебя убедить. Пожалуйста, возвращайся домой и растопи лед, который поселился внутри меня. Знаешь, я… Я люблю тебя, и в тот день, когда ты ушла, ты забрала мое сердце тоже. Я знаю, что разбил твое, но, если ты дашь мне шанс, я сделаю все что угодно, чтобы залечить его.

Он берет в руку один из шариков, на конце которого привязано мое кольцо. Бек снимает его с ленточки и протягивает мне. Он приподнимает брови, будто задавая вопрос.

— Бек, я…

— Я не совершу подобную ошибку дважды, если ты боишься этого.

Он надевает кольцо мне на палец и притягивает меня в свои объятия. Вдруг ни с того ни с сего я опять рыдаю — рыдаю из-за всего.

— Ты самое важное, что есть в моей жизни. Ты слышала, что я сейчас сказал? Инглиш скоро вырастет и уедет, но я хочу тебя со мной навсегда.

Его дыхание возле моего уха, и я прекрасно слышу все, что он говорить, но я едва могу дышать, не то что ответить ему.

— Я больше никогда тебя не обижу, вместо этого я буду тебя защищать. Я сделаю все, что ты захочешь. Клянусь.

Это всё, что мне нужно услышать. Я стиснула пальцами его рубашку, держалась за него, будто за спасательный круг.

— Ненавижу быть вдалеке от тебя, — заявляет он.

— Тебе больше не придется быть вдалеке. А Инглиш? С ней все в порядке в машине?

— Двери заперты. «Холодное сердце» было ее идеей. Она также сильно, как и я, хотела, чтобы ты вернулась. Она сказала, что мне нужно что-нибудь придумать, вроде Лего.

Сама мысль, что они сидели вдвоем и конструировали эту композицию, заставляет меня хихикать.

— Она очень умный ребенок.

— Давай же. Поехали домой.

— Для начала одна вещь.

— Какая?

— Я только хочу сказать, что тоже люблю тебя.

Бек одаривает меня еще одной дурашливой улыбкой.

Глава 14

Шеридан

— Тебе понравилось? Тебе понравилось? — спрашивает Инглиш, подпрыгивая, будто мячик в машине.

— Мне понравилось. И в кого ты такая умная?

— Не знаю. Иногда я действительно много учу в школе. Мне хотелось, чтобы Олаф был в середине, но не получилось.

Повернувшись на своем сидении, я заверяю ее:

— Он идеален, Инглиш. И безумно мне понравился, я навсегда сохраню его.

— Я сказала папочке, чтобы он был милым с тобой, потому что ты — наша радуга.