Раэлит с Титаника

Эдвард не скрывал, что недолюбливал женщин за их меркантильность. Впрочем, он допускал мысль, что не все девушки подобные и в мире еще возможны искренние отношения, выстроенные на честности, уважении и добропорядочности. В случае с Анастасией он надеялся уличить ее, именно поэтому заговорил с ней в библиотеке, но его ожидало разочарование в собственной теории. Романова держалась вежливо и естественно. Но было ясно, что в ее душе идет мучительная борьба. Она не умела скрывать своих чувств и была явно напряжена. Для человека более-менее внимательного, не составило бы труда прочитать, но поскольку большинство пассажиров первого класса беспокоились лишь о себе, никто не обратил бы внимания на блогера, пусть даже миллионника.

После знакомства и приятного разговора в библиотеке, Эдвард впервые за последние десять лет задумался о выходе из «своей зоны комфорта». Одиночество порядком утомляет и времяпрепровождение с Анастасиейбольше похоже на падение в бездну. Если он скажет ей, что никогда еще у него не было подобного периода в жизни, после которого не остается ни одного человека, который стал бы для меня братом и сестрой, согласилась бы она скрасить его одиночество. Предложение взять интервью, Эдвард расценивал как пробный шаг – они могли бы узнать друг друга получше и, если все удачно сложится, можно сходить на свидание. Они как-то встретились в ресторане. Она посмотрела на него огромными голубыми глазами, полными обожания, словно пытаясь что-то сказать, но не могла. Она выглядела так трогательно и так беззащитно, что Эдвард не смог удержаться от смеха. Проходя мимо него, девушка нежно улыбнулась, а сердце сделало кульбит. К сожалению, Анастасия спешно покинула ресторан и мужчине не

Но встретив девушку сегодня бледную как смерть и испуганную, Эдвард поспешил протянуть ей руку помощи. Он не мог поступить иначе.

– Я все, - Анастасия отставила ноутбук в сторону.

– Может быть поужинаете со мной, - не то спрашивал, не то утверждал мужчина, обернувшись к девушке. Его взгляд казался пронзительным и ясным, как никогда прежде. Я не могла отвести глаз от его глаз и ощутила острое желание присесть, но, увы, она и так сидела. Под его взглядом Анастасия почувствовала себя неловко, словно бы почувствовала оголенный нерв, а затем вдруг произошло то, чего не произошло бы, если бы он просто смотрел ей в лицо, а не заглядывал в душу. Анастасия закрыла глаза и склонила голову набок. Вид у нее при этом сделался такой, словно она думает о чем-то важном.

– Я настаиваю, - Эдвард усмехнулся.

– Вы остались? – Иван петров улыбнулся.

– Он мне не оставил выбора.

Мужчина заметил, как изменилось выражение лица Анастасии. Ей явно приятна была компания Рассела Роуссбери-Рэйнальдса. Она отзывалась о нем тепло и дружелюбно, и ее можно было понять — Эдвард обладал привлекательной внешности, привлекающей женщин, и вел себя обходительно, подобающе джентльмену.

Эдвард выглядел привлекательно и дорого, но Анастасии почему-то вспомнилась маленькая смуглая женщина с наброшенным на ночную рубашку передником, которую она видела в музее. Писатель излучал какую-то необычайную силу. Неудивительно, что она может очаровать и убедить кого угодно. У него все черты и приемы, свойственные формированию художественного произведения, как и у стихов. Но даже там, где это не нужно, у него есть особенности, характерные для художника интонация, которая всегда присутствует в тексте. В сущности, это его голос.

Заказав ужин в номер, Эдвард налил еще виски, ведя неспешную беседу на тему сегодняшних новостей и относительной значимости сплетен в художественной литературе.Разговор шел о новинках, недавно появившихся в мировой литературе, и о том, насколько сегодня популярны серьезные романы – причем тема повторялась не реже раза в год.Это было интересно.Общее впечатление было такое, что и в моральном плане, и в эстетическом вкусы переменились мало. Возможно, это касалось только литературы, где дело обстояло проще. В остальном же на него пытались влиять с разных сторон: его пытались обратить в свою веру несколькими разными путями.

Пожалуй, только после второго бокала Анастасия сообразила, что стихи у Симеона Полоцкого, на ее вкус, были несколько затянуты и высокопарны – зато описанная Михаилом Чулковым ситуация была более чем понятна. Склонность современных людей видеть в простых вещах высший смысл – вот что было главным из сказанного.

Ужин принесли скоро. Персонал накрыл на стол и покинул каюту. Стол освещала только маленькая, похожая на настольную лампу, лампа в центре. Она давала рассеянный, тусклый свет. А еще эта лампа издавала тонкий неприятный звук – еле слышное жужжание. Выбор блюд восхищал своей разумной простотой – кролик был подан на трюфелях, а запеченная в духовке перепелка – на картошке фри.

– Позвольте поинтересоваться, как вы познакомились с Дрэкенсом?

– Скажем так, это всего лишь счастливое стечение обстоятельств, - Анастасия пожала плечами, явно уходя от ответа.

– Вы не любите распространяться о своей личной жизни, верно?!

– А вы привыкли утверждать нежели задавать вопросы, - девушка улыбнулась. – Вы также не рассказываете о своей личной жизни, полагаю на то есть причины.

– Она не столь насыщенная, как многим хотелось бы, - Эдвард задумчиво склонил голову на бок. – У меня были серьезные отношения дважды, но оба раза весьма и весьма неудачно. Дамы сердца предпочитали толстый кошелек, а я был настолько ослеплен новым чувством, что упорно этого не замечал. После купил дом и заперся в нем. Предпочитаю одиночество.

– Но отчего-то ищете встречи?

– С вами. Вы не договорили, ищу встречи с вами, -вкрадчивым тихим голосом произнес мужчина. – Вы мне интересны, как человек, не стану скрывать. Я получаю удовольствие проводя с вами время.

Девушка растеряно моргнула и неловко поведя плечом, произнесла:

– Взаимно, Эдвард. Вы приятный собеседник.

– Но? – спросил он, чувствуя, как на душе потеплело. Его имя в ее устах звучало непривычно приятно, так приятно, что он просто млел от блаженства, и в интонации Романовой была та бархатная мягкость, которая позволяет заворожить любого, у кого уже пропало чувство реальности. Эдвард поймал себя на мысли, что хочет запомнить этот волшебный момент. Ну вот, опять-таки мысленно застонала он, опять меня заносит.

– Что? – непоняла она.

– В вашей фразе отчетливо слышится «но». Вы не договорили, Анастасия.

– Я погрузилась в работу, - в ее голосе послышалась вселенская грусть. Казалось, ее утомил этот разговор. Но тогда Эдвард подумал, что все дело в том, что рядом с ней всегда слишком много людей. Ее работа подразумевала постоянное общение, а это порой морально выматывает.

– Вы не хотите об этом говорить?

– Почему вы спрашиваете? – вопросом на вопрос ответила Анастасия с любопытством взглянув на писателя.

– Вы мне интересны. Я хотел бы узнать вас получше. Смею предположить, что у нас много общего. Я не люблю собирать слухи, Анастасия. А стоит признать, про вас судачат много.

– Пригласите меня на свидание, Эдвард. Будет повод обсудить мою личную жизнь, - она усмехнулась, вызывающе прикусив губу.

– Вы работаете на опережение. Признаюсь, я собирался это сделать, но сейчас вы не оставляете мне времени для подготовки.

– Любите быть во всеоружии?

– Люблю все контролировать, - с ехидной улыбкой согласился мужчина. – Что ж, приглашаю вас на свидание, завтра в шесть часов вечера…

– Выбор места за мной, - резко выпалила девушка и покраснела.

«Не из робкого десятка», - с улыбкой подумал Эдвард и согласно кивнул.

– Предлагаю посетить сад с живыми деревьями.

– На корабле даже есть такое? – изумился мужчина, пытаясь припомнить, где находится сие чудо.

– Думаю, вам понравится.

Она замолчала, опустив взгляд на свои руки.

– Быть такой красивой – это преступление, - с легким придыханием проговорил Эдвард.

Анастасия нахмурилась.