Рагнар Чёрная Грива

– Чёрная Грива, - тихонько прорычал он. Пальцы Нальфира сжались вокруг рукояти кинжала, пока Волк боролся с желанием обагрить клинок кровью Кровавого Когтя.

Рагнар не шевелился. Каждый вздох доносил до него солёный запах пота барда и выделяющуюся ноту металлического лезвия ножа.

– Чёрная Грива, - прошептал бард сквозь стиснутые зубы.

– Уходи, - пробормотал Рагнар.
– Или я возьму этот нож и вырежу тебе глаза.

– Это вряд ли, - Нальфир соскользнул с постели, прокручивая кинжал между пальцев с изяществом ярмарочного трюкача.
– Нам нужно поговорить, Чёрная Грива.

Рагнар сел на постели, чувствуя неприятные ощущения и зуд в соединительных портах на спине и плечах, к которым подключались патрубки силовой брони. Кожа вокруг разъёмов покраснела и воспалилась, а сами они походили на небольшие раны. Впервые за много месяцев он был без брони, и Нальфир, со свойственным ему чувством времени, умудрился разрушить всякую надежду Рагнара на заслуженный отдых.

– Так говори, - огрызнулся Чёрная Грива.

– Ты новичок в Первой Стае, и жаждешь славы. Я вижу это в твоих глазах. Это нормально. Но ты ставишь свои амбиции превыше нужд Роты.

– Если у тебя есть какая-то мысль, кроме этой риторики, прошу, выскажи её побыстрее.

Нальфир покачал головой и вздохнул, словно никогда не видел ничего настолько же трагичного.

– Это очень эгоистично с твоей стороны, Чёрная Грива. Мы должны стать братьями по оружию, я и ты. Одна стая. Одно сердце. Один разум. И никаких прыжков в разные стороны.

Рагнар потянулся, чтобы собрать свои длинные волосы в охотничий узел, и убрал пряди с лица. Он понял, что поспать уже не получится.

– Ты разбудил меня ради этого?

– Нет, я разбудил тебя, чтобы бросить тебе вызов, - Нальфир закрутил нож, позволив ему танцевать серебристым пятном между его пальцами. Как и Рагнар, он был лишён своей брони, и одет только в грубые штаны. Шрамы украшали его смуглое тело, рассказывая истории сотен битв.

– Могу я узнать причину этого вызова?
– спросил Рагнар.
– Или мне проще предположить, что ты хочешь успокоить свою уязвлённую гордость? Ведь ярл прислушался к моим словам, а не к тебе.

Словно вспышка из мышц и сухожилий, Нальфир во мгновение ока приставил нож к горлу Кровавого Когтя. Острый край серебряного лезвия царапал небритую кожу Рагнара. Бард улыбнулся, оказавшись лицом к лицу со своим соперником.

– Ты высокомерный щенок, Чёрная Грива. Ты получил от аристократки с Терры красивый мечик, и внезапно решил, что ты - лидер стаи, гораздо круче, свирепее и мудрее всех остальных.

– Ты злишься, что меня выбрали командиром?

– И посмотри, как ты выступил в этой роли, да? Это больше, чем твой щенячий темперамент. Это гордыня. Ты что, думаешь, я слеп, и не замечаю твоей жажды славы?

Зубы Рагнара казались ярко-белыми в слабом освещении залы.

– Я думаю, что ты испытываешь свою удачу, певец. Если ты так беспокоишься о своём месте в Первой Стае... Может, тебе стоит стать чуть более жестоким, более смелым и мудрым?

– Какие милые угрозы, - ставший медово-сладким голос Нальфира звучал низко и хрипло, - от не пробовавшего крови детёныша.

Рагнар таким же быстрым движением вытащил костяной нож из наголенных ножен, и приставил его к низу челюсти своего брата. Одна рубиновая капелька пробежала по клыку кинжала, наполняя воздух тяжёлым химическим запахом крови Нальфира.

– Не пробовавший крови?
– выдохнул он в лицо своему сопернику.

– Продолжай, сказочник. Я сделаю себе боевую раскраску твоей кровью, и буду носить её, не смывая, год и один день. Чтобы все узнали, что именно мой нож вырезал оба твоих бесполезных сердца.

Если Рагнар сейчас был похож на пламя, то Нальфир походил на дыхание льда на ветру. Ярость барда была тихой, и обманчиво нежной.

– Ты - выскочка, - ухмыльнулся бард, - голодный до славы подросток. Ребёнок, только изображающий настоящего мужчину. Щенок, делающий вид, что он охотник, и выживающий только благодаря своей сумасшедшей удаче. Но удача заканчивается, Чёрная Грива. Удача всегда заканчивается.

Нож Рагнара слегка двинулся вверх, снова пронзив верхний слой кожи барда, и по лезвию стёк ещё один ручеёк крови.

– Я знаю, что это был ты, - выдохнул Чёрная Грива.
– Ты отключил поле стазиса на 'Бариониксе'. Я знаю, что это был ты, Острый Язык.

– Ты ничего не знаешь, неопытный щенок.

– Еще раз назовёшь меня неопытным или не пробовавшим крови, - предупредил Рагнар, - и я воспользуюсь твоими свитками чести, чтобы подтереться.

Нальфир приблизил губы к уху Рагнара, словно заговорщик, и прошептал фальшиво-сладким голосом:

– Бесполезный. Не проливший крови. Щенок.

Рагнар бросился на него, оба воина с грохотом повалились на палубу в путанице наносящих удары конечностей. Трэллы и сервиторы залы поспешно отступили в стороны. Время угроз и оскорблений прошло, и теперь воздух наполняли неразборчивые проклятия, перемежаемые бессловесным ворчанием. Звук глухих ударов кулаков дополнялся стуком голов о металл пола.

Звук кинжала Рагнара, пробившего череп Нальфира, походил на громовой удар молнии, раскалывающей ствол дерева. Нож Нальфира, пробившего кишки Рагнара, напомнил влажный шлепок туши, сорвавшейся с крюка в мясницкой. Бесценная кровь раскрасила палубу брызгами и потёками, отмечая весь путь сошедшихся в бою братьев по казарме.

Нальфир схватил Рагнара за волосы, собранные в охотничий узел, и с размаху впечатал лицо Кровавого Когтя в спальное место Уллера Серой Пряди. Один раз. Другой. Третий. Отпечаток окровавленного лица Рагнара, оставшийся на постели, казался диким и варварским украшением.

Локоть тяжко вонзился в горло барда, достаточно сильно для того, чтобы перекрыть дыхательные пути куском оторвавшегося сухожилия, а второй удар пришёлся в подбородок, выбив два зуба. Освободившись, когда Нальфир ослабел, Рагнар перешёл в нападение. Момент, пригодный для кратковременной передышки, растворился в продолжившейся драке. Оба космодесантника потеряли свои клинки, и не обращали внимания ни на что, кроме противника.

Битва продолжалась. Такова была жизнь среди рождённых во льдах. Саги Эйнхеръяра были полны безжалостных сражений между соплеменниками и братьями по стае. Большинство драк заканчивалось принесением взаимных обетов братства и восстановлением здравого смысла. Уроки выучивались. Соперники становились братьями по мечу. Мужчины, готовые раздробить череп врага и пролить кровь друг друга, обнаруживали себя в конце драки выдохшимися, задыхающимися, ухмыляющимися и смеющимися. Связанными воедино узами, крепчайшими, чем когда-либо.