Ракетчики

— Я тебе уже говорил один раз. Повторяю второй. Мне нужна команда и сотрудничество. А не высчитанные до микрона планы. И его вариант был не плох. И твой хорош. Как только план столкнётся с жизнью — даст трещину. Его план был надёжнее. Но это всё не важно. Не реви.

— Я не реву.

— Я сказал: не реви. На платок.

— Зачем ты на нас всех взвалил эту ношу? Мы ещё маленькие! Я не готова! Ты придираешься. По какому праву ты вертишь судьбами?!

Корибут положил мою голову себе на плечо, погладил по волосам. Это было совсем не эротично. Как отец — дочку. Задумалась: а ведь и не только нами, молодыми, вертит Корибут. Мне — двадцать четыре, ему — двадцать шесть. А ему безропотно подчиняются пятидесяти - шестидесятилетние матёрые вояки. Почему? Вроде бы и нет в нём ничего такого-эдакого, гипнотического; или харизмы запредельной. За всей этой круговертью ни разу так остро не приходило понимание противоречия. С детства у меня было редкое сочетание: сильные ум и интуиция. Все эти три года послереволюционного калейдоскопа интуиция твердо говорила: «Подчиняйся». И я подчинялась. Это был первый раз, когда нервы не выдержали.

— Я больше не буду, отпусти.

— Будешь. Надо дать тебе отпуск.

— Не надо, пойду работать.

— Сядь! Не такая уж ты и маленькая. Более того, замуж тебе пора давно.

— А мне есть когда, мужа искать? Уже три года двенадцатичасовой рабочий день. Иногда и ночь. Если ты говоришь о команде, то и вводи в курс, как члена команды… Почему мы спешим!? Почему ты провоцируешь войну?! Это тем, остальным людям, твои Вишневецкие голову морочат. А я вижу дела изнутри.

— Ты не имеешь допуска. Но это не главное. Мне искренне не хотелось бы взваливать на тебя этот груз. Поживи ещё сколько-то беззаботно. Правда.

Вот тут интуиция и сработала. Я сложила все моменты, обмолвки, недосказанности, нелогичности в действиях. Кажущиеся нелогичности. Если не знать основы принятия решений… Картинка сложилась. Не вполне, но достаточно.

— Саша, ты что-то знаешь? Вы все, ракетчики, что-то знаете? Это ведь вы всё начали. Говори! Будет война? Ты — экстрасенс? Как Кашпировский?

Корибут не отвечал. Его холодные глаза блестели, не давая даже намёка на ответ, на подтверждение или отрицание. Ничего нельзя прочесть на этом лице. Вот — идеальный разведчик, дипломат, глава спецслужб. А мучает нас с Анатолием. Не лицо — маска. Маска человека.

— Ты хочешь взять меня второй женой?

Молчит. Провокация не сработала. Как ещё много нужно работать! Какая я ещё «зелёная», как агент! Маска человека. Робот.

— Ты — робот?

— Хм, ладно, красавица, тебе пора. Я — человек. Но пока побудь в неведении. У тебя слишком мало подруг. Поэтому с Юлькой ты слишком о многом лишнем говоришь. Иди уже.

Значит, и за мной следят? Слушают разговоры, читают записи в дневнике. Положу волосинку, как в учебниках написано. С другой стороны, они же будут знать. Волосинка не сработает. Это уже в действии элементы всеобщего контроля. Только как? Мы ещё камер нигде не поставили. Обычная система прослушки? И на вторую провокацию не поддался. А ведь что-то в глазах промелькнуло. Но не подтверждение. Нет, те, кто писал учебники чтения мыслей по лицу — не общались с Корибутом. К чёрту!

В шахту я не поверила, но стала подстраиваться под Анатолия, других сотрудников. Задачи неправильно решать я не стала. Стала так подавать мысли, что большинство считало, что это они додумались. Только с Анатолием такие трюки не проходили. Он видел мою «дипломатию» насквозь. И «закипал» внутри…

* * *

— Саня, что за фигня? Ты хочешь меня снять с должности? Так и скажи. Зачем ты приставил ко мне Ларису? Я дал повод для недоверия?

— Это всё?

— Нет, не всё! Она умнее меня. Признаю. Ты победил.

— Что за ерунду ты мелешь? Где твои глаза?

— Какие глаза? Что ты хочешь этим сказать?

— Толя, сам подумай, какого чёрта я убрал её от Лукошко и поставил к нему одного из твоих агентов?

— Не знаю. Я думал — Лукошко «взбрыкнул», как официально и считалось. Нет?

— Она сама попросилась. Я не хотел. Но она обещала быстро войти в курс дел и стать полезной. Стала? Хорошо работает?

— Более чем. Только ничего не понял. У неё была мечта: стать шпионкой?

— Так, всё, иди, работай. Имеющий глаза — да увидит.

— Хорошо, бог с ней, с Малышевой. А зачем ты вообще ввёл этих «комиссаров»? Не пришей кобыле хвост. Ходят эти детишки, там поумничают, тут время заберут, «стуканут». Мало моих агентов?

— Толя, окстись. К тебе претензий нет. Всегда есть проблема замены. И в армии, и тут. А стажер-инспектор может стать заменой министра, если будет нужно.

— А замы — не могут?

— Могут. Но у них, за годы работы вторым номером, формируется специфический психотип. Комплекс такой. Они будут недостаточно инициативны, решительны. Не все. Но принцип верен.

— Спорно. А зачем демонстративный контроль?

— Это лекарство от «звёздной болезни» министров.

* * *

— Саня, я опять по поводу Ларисы. Сколько я за ней не наблюдаю, не вижу ключа. Что ты имел в виду? Ну не видят мои глаза!

— Не так смотришь. Не в той обстановке. Своди ее в парк, в кафешку, пообщайся «за жисть» в неформальной обстановке. В конце концов, ты у нас руководитель спецслужб. Второй министр, а не хухры-мухры. Считай это тренировкой, упражнением. Она — объект, а ты агент. Она знает тайну. Твоя задача: эту тайну выведать. Только не спрашивай напрямую. Это неинтересно и нарушает чистоту эксперимента.

* * *

— Лариса, есть дело. Как у вас с Юревичем отношения?

— Хорошо.

— Ты мне смотри. Он жук хитрый. Может тебя соблазнить. Втереться в доверие. Стать близким. А тогда ты не сможешь нормально выполнять функции инспектора.

— Вам доложили о нашей прогулке?

— Не выкай. Даю тебе особое задание: заинтересуй его, как женщина, сделай вид, что подпала под его мужские чары. И выведай его историю про несчастную любовь. Была у него какая-то ерунда в молодости. Это не обсуждается! Это — задание. Считай это тренировкой агента.

* * *

— Саня, ничего я не узнал за всё время. Молчит, как партизанка: «Лукошко не вынес помощи, Корибут перевёл». Хоть ты меня уволь, за профнепригодность. Не могу узнать ее тайну. Всё уже знаю: и как маму зовут, и где и как жила, кличку кота и размер ноги.

— Ещё работай — какие проблемы? Спешить некуда.

— Как раз проблемы и есть. Она с третьей встречи начала воспринимать это как свидания. Губки стала ярче подкрашивать, духи другие подобрала, одежду и всё такое прочее.

— Подробнее про всё такое прочее.

— Ну… Ведёт себя не так. Мне кажется, что она в меня влюбилась. А это уже никуда не годится. С любой точки зрения.

— Поясни.

— Да что тут не ясно? Для работы инспектором — не подходит.

— Фигня-вопрос. Переведу её к Рокотову. По специальности.

— Э… Не надо.

— Толя, что ты мечешься: влюбился?

— А?

— «Да» или «нет»?

— Не знаю. Она на одиннадцать лет моложе меня. В дочки годится.

— Бредишь. В одиннадцать ты считал, что детей в капусте находят.