Ракетный полет из Каменного Брода в Санкт-Петербург и обратно, или романтическое путешествие барона фон Мюнхгаузена на берега реки Лугань

Я почесал пальцем в затылке:

– Господин барон, но эта штука целиком не поместится в дуло пушки... Она же будет торчать наружу!

– Ничего страшного, Томас, - отмахнулся мой друг.
– Ствол пушки нужен только для правильной ориентации этого снаряда перед запуском.

– И все же, Карл, - вмешался Гаскойн, - объясните, что это такое... Никогда не видел подобной конструкции!

– Это придуманная мной ракета, Карл, - пояснил Мюнхгаузен.
– Вообще-то, ракеты известны в Европе примерно с тринадцатого века. У вас в Британии, кстати, ими очень интересуется полковник Уильям Конгрев, но пока еще только на теоретическом уровне. Мы же сегодня займемся практикой в виде летных испытаний готового изделия...

– Практика без теории попахивает авантюрой, Карл, - хмурясь, засомневался Гаскойн.
– Вы не считаете?

Кажется, он опасался лететь в Санкт-Петербург на этом изобретении Карла Иеронима. Я, признаться, тоже прибывал в больших сомнениях.

– Не волнуйтесь, дружище, - барон фыркнул.
– С теорией у нас полный порядок. Лет пять назад я как-то на досуге решил уравнение движения точки переменной массы. А это, по сути, и есть уравнение движения ракетного снаряда.

По знаку Мюнхгаузена кузнецы сняли ракетный снаряд с телеги и аккуратно вставили его нижним концом в дуло пушки.

– Отлично!
– кивнул Карл Иероним. Он расправил рыболовную сеть, закрепленную вокруг пушечного ядра.
– Я возьмусь за эту оконечность сети, а вы, Карл и Томас, соответственно за левый и правый край. Держаться нужно будет очень крепко и обязательно обеими руками. Но перед этим мы наденем одежду, которую подготовил Томас. Пожалуй, стоит придумать для нее какое-то особое название, но это мы сделаем как-нибудь потом.

Поверх наших обычных мундиров мы натянули теплые штаны, надели тулупы, перчатки и шапки с дырками.

– Замечательно!
– констатировал Карл Иероним, осмотрев меня и Гаскойна со всех сторон. Голос его из надвинутой на лицо шапки звучал приглушенно, но был хорошо слышен благодаря отверстиям для рта и ушей, прорезанным мной в папахах.
– И вот еще что...

Он протянул мне и Гаскойну два небольших мешка с торчащими из их горловин веревочными петлями, третий взял себе:

– В петли веревок проденьте руки - так, чтобы одна петля оказалась у вас на левом плече, а вторая - на правом.

Толком не понимая, зачем нам эти мешки, я и Гаскойн тем не менее выполнили распоряжение барона. Карл Иероним проделал ту же процедуру. Теперь у нас троих на груди болтались несуразные котомки, удерживаемые перекинутыми через плечи веревками. Котомки на ощупь были мягкими и весили всего ничего. Заметив недоумение на моем и Гаскойна лицах, Мюнхгаузен пояснил:

– Я сконструировал устройство для плавного спуска с небес на землю. Если случайно оторветесь от сети во время полета, немедля развязывайте мешок и обеими руками хватайтесь за веревки, которые у вас на плечах.

Он окинул нас внимательным взглядом и удовлетворенно кивнул:

– Что же, господа, будем отправляться! Да поможет нам Бог!

Я перекрестился. Сердце бешено колотилось, душа ушла в пятки. Эх, не люблю я эти воздушные приключения! Но что поделаешь, дружба есть дружба и служба есть служба.

– Карл!
– в дверях дома появилась Марийка, легкими шажками сбежала по ступенькам крыльца и молнией метнулась через двор к нам. Обняла барона за плечи, прижала голову к его груди:

– Почему ты не разбудил меня, Карл?

– Я не хотел тревожить твой сон, милая, - барон снял шапку и поцеловал ее в лоб.
– Ты так сладко спала!

– Я не хочу, чтобы ты летел!
– Марийка тихонько всхлипнула.
– Это же опасно!

– Пустяки, родная моя!
– Карл Иероним провел ладонью по ее волосам.
– Мы с Томасом уже дважды путешествовали на пушечных ядрах. И, как видишь, живы и здоровы! А полет на ракетном снаряде даже безопаснее!

Барон еще раз поцеловал ее и легонько отстранил от себя:

– Нам пора, любимая! Не грусти, я скоро вернусь!

Он снова водрузил шапку с дырками на голову и повернулся к нам:

– Карл, Томас, держитесь за сеть!

Я и Гаскойн обеими руками вцепились в края плетеного полотна. Мюнхгаузен тоже ухватился за веревочные ячейки. Затем обернулся к Чебу:

– Сэр Артур, поджигайте фитиль пушечного заряда!

Бледный как свежевыбеленная стена англичанин бросился выполнять распоряжение барона. Марийка сделала несколько шагов в сторону и перекрестила нас.

– Длину фитиля я рассчитал на пятисекундное горение!
– сказал Мюнхгаузен. Голос его был абсолютно спокоен.

– Есть зажигание!
– сообщил Чеб откуда-то из-за пушки.

– Даю обратный отсчет!
– Барон почти кричал.
– Пять, четыре, три, два, один! Старт! Поехали!

Я едва успел зажмуриться.

6.2

Чудовищный грохот и невиданной силы рывок - словно меня положили спиной на кузнечную наковальню, а по груди ударили доброй сотней огромных молотов. Воздушный поток плотной упругой стеной обрушился на лицо и грудь. С ужасом осознал, что более не ощущаю землю под ногами. Сердце сжалось в комок и даже, наверное, вовсе остановилось. Дышать от волнения я тоже не мог.

– Томас, - донесся откуда-то снизу громкий хохот барона.
– Можешь открыть глаза! Мы летим!

Я распахнул веки. В ослепительно-голубом небе сияло яркое солнце. В пространстве под ногами плавали бело-серые клочки ваты. Между ними просматривалось что-то коричнево-зеленоватое. Как-то сразу понял, что вата - это облака, а в просветах среди них - поля, пустоши, дороги и леса.

– Пушечный заряд выбросил нас в воздух!
– прокричал Карл Иероним.
– Теперь начнут работать ракетные ступени!

Я скосил глаза на хвост нашего летящего в пространстве небес снаряда и охнул - по фитилю, торчащему из металлической воронки, медленно полз яркий огонек. Сейчас рванет!

– В бочонках порох медленного горения!
– Мюнхгаузен словно угадал мои мысли.
– Ускорение будет плавным!

– Хорошо бы, - отозвался Гаскойн. Он висел на сети с другой стороны ракетного снаряда.
– Признаться, Карл, пушечный старт - это не самое приятное, что я испытал в жизни!

"Плавности", однако, не получилось. Нас хорошенько рвануло вперед - хотя, конечно, и не так сильно, как при пушечном выстреле.