Рандом

– Хочешь, мы все уедем отсюда, Макс!
– крикнула я.
– Оставим тебя в покое!

– Ерунда.

– Тогда давай найдем тебе другое место! Для тебя и Костика! И никто не будет знать, где вы!

– Даже ты?
– усмехнулся он.

Мне стало жутко, но я вытолкнула правду.

– Даже я, - сказала тихо, не глядя ему в глаза.

– Да пойми ты, Влада! Костик — мой личный и пожизненный крест!

– Так почему мы не можем нести твой крест вместе?

– Воспользоваться твоей добротой? Превратить твою жизнь в ад? Ничего себе благодарность...

– А сейчас как-будто моя жизнь...

– Сейчас это твоя жизнь. И ты никому и ничего не должна.

– Давай еще, начни меня грузить, что пройдет время и я встречу того, единственного, с которым рука об руку... Выбор у нас тут охрененный.

– И все равно, я не возьму на себя ответственность за двух детей...

– Ага. Вот как ты заговорил. Спать, значит, со мной можно. Доверять мне принимать роды — тоже...

– И я про это!
– он внезапно сорвался.
– А вдруг это опять случится? И что тогда?!

– Вот что тебя пугает? Да перестань. Есть же всякие средства...

– Я хочу уехать отсюда. Так понятней? Осточертело мне все вокруг. Все и вся. Уехать, найти новое. Создать новое! Создать! На меня действительно произвело впечатление то, что мы видели у Германа. Хочу больше об этом разузнать. Двинусь в том направлении, возможно, у нас найдутся точки соприкосновения.

– Макс!
– Я бросилась к нему, но натолкнулась на крест сведенных на груди рук.
– Почему нельзя все это делать вместе?

– Я объяснял тебе это тысячу раз, - и он пошел на тысячу первый. Его слова поплыли спокойно в одном и том же проверенном русле, плавно огибая берега, стремясь поскорее добраться до безмятежного океана под названием «Святая Ложь».

– Ложь, - сказала я.

– Что?
– он оторвался от путешествия в страну грез.

– Ты слышал. Все твои слова ложь. Хочешь разведать — так гораздо удобней поехать одному. Поезжай. Устрой. Я побуду с Костиком. Уж ты знаешь, что мне можно его доверить. Мы тебя подождем.

Его глаза заметались с предмета на предмет — река вышла из привычного русла и пришлось срочно искать другое. Я почти слышала этот водораздел под слово «заложник», которое вертелось у него на языке.

– Нашла выход, - наконец, выдавил он.
– Я и так проявил себя не лучшим образом, а тут ты вообще предлагаешь мне свалить.

– Не лги себе, - я всегда была честнее его, поэтому отправила свой выстрел прямо ему в сердце, пробив толщи лживой брони.
– Весь вопрос в том, что ты меня не любишь. И я тебе больше не нужна. Все просто.

Он растерялся. Мне стало не по себе разглядывать его, пойманного на месте преступления.

– Когда собираешься выехать?
– почти равнодушно осведомилась я.

– Ну... Дня через три, четыре.
– И от этих слов смердело. Такую откровенную ложь распознал бы даже Костик, будучи нормальным младенцем.

– Скажешь когда. Я хочу тебя проводить, - я бросила последний камень в тухлое болото.

– Да, конечно, Влада.
– И пошли кругами мерзкие волны таких же виноватых улыбок.

Ответ услышала моя спина. В отличие от щек, она не краснела от стыда.

Я вышла на улицу. Стоял март — теплый, праздничный. Даже удивительно, как быстро растаял снег. А может, весна вышла такой же лживой, как слова Макса? И на днях снова запуржит, заметелит. Недалеко от парадной стоял большой трейлер, готовый для дальней поездки. За те два дня, что мы с Максом препирались — вернее, я уговаривала его взять меня с тобой, а он отбивался, чем мог, - машина словно сама собой заполнилась под завязку. Будущий дальнобойщик врал про отъезд «на днях», так же, как врал про мнимое возвращение. Скорее всего, он рассчитывал, не прощаясь, сорваться с места сегодня поутру. Почему? Интуиция, если хотите.

Макс принял свое решение. Я тоже приняла свое. Заканчивая играть по его правилам, я оставила на столе записку: «Раздумала прощаться. Не хочу тебя видеть. Так будет лучше и для меня, и для тебя. Надеюсь, ты найдешь, что хочешь».

А потом я стала играть по своим. Правилам. У меня было не так много времени, но я рассчитывала все успеть. В отличие от Макса, я не нуждалась в тоннах груза. Все, что могло мне понадобиться в первое время: бутылка воды, печенье, шоколадка, вполне уместятся в небольшой спортивной сумке. И дорогие сердцу мелочи, вроде шкатулки, подаренной мамой и фотографий, также не займут много места.

Ни с кем не пересекаясь, я дошла до «Англетера», поднялась на третий этаж в свою тайную комнату. У запертого на ключ шкафа, в котором хранились мои «драгоценности», клубилась пыль. Я не подходила к нему месяца два и мои следы должны были запылиться, но было не так. Кто-то бродил здесь в мое отсутствие. Что ж — я пожала плечами, мне нечем было удивить любопытного. Оставалось проверить, добрался ли он до моих заветных вещиц.

Открыв дверь, я проверила все свои нехитрые тайнички — перышки и нитки — все было на месте. Никто не притрагивался к значимым для меня вещам. Ничего интересного для чужих глаз моя коллекция не представляла, но однозначно бы напрягло. А кому понравится?

Я боялась зависнуть в сувенирно-игрушечном отделе, поэтому сразу открыла большой ящик с надписью «Самое дорогое». Я сама написала это ярким маркером, чтоб пореже заглядывать. Слишком больно. Слишком.

И сейчас я пережидала, пока мое сердце разожмут цепкие болезненные тиски. От ожидания увидеть то, что там находилось, слезы выступили у меня на глазах. Но то, что я там увидела...

«Это точно не может быть моим», - первая мысль посетила меня минут через десять. Я даже не заметила как за время мозгового молчания, мои руки умудрились собрать из прекрасных тяжелых деталей настоящую машину смерти, одноглазо разглядывающую пространство с определенной целью. Убивать. Я трогала ящик с патронами — они просились в теплые гнезда обоймы, я нюхала пропахшие смазкой перчатки с обрезанными пальцами, надевала и снимала черную шапку с удобными прорезями. И... странное виденье хлестнуло по моим глазам — Леха, отталкивающий в сторону свою шизоидную подружку.

Все это принадлежать мне не может. Пусть подходило по размеру вплоть до маленьких берцев и куртки с уплотнением на груди — но ко мне отношения все равно не имело. Мне все подкинули, каким-то образом взломав мою ниточно-перьевую оборону!

...Или нет! Логично предположить, что у каждого из тех, остался в живых, скрывается в шкафах такое вот смертельное оружие. И когда наступает другое время суток, не то, которое укладывается в двадцать четыре часа, каждый из нас начинает охоту. Друг на друга. Верка — яркий пример. Одна из тех неудачниц, кто попался.