Раненое сердце демона

– А кто же вы? – она хитро прищурилась. – Дочь Повелителя, сама Лиара, завоеванная господином Сагиром, стало быть, госпожа.

– Я тут на птичьих правах, - развела руками. – Кормить приходится, а толку от меня никакого! Женой нельзя, наложницей сама не стану, так что сплошное недоразумение, а не госпожа.

– Это уж вам решать, кем тут быть, - старуха усмехнулась. – Но вы уж точно не служанка.

– Тогда кто?

– Счастье господина, - она подмигнула мне.
– А о женах я вам так скажу, - понизили голос. – Раз правила написаны, то их можно переписать. Поняли меня?

– Да, - я кивнула. – Но сейчас меня куда больше интересуют твои пирожки – запах с ума сводит! Если накормишь ими Лиару, то я тебе помогу готовить, хорошо?

– Что вы госпожа! – Риу всплеснула натруженными руками. – Чтобы дочь Повелителя у меня на кухне горбатилась? Да засмеют! А вот накормить – почту за честь! Пойдемте-ка!

Сагир

Учитель, которого нанял отец, когда мне исполнилось три года, учил всему играючи. Благодаря этому я не ненавидел учебу, как многие дети даонов, изыскивая любые возможности, чтобы отлынивать от нее. Я учился с удовольствием, внимая каждому слову наставника. Именно он приохотил меня, совсем еще мальчишку, к настольным играм.

Их обожала мать и презирал отец – по-моему, он клеймил плохим все, чему она уделяла внимание, игнорируя мужа – явно с удовольствием не замечая его в упор. Освоив некоторые из них, я пожелал играть с ней. Матушка изогнула бровь, хмыкнула и указала мне на стул у огромного игрального стола.

Через час она разгромила меня в пух и прах и обозвала точной копией отца, «такого тупого, что им гвозди забивать можно!» До ночи я сидел на верхушках башен и утирал бегущие по щекам слезы обиды. А потом вытер сопли, нашел учителя и потребовал научить играть достойно.

Ушло несколько лет, чтобы освоить все премудрости, уловки и научиться разрабатывать стратегии. Заодно проштудировать учебные книги – в том числе те, на полях которых стояли пометки материнской рукой – на страницах, где они имелись, я задерживался надолго, размышляя и делая свои заметки.

А потом настал тот день, когда я снова подошел к матери, сидящей за игрой – как всегда долгими вечерами. Она окинула меня взглядом и снова указала на стул. В процессе игры в ее глазах появился азарт и то, что я хотел бы, но опасался пока что счесть за интерес к сыну. Долгая игра закончилась ничьей. Но для меня это была победа – грандиознейшая.

– Тренируйся, - сказала матушка, не обронив и слова похвалы. – У тебя мои мозги. Будешь развивать их, многого добьешься. – Она усмехнулась с горечью. – Ведь ты мужчина, перед тобой все пути открыты.

– Благодарю. – Откликнулся почтительно.

– Но и о теле не забывай, - она подошла ко мне и пощупала бицепсы. – Как бы ты ни был умен, в бою потребуется сила, ловкость и выносливость.

– Учитель доволен моими успехами в спорте, - похвастался я, уязвленный ее замечанием.

– Доволен – отвратительное слово! – мать повысила голос. – Ты должен быть недоволен! Всегда! Запомни это, сын. Лишь неудовлетворенность достигнутым приводит даонов на вершину, их ненасытность! Никогда, запиши это себе на лбу, Сагир, никогда не останавливайся! Начнешь почивать на лаврах – умрешь!

– Понял, матушка. – Я замер, обратившись в слух.

Она впервые говорила со мной, как с равным, словно только сейчас на самом деле заметила отпрыска.

– Я родила тебя не для того, чтобы ты стал такой посредственностью, как твой папаша, - она презрительно скривилась. – Тебя ждут великие дела, сын! Ибо в тебе течет кровь моего великого рода!

Тонкий аромат отвлек меня от воспоминаний. Повернул голову и увидел Лиару, которая замерла в дверях.

– Проходи, красавица, я не кусаюсь.

– Как раз кусаешься, - напомнила она, войдя в комнату.

Глазки сверкнули – видимо, тоже вспомнила нашу жаркую ночь. Да, она права, я укусил ее – дважды. И с удовольствием бы сделал это третий раз, не раздумывая. Обычно я редко награждаю женщину ядом даона – он драгоценен и вызывает привыкание обеих сторон. Но с Лиарой в ту ночь я наплевал на все правила без исключения.

Девушка подошла к столу, за которым я сидел.

– Ты так пахнешь… - Я прищурился, втянув носом воздух.

Такой сладкий аромат, волнующий и заставляющий кровь кипеть – аромат женского удовлетворения.

– Ты ласкала себя, Лиара, - встал и прижал ее к краю стола.

– Чушь, - попыталась отойти, но я не позволил.

– Не отпирайся, скажи мне. – Заглянул в лицо, запустив взгляд прямо в душу.

– Нет! – возмутилась как можно правдоподобнее, но запылавшие щеки сдали ее с потрохами.

– Врешь. – Улыбнулся самодовольно. – Ты представляла меня, когда ласкала себя?

– Нет! – почти выкрикнула.

– Представляла. – Сжал ее талию. – Как это было, расскажи? Что я делал с тобой?

– Отпусти, демон! – прорычала, попытавшись оттолкнуть.

– Рычи, сколько угодно, моя хищница, я знаю, ты меня хочешь!

– Как и ты меня! – выпалила она, обжигая глазищами.

Кажется, сейчас ярость из них выплеснется наружу, и я узнаю, какие ожоги оставляет расплавленный жемчуг – на моем сердце.

– Так чего же мы тогда ждем? – изогнул бровь, поддразнивая ее. – Раз хотим друг друга, что нам мешает?

– Сказала же, что не буду твоей наложницей!

Вот ведь вредное строптивое создание! Даже изнывая от желания, которое я и кожей, и сердцем, и членом ощущаю, как собственное, все равно упорствует! Из последних сил держится, но упрямится! Не думал, что она окажется такой стойкой!

– А я тебе сказал, что не возьму силой. И слово сдержу. Потому что дождусь, когда ты придешь сама, Лиара.

– Нет!

– Придешь, - погладил строптивицу по раскрасневшейся щеке. – Придешь, попросишь и признаешь меня своим господином.

– Ни за что!

– Тебя же тянет ко мне, - рассмеялся. – Иначе зачем ты пришла?

– Может, я хочу сыграть? – хитро прищурилась и указала глазами на стол.

– Ты же не умеешь?

– Так научи.

– Я тебя кое-каким играм научил, - ухмыльнулся. – Ты все равно со мной в них не играешь.

– Потому что ты нарушаешь правила. И начинаешь игру прежде, чем их объяснишь.