Раневская, которая плюнула в вечность

Теперь давайте подумаем вместе. Талантливый режиссер, симпатичный и сильный мужчина, умный, острослов, порядочный, умеющий признавать свои ошибки. Это с одной стороны. С другой: своенравная, но справедливая женщина, ценящая в первую очередь ум, талантливейшая актриса, интеллигентная, отвергающая мещанство во всех его проявлениях, как проказу, свободная в своем выборе и симпатичная.

Что могло быть между ними? Дружба? Ну конечно! Тот самый острейший обмен уколами и выпадами больше подчеркнул в них ум, хорошо заметный и для всех остальных, нежели нанес каждому смертельную обиду. Симпатия? Безусловно! Оба видели друг в друге таланты, не считали себя соперниками. Они были не на разных сторонах баррикады, при определенных обстоятельствах вполне могли бы оказаться в одной команде.

А влечение? А любовь с ее финальным аккордом в виде интимных отношений – могла быть?

Конечно, могла. А была?

Вот тут вопрос. Очень даже большой. Во-первых, сам Сергей Эйзенштейн никогда не распространялся о своих связях. Да, он был женат – в 1934 году состоялась его свадьба. Но в его записях, которые были опубликованы вдовой после смерти режиссера, не содержалось ничего личного. Он наверняка был из тех по-настоящему порядочных людей, которые сделают все, чтобы из-за их небрежности или недосмотра случайно не пострадали другие люди.

Во-вторых, сама Фаина Раневская наотрез отказывалась распространяться перед журналистом Скороходовым о некоторых сторонах и деталях своей жизни. Он собирался делать о ней книгу. Фаина Раневская согласилась, поскольку сама так и не смогла написать о себе больше нескольких листов.

Ему, Глебу Скороходову, она рассказывала почти все, но о своих чувствах – практически ничего. Ни слова об интимных делах. Все вскользь, полунамеком. В итоге приходится и сегодня иногда встречать мнение как будто и серьезных исследователей жизни Фаины Раневской, которые утверждают, что она, видите ли, была женщиной нетрадиционной сексуальной ориентации. Мол, поэтому и семьи у нее не было, и ни одного любовного скандала в театре, и с Ахматовой дружила.

Это точно – семьи у Фаины Раневской не было. И с Ахматовой она дружила очень сердечно. Кстати, сама поэтесса одно время открыто жила с женщиной, уйдя от мужа. Ни в одном пошлом скандале с визгом и тасканием за волосы Фаина Георгиевна замечена не была. Так что же – и с мужчинами у нее ничего не было?

А как же те юнкер и гусар, у которого некоторый орган находился на овсяном рационе? Тот самый первый актер, нагло обманувший и унизивший девушку, еще совсем юную? Как же вам тогда вот такое высказывание Фаины Георгиевны: «В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости – рвать зубы».

Тут все понятно? Как думаете, часто ли приходилось Раневской ходить в театр? А рвать зубы? Ну, максимум тридцать два раза, никак не больше. Нормальный человек, услышав такую фразу, придет к простому и логичному выводу: Раневская делала в молодости аборты числом не менее трех.

Выходит, что Фаина Раневская имела интимные отношения с мужчинами. Скажем категорически: она была женщиной, нормальной во всех отношениях. Внутренняя свобода в выборе делала ее связь с таким мужчиной, как Сергей Эйзенштейн, очень даже возможной.

А что же сам Сергей? Был ли он из тех, кто, имея жену, мог слегка увлечься интересной женщиной?

Давайте не станем подробно останавливаться на этом вопросе. Хотя в его воспоминаниях и нет эпизодов, рассказывающих о личной жизни «на стороне», есть масса свидетельств других людей. Да, Сергей Эйзенштейн был очень талантливым, весьма уважаемым человеком. Настоящим интеллигентом.

Именно эти качества послужили основой того, что вокруг него никогда не было сплетен и скандалов. А повод и причины имелись. Сергей Эйзенштейн, как и все художники, являлся увлекающейся натурой.

У него были большие и малые романы. Впрочем, он ясно осознавал свою способность увлекаться, поэтому сам же и сдерживал себя в своих чувствах, когда видел, что они могут привести к ненужным тратам сил и нервов его самого и близких.

Был и еще один интересный момент в жизни Сергея Эйзенштейна. Сегодня таких людей называют бисексуалами. Да, не удивляйтесь. Персон с таким складом ума и психики немного, но они есть – те, которые могут любить как мужчин, так и женщин. Сергей Эйзенштейн был именно таким. Ему случалось увлечься и актрисой, и актером.

Так что иметь мимолетную связь с Фаиной Раневской такой человек очень даже мог. Тем более его, человека высокого художественного мышления, буквально возбуждал чужой ум, способность мыслить образно и красиво.

Фаина Раневская – первая кандидатура на такой пьедестал. Согласны?

В общем и целом мы с вами вместе убедились в том, что у Фаины Раневской и Сергея Эйзенштейна были все причины для того, чтобы между ними возникло влечение. Между ними не происходило ничего такого, что могло бы в зародыше погасить это увлечение. Проще говоря, они не были ханжами и не возводили слова из Библии: «Не возжелай жену ближнего своего» в священнейший из заветов. Нормальные, свободные, творческие люди из той среды, которая никогда не была сжата монашескими нормами. Отсутствие громких любовных историй в театре могло рассматриваться как доказательство того факта, что там нет настоящих актеров.

Так была связь у Сергея Эйзенштейна и Фаины Раневской или не было?

Была!

Вы знаете, все вот это обоснование или оправдание возможности такой связи я привел вначале специально. Чтобы не огорошивать вас каким-то сообщением, а потом неуклюже пытаться оправдать его. Не зря говорят, что человек, делающий это, всегда виноват.

А сейчас – факты. Извините за то, что они будут, выражаясь языком криминалистов, косвенными.

Так вот, в шестидесятых годах минувшего века известный журналист того времени, близкий друг Фаины Раневской Глеб Скороходов принялся писать книгу о ней. Естественно, они работали вместе. У них и должна была получиться книга записей вечерних разговоров. Спонтанных воспоминаний.

Они трудились долго. Фаина Раневская вспоминала каждый раз разное, не в хронологическом порядке, а как придется. Она иной раз что-то искала в своих ящиках, вынимала из них какие-то записки, открытки, старые письма. Все это было очередным толчком к воспоминаниям.

И вот однажды Фаина Георгиевна вспомнила, что у нее еще есть антресоли. Там должно лежать нечто давнее, не очень важное, но более чем личное.

Фаина Раневская тут же взобралась на табуретку, стала шарить на антресолях и вскоре вытянула оттуда увесистую папку. Она с некоторым удивлением взглянула на эту находку, отерла ее от пыли, уселась на диван, развязала тесемки.

– Ой, Глебушка, тут такое, что мне стыдно вам и показывать! Но все равно покажу – это же было, правда? Рисунки хорошие. Он был талант во всем.

Да, в папке оказались рисунки, выполненные быстрыми, умелыми движениями если не профессионала, то, несомненно, талантливого художника. Как сейчас сказали бы, рисунки не просто фривольные, а откровенно пошлые.

Рисунков было много.

Вот Раневская, вся обнаженная, лежит в истоме на широкой кровати, а к ней строевым шагом приближается одетый гусаром… половой член!