Ранневизантийский город (Антиохия в IV веке)

В источниках второй половины IV в. приведено довольно большое количество фактов, свидетельствующих об усиливающемся притоке крестьян в Антиохию. Об этих пришельцах упоминается как о наемных прислужниках, работниках, занятых на строительстве, в пригородных садах и огородах, где с известным успехом использовался их крестьянский опыт (Liban., ep. 72; MPG, 48, 371). Однако большая часть этих разорявшихся или разоренных крестьян, по-видимому, оставалась в сельской округе Антиохии.

Проследить каналы, по которым растекалось это крестьянство, не всегда возможно, но некоторые из них вырисовываются достаточно определенно. Так, большинство исследователей считает, что бурно развивавшееся со второй половины IV в. отшельническое, а затем и монашеское движение имели своим важнейшим источником крестьянство.107 Для известной части крестьян бегство в труднодоступные горные районы, отшельническая жизнь представляли собой попытку избавиться от фискального гнета и притеснений властей, а иногда и в какой-то форме продолжить свое прежнее крестьянское существование. Этим, вероятно, и объясняется то, что для сирийского отшельнического и монашеского движения, во всяком случае на раннем этапе его развития, исключительно характерно активное занятие земледельческим трудом. Безусловно, что в большинстве провинций империи ряды отшельников и монахов в довольно значительной своей части рекрутировались за счет крестьянства. Но для сирийского, а в некоторой мере, вероятно, и для египетского отшельнического и монашеского движения, это было особенно характерно. Не случайно именно из Сирии мы имеем большое количество сведений о том, что многие отшельники занимались земледелием.108 В монашеских общинах, быстро выраставших во второй, половине IV в. на территории антиохийской округи, земледельческие работы занимали столь значительное место в деятельности монахов, что некоторые из приобщавшихся к монашеской жизни жителей Антиохии не без оснований опасались, смогут ли они справиться со всеми работами, которые они должны будут выполнять по вступлении в общину (MPG, 47, 403). Все это говорит не только о том, что многочисленное сирийское монашество в очень значительной своей части рекрутировалось из крестьянства,109 но и о том, что эта большая масса порвавшего с "мирской жизнью" крестьянства наложила свой отпечаток на весь облик и формы жизни сирийского монашества и отшельничества этого периода. По-видимому, довольно большое число мелких земельных собственников утекало из деревни и по другим каналам.

Заслуживают надлежащей оценки и факты, свидетельствующие об имущественном расслоении convicani. Уже по тому, что одни из них оказывались в состоянии платить подати, а другие нет, следует предполагать не только наличие известной имущественной дифференциации внутри самой деревни, но и усиление ее в IV в. Следствием развития этих процессов является появление в антиохийской округе IV-V вв. прослойки крепких, среднего достатка крестьян, "деревенских господ", как называет их Иоанн Златоуст (MPG, 49, 190).

Вопрос о положении этой части свободного крестьянства во многом еще не ясен. Некоторые сведения о них содержатся как в давно уже известных, так и во вновь открытых гомилиях Иоанна Златоуста.110 Из них видно, что это "земледельцы и пастухи" (??????? ??? ????????) (MPG, 49, 189), "достаточные крестьяне", которые сами выполняют все земледельческие работы (?????? ??????? ????? ?? ??? ??? ????????? ???? ???????? ??? ??????? ??????? ??? ??????? ?????? ????????????111). Златоуст прямо противопоставляет их жителям города, подчеркивает их трудолюбие, отсутствие презрения к тяжелому земледельческому труду (MPG, 49, 189). В то же время, отмечая скромность и простоту одежд этих ????????, он призывает своих богатых слушателей "не презирать этих людей за их скромный вид" (MPG, 49, 190). Из этих же проповедей мы узнаем, что они нередкие посетители Антиохии, хотя многие из них проделали немалый путь, прежде чем попали в город. О внешнем облике этих крестьян можно судить благодаря замечательному памятнику V в.
– мозаичному итинерарию по Антиохии из Якто. Описания Иоанна Златоуста вполне идентифицируются с рядом изображений крестьян на мозаиках. Крестьяне одеты в скромные, без украшений, но добротные розовые или лиловые туники с довольно длинными рукавами, в черные высокие сапоги. Эта одежда по форме и цвету была весьма распространена в округе Антиохии еще в недавнее время.112 Судя по всей совокупности данных, это небогатые крестьяне.

Известный интерес вызывают и содержащиеся у Златоуста сведения об ??????? этих "деревенских господ" (MPG, 49, 189). Против предположения о том, что это зависимые от них земледельцы, в какой-то мере говорит сообщение самого Златоуста, что эти крестьяне сами работают на своей земле. Такой крестьянин "в одно время впрягает пахотных волов, ведет плуг и рассекает глубокую борозду, в другое - восходит на священное возвышение (?? ????? ????) и возделывает души ???????" (MPG, 49, 189). Судя по тому, что говорит Златоуст об этих "крестьянах-проповедниках", они были своего рода активом христианской церкви в тех еще многочисленных деревнях, где не было церкви, священника, и они в какой-то мере заменяли его. В таком случае под ??????? следует подразумевать не столько работников этих крестьян, их колонов, сколько их "духовную паству", односельчан. Это отнюдь не исключает того, что эти крестьяне-проповедники принадлежали к деревенской верхушке, были более удовлетворены своим положением и "жили в тихом спокойствии".113

Судя по положению этих "деревенских господ", имущественная дифференциация в крестьянской общине антиохийской округи в IV в. не была особенно глубокой. Археологические обследования деревень не выявили особенно резких различий в положении их жителей.114 По-видимому, значительно более активно эта дифференциация происходила в крупных селениях, поселках, населенных независимыми собственниками разного достатка,115 среди мелких городских собственников Антиохии, в ее ближайших окрестностях.

Сплоченность общинного крестьянства сдерживала развитие этих процессов в селениях convicani. Это находило свое выражение в активных коллективных действиях жителей ????? ???????, выступавших в защиту как своих общих интересов, так и отдельных односельчан, и в ряде других фактов. Эта сплоченность деревни в конце IV в., когда положение свободного крестьянства серьезно ухудшилось, иногда проявлялась и в другом - в стремлении поддержать свое положение за счет более слабой соседней общины. Либаний говорит о том, что иногда в результате постоянных притеснений и грабежей со стороны более сильных соседей слабые общины совершенно разорялись. Таким образом, благодаря наличию достаточно сплоченной общинной организации имущественная дифференциация мелких свободных земельных собственников могла в какой-то мере выражаться не только в расслоении внутри деревни, но и в своего рода "расслоении" положения целых деревень, разорении одних и временном поддержании за счет их упадка положения других.

Эта слабость имущественного расслоения среди жителей ????? ??????? сказалась и на формах развития патроната. Индивидуальный патронат, переход под патронат отдельных жителей деревень, не получил здесь широкого распространения. Господствующим, в отличие от Западных областей империи, стал коллективный переход под патронат всей деревни.116

Из XLVII речи Либания мы узнаем о массовом переходе под патронат свободных convicani, причиной которого был прежде всего тяжкий податной гнет. В Сирии патронат, по-видимому, распространялся немногим менее активно, чем в Египте. Но если там его быстрое развитие во многом определялось чрезмерными требованиями фиска, то в Сирии, где государственный нажим на землевладельцев был, может быть, несколько легче, для мелких земельных собственников этот пробел целиком восполнялся грабежом и вымогательствами местных властей, сборщиков податей - куриалов. В Северной Сирии общинная организация свободных крестьян несколько отличалась от египетской общины. Здесь также существовали достаточно тесные связи внутри общины. Но в отличие от Египта, с его значительно менее развитым городским строем, от общины Балканских провинций, сирийская община была значительно менее самостоятельной как организация самоуправления, менее оформленной и как низшая административно-фискальная ячейка общества и государственного аппарата. В антиохийской деревне, по-видимому, не существовало сколько-нибудь развитого института постоянных выборных должностных лиц со строго определенными функциями.117 Весьма скудные сведения имеются об ????????, вероятно руководящих лицах в деревне, реальные права и обязанности которых совершенно не ясны.118 По-видимому, они в действительности не были достаточно четко оформленными и сводились к поддержанию связей между крестьянами, созыву их в случае необходимости на общие собрания жителей деревни, проведения в жизнь их решений.119 Как отмечал А. Б. Ранович, вероятно в подавляющем большинстве деревень эти собрания не представляли организованной ?????, а "случайное сборище (????? ????????? ??? ?????), которое могло принимать те или иные решения с общего согласия... но эти решения имели частный, а не публично-правовой характер".120 Не обладали ???????? и какими-либо официальными административными правами, фискально-полицейскими функциями.121 "Исследователи уже обратили внимание на то, что даже наиболее крупные селения обширной антиохийской округи не были самостоятельными, административными центрами ее территории. Не случайно Либаний никогда не называет ????? ??????? метрокомиями.122 Все административно-фискальные и полицейские функции в деревне осуществлялись муниципальной организацией, курией, а следовательно, реальная власть курии над деревней была очень велика. Общинная организация в Северной Сирии была, таким образом, более слабым в административно-политическом отношении организмом, менее пригодным для того, чтобы отстаивать интересы общины перед лицом курии и чиновного аппарата. Вероятно поэтому мы не встречаемся в Северной Сирии с яркими фактами успешной самостоятельной борьбы общины за свои интересы. Не случайно для Сирии V-VI вв. отсутствуют примеры того, чтобы деревне удалось добиться автопрагии, с которыми мы встречаемся в Египте. Слабость антиохийской общины как сколько-нибудь самостоятельной социально-политической и административно-фискальной ячейки общества закрывала для нее возможности успешной борьбы против злоупотреблений и притеснений чиновников и куриалов, в какой-то мере сохранявшиеся у египетской общины. Это обстоятельство, способствуя распространению патроната на территории антиохийской округи, не могло не накладывать известного своеобразия на формы его развития.

Знаменитая XLVII речь Либания "О патронатах" является основным источником сведений о развитии этого института в антиохийской деревне, важнейшим источником сведений о развитии восточноримского патроната вообще. Вокруг нее сложилась огромная литература и по многим связанным с ней вопросам до сих пор продолжаются дискуссии. Сложность изучения этой речи теперь, когда она текстологически хорошо исследована, связана главным образом с определением тенденциозности ее автора.

Стремление Либания, пострадавшего, как и множество его друзей-куриалов, от развития патроната, дискредитировать этот институт в глазах императорской власти, общества несомненно. Едва ли приходится подозревать его и в том, что он сильно преувеличил размах патронатного движения. Но следует сильно сомневаться в том, что он не исказил подлинные мотивы перехода крестьян под патронат. Одна из целей Либания в этой речи - показать несправедливость поступка его колонов по отношению к нему, собственнику земли. Достигается это обычным путем. Либаний утверждает, что его колоны жили в полном благоденствии и прибегли к патронату только из-за незаконного стремления установить желаемые им отношения со своим господином. Слащавый тон, которым говорит ритор о колонах, благословляющих свою судьбу и благоденствующих под "кроткой властью" своих господ, не оставляет в этом никаких сомнений. Весь остальной материал он привлекает для того, чтобы подтвердить правильность этого положения, т. е. показать, что вообще земледельцы прибегают к патронату не в силу чем-то оправдываемой необходимости, а просто по "злонамеренности". Исследователи давно обратили внимание на тот факт, что Либаний, уделявший столь много места в других речах описанию тяжелого положения колонов, в этой речи почти не упоминает о нем.

В таком же свете подает Либаний и материал о переходе под патронат свободных деревень. Описание и освещение патроната свободных предшествует рассказу Либания о собственных колонах. Он сознательно не начинает с самого себя, с тем чтобы не дать оснований для подозрений в необъективности и пристрастности в общей оценке патроната. В то же время такое построение позволяет Либанию создать общее неблагоприятное впечатление о патронате, заранее дискредитировать его в глазах императорской власти. В этом направлении и освещает Либаний патронат свободных деревень, начиная с примера перехода под патронат свободной общины доказывать несправедливость действий земледельцев. Лейтмотив этого раздела сводится к следующему: доказать, что крестьяне прибегают к патронату не с целью улучшения собственного положения, ибо им и без того хорошо, но чтобы иметь возможность с его помощью "вредить другим". Соответственно подобраны Либанием и примеры: - один - борьба между свободными деревнями, и второй - борьба деревни против сборщиков. Соответственно они и расположены. Сначала он рассказывает как усиленные поддержкой патрона свободные деревни вредят своим соседям, сживая их с земли и нанося тем самым ущерб государству. Приведя этот эпизод, Либанию значительно легче доказать, что свободные деревни, отдавшиеся под патронат, достаточно сильны для того, чтобы успешно противостоять и более могущественным людям - сборщикам. Причем здесь уже нет ни слова о том, что причиной конфликта деревни со сборщиками является ее неспособность уплатить подати. Молчит Либаний и о разорении земледельцев, "взыскании податей с пристрастием", о чем он говорил в остальных речах. Наоборот, крестьяне богаты и способны платить подать, но просто не хотят этого делать. В этой речи не деревня - жертва сборщиков-куриалов, а куриалы - несчастные жертвы сильной деревни, поддержанной патроном.

Если следовать Либанию, то получается, что патронат, к которому прибегают свободные деревни, был простым средством укрепления их самостоятельности, их силы. Естественно, что подобные выводы очень привлекают внимание буржуазных исследователей. Наиболее четко в последнее время они были сформулированы П. Пети, по мнению которого крестьяне прибегали к патронату "не вследствие бедности, но по злобе, желанию воспользоваться их (патронов.
– Г. К.) силой, чтобы вредить всем".123 Однако в таком случае все остальные свидетельства Либания, приведенные в других его речах, о разорительности налогового бремени для крестьян - выдумка их автора. Но, если он рисует неверную картину в одних (и многих, в отличие от речи "О патронатах") речах, то почему надо считать, что в данной речи Либания дана правильная картина. П. Пети не касается этого вопроса, так как его больше устраивает теория процветания антиохийской округи и ее жителей. Может быть именно поэтому исследователи, придерживающиеся этой теории, так скромно используют свидетельства Иоанна Златоуста, подтверждающие правильность той картины, которую Либаний рисует не в речи "О патронатах", а в остальных. А на основании их данных складывается совершенно определенное впечатление о том, что прежде всего разорительный налоговый гнет, злоупотребления и насилия сборщиков податей заставляли свободных крестьян прибегать к патронату. Об этом достаточно убедительно говорит уже упоминавшийся рассказ Феодорита Киррского о клирике, который стал патроном свободной деревни, доведенной до отчаяния налогами, заплатив 100 номизм задолженности за ее жителей (MPG, 82, 1420-1421).

Наряду с тенденциозностью этой речи Либания, следует учитывать также и то, что она основана на материале одного района антиохийской округи, имевшего известную специфику. Дело в том, что это был пограничный район империи и поэтому здесь постоянно размещались значительные военные силы. Патронат в этом районе в большей степени выступает как патронат военных. Патронами свободных крестьян чаще всего являются разместившиеся в деревне на постой воины (??????????), которым крестьяне платят за покровительство натуральными приношениями и деньгами (Liban., XLVII, 4: о ?????? ??' ?? ??????? ? ??...? ??????). У нас нет оснований соглашаться с точкой зрения Н. Бейнза, отрицающего наличие здесь патроната только на том основании, что солдаты нигде не действуют активно в защиту интересов деревни, и считать платежи крестьян простым результатом вымогательства военных.124 Действительно, Либаний нигде не сообщает об активных действиях солдат в пользу деревни. Но уже самый факт их расположения на постой в деревне по существу был известной защитой ее интересов. И Либаний это очень ярко показывает (XLVII, 4-8). Присутствие воинов умеряет требовательность сборщиков, не позволяет им прибегать к насилию, арестовывать должников фиска, а иногда дает возможность деревне и избежать уплаты подати. Речь Либания дает возможность представить тактику проведения "операции" против сборщиков подати деревней и размещенными в нем воинами. Куриалы требуют подать. Воины бездействуют, поскольку выступать против сборщиков в этот момент - значит дать повод сборщикам обвинить их в прямом противодействии сбору государственных налогов. Крестьяне же отказываются платить подать, провоцируя куриалов на более активные действия. Стоит только сборщикам начать взыскивать подать силой, как оказывается, что один из них случайно задел воина. Сразу же встает вопрос об "оскорблении" армии и сборщикам во избежание дальнейшего развития конфликта, который уже по существу проигран ими, поскольку они оказались "обидевшей" стороной, не остается ничего иного как покинуть деревню, не взыскав подати. Они прекрасно понимают, что всякая попытка продолжения ее сбора в этих условиях приведет к тому, что солдаты окажутся вынужденными выступить в защиту "обиженного", крестьяне поддержат их "на законном основании" и куриалы-сборщики будут не только изгнаны из деревни, но и не избегнут обвинений со стороны влиятельного военного командования. Этот прием был настолько верным, что куриалы предпочитали удаляться из деревни, не доводя дела до столкновения, и одного присутствия воинов в ней было достаточно для того, чтобы заставить их быть более осторожными и менее строгими при взыскании подати.125