Раса
Шрифт:
— Может.
— Тогда я спокоен, ночь досыпать никто не будет, — улыбается Аскольд. Он садится у толстого ствола, раскладывает стрелы, лук кладёт на колени. Я присаживаюсь рядом, повторяю те же операции. Охотники располагаются полукругом от нас, выставляют копья. Семён с мальчиком, рядом с нами. Его лицо словно окаменело, ни тени страха. Дубину держит так, что слышится хруст в суставах.
Так мы сидим, словно оцепенев, до боли в глазах вглядываемся в ту сторону, где клубится туман. Я чувствую, твари выползли из пропасти и сгрудились у кромки тумана, переползают с одного места на другое. Ощущаю их почти физически. Тревога растёт, мне страшно. Кажется, среди полчищ, есть существа, которые могут пройти за туман. Орда ждёт их.
Напряжение растёт. Пространство
В метрах ста от нас, стелются между деревьев клубы тумана, а в нём угадываются очертания бесформенных тел и вспышки света от глаз, словно автомобильные фары в тумане.
— Кто же они такие? — скрипит зубами Семён.
— Чужие, — глухо говорю я.
— Как в тех фильмах? — в голосе звучит беспомощность.
— Круче.
Запах аммиака ослаб, видно процессы для его выработки не безграничны. На наше счастье, туман отступает и с ним, вся потусторонняя мерзость. Но мы преждевременно радуемся. Внезапно из зоны тумана выдвигаются грузные фигуры. Они стоят на передних лапах и смутно напоминают уродливых, с раздутыми грудными клетками, людей. Вокруг них колышутся коконы из ядовитого газа. Их глаза тускло светятся, они невнятно бормочут, взмахивают толстыми руками, словно отгоняя мух и вдруг, лучи света исходящие от их глаз останавливаются на нас.
Словно кто дал им пинка в зад, они шлёпают по земле с невероятной скоростью. Но, наши стрелы оказываются проворнее. С чмоканьем врезаются в чужеродную плоть и те, без криков боли, валятся на землю, а их коконы растворяются как мираж.
Так мы заваливаем трёх монстров, остальные благоразумно отходят под свою атмосферу. Вновь возникает тишина. В лагере врагов мигают огни, словно те обсуждают поражение. Похоже, с таким отпором сталкиваются впервые.
Мы стоим готовые ко всему. Вряд ли, они, успокоятся. Козыри, думаю, приберегли напоследок. Так и есть, орда приходит в движение, огни прыгают в разных направлениях. И над туманом, поднимается настоящее чудовище, огромное, глаза как прожекторы, тяжёлые руки свисают до земли. Зеленоватый газ клубится вокруг тела, но никак не может замкнуться над массивной головой.
— Ага, — кричу я с радостной злостью, — не получается! — оттягиваю тетиву максимально возможно и спускаю стрелу. Стрела, величиной с дротик, несётся как молния и
вязнет в щеке. Чудовище выдыхает клубом аммиака, лениво смахивает стрелу и делает шажочек.
Ярость обуяла меня, выхватываю у одного из охотников копьё, бегу навстречу гиганту. Смрад дыхания из аммиачных смесей едва не губит меня, дыхание перехватывает, но всё, же запускаю копье в морду великану и попадаю в шею. Монстр взвывает, с поспешностью выдёргивает копьё, опускается на четвереньки и судорожно вдыхает спасительную для себя ядовитую смесь.
Почти без сил возвращаюсь к друзьям, лёгкие невыносимо болят от ожога, кашель раздирает нутро, силы оставляют. Трудно будет вести бой, но… клубы тумана ползут назад в разлом, а с ним и все нечисть. Где-то затрещали сороки, подул свежий ветер, растворяя остатки чужеродной атмосферы, забрезжил рассвет. В эту ночь мы выжили.
Глава 10
Рассвет быстро наливается силой. Вновь на болоте развеселились лягушки, появляются стрекозы, немаленькие, разных расцветок. Как в трансе бьёт головой дятел. Всегда удивляюсь, как они не зарабатывают сотрясение мозга. Вдали трубят наши друзья, степные мамонты. Мне чудится, пролетел сокол, невероятной красоты. Мелькнул как молния и… исчез. Долго высматриваю его по сторонам, но,… наверное, показалось. А на душе стало легко, и… погас огонь в груди.
Разлом, не вяжется с прекрасным миром. Как он возник? И,… почему мы здесь? Вопросы есть, ответов нет. Что-то крутится в голове, но не как не могу ухватить мысль за хвост. Одно точно знаю, ненавижу аммиачных существ и уязвимы они, по крайней мере, на данном этапе.
Оглядываю группу. Люди спокойны, тревоги от пережитых событий нет. Охотники опираются на копья, тихо переговариваются. Семён снимает рубашку,
изготавливает из неё нечто похожее на юбку и пытается одеть её на мальчика. Игорь удивлённо таращится на сероглазого верзилу. Не понимает, зачем ему это нужно, но не сопротивлялся. В результате вскоре стал походить на хулиганистого мальчугана. А ещё он пытается стать на ноги и пробует ходить. Охотники фыркают со смеху, Семён радостно обнимает ребёнка. Даже невозмутимый и несколько скептичный Аскольд теплеет лицом.Немного приводим себя в порядок и двигаемся из леса. Под ногами прыскает грязная жижа. Хочется пить. Срываю кислые ягоды, пытаюсь освежить рот. Игорёша слизывает росу с листьев, видно тоже страдает. Князь Аскольд, мимоходом смачивает о росу носовой платок и выжимает воду в рот. Хитрец. Можно самому попробовать, но с собой платок не взял, а использовать, что-то из одежды, весьма запылённой, не хочу. Так и тащусь, изрядно изнывая от жажды.
Наконец выходим из леса, впереди, колышется трава. Где-то сбоку виднеются красноватые скалы. Итог нашего маршрута. У подножья скал — пещеры. В одной из них, пока здравствует наш мишка — людоед.
В воздухе пахнет сыростью и грибами. Порыв ветра доносит слабый запах свежести. Так пахнет водопад, разбрызгивая водяную пыль. Невольно глотаю тягучую слюну. Хочется мчаться сломя ноги. Но, там медведь. Пока не выпустим из него кишки, о воде думать не стоит.
Над скалами парят стервятники, спутники крупных хищников. Для них всегда найдётся трапеза.
— Никита, глянь, — слышу я голос Аскольда.
— Что там?
— Медведь кору содрал.
— Где? — оглядываю я дерево.
— Смотри выше. Ещё выше. Сдаётся мне, не пещерный мишка это.
— А кто же?
— Медведь, но не пещерный. У меня были на то и раньше сомнения, а сейчас подтверждаются, — друг усмехается. — Я неплохо когда-то учился, помню раздел в палеонтологии. Пещерные медведи больше вегетарианцы. Хотя можно допустить, что это больной, немощный зверь. Человек для него лёгкая добыча. Но они значительно меньше по размеру относительно этому. Здесь медведь больше белого на целую голову. Думаю наш мишка — арктодус. Зверь, страшный. Повозимся с ним, — князь остервенело, чешет куцую бородёнку.
— Такие медведи водились только в Америке, — решил блеснуть своими знаниями Семён.
— Не возражаю. Наверное, кости там находили? А здесь нет?
— Угу.
— Плохо искали. К сожалению мы напоролись на данного представителя, чьи останки не нашли, — князь счастливо улыбается.
Задираю голову. На высоте ближе к четырём метрам пластами содрана толстая кора. Тихий ужас мягко опускается на плечи.
— Больше тонны, — радуется князь. — Копьями не убьём. Думать нужно.
— Вот, что скажу, — кашляет в кулак один из охотников. Я внимательно смотрю на него. Сергей Иванович, кажется. В прошлом охотился в Уссурийском крае. Выслеживал тигров для питомников, отстреливал медведей подранков и шатунов. На личном счету — два убитых людоеда. Имеет шрам на всю спину. Лицо цвета морёного дуба. Заметил, он хороший рассказчик и пользуется среди охотников непререкаемым авторитетом, — очевидно, вы все далеки в понимании, насколько непредсказуем и опасен медведь людоед. Князь правильно заметил, копьями не убьём. Думать надо. Ловушку сооружать следует. Брёвнышко с заточенным концом. Медведь, безусловно, начнёт, обходить свою территорию. Здесь и нужно ставить. Да и приманку желательно настроить, потрошка, кишочки. Лучше подраночка. На живца хорошо пойдёт.
Быстро ухватываю его мысль:- Ловушку ставить немедленно.
Князь Аскольд с одним охотником пошли добывать подранка и нам еду заодно. Я отдаю бразды правления безусловному профессионалу и впрягаюсь в изнурительную, тяжёлую работу. Два часа спиливаем подходящее дерево. Ещё больше времени пошло на обтёсывание от ветвей и придания острой формы. Затем вставляем острейший кусок обсидиана и с первой частью справились. Успеть бы до вечера, мелькает паническая мысль. Но Сергей Иванович абсолютно спокоен. Несколько расслабляюсь. А вот Аскольда, что-то не видно. Честно говоря, меня это весьма беспокоит. Даже о жажде и о голоде призабыл.