Расчет только наличными, или страсть по наследству

— Родственники? — грозно вопросил он троицу.

— Да, то есть почти, — быстро сориентировалась Маша.

— У больной… м-м-м… — Галкиной — простой перелом ноги и сотрясение мозга средней тяжести. Больная в гипсе, просьба навещать ее в приемные часы, динамика положительная.

— Подождите, доктор, не так быстро, что за перелом, какая динамика, расшифруйте, пожалуйста, — выпалила Марья и сунула деньги доктору в карман халата. Тоня и Печкин стояли в ступоре. Скорость, с которой общались доктор и Мария, была для них недоступна.

— Вы что, я не возьму! Все! Мне некогда. Завтра все вопросы к лечащему доктору. Завтра — все вопросы, — врач запихнул деньги назад Сергеевой, отшатнулся и бегом припустил к лестнице, хотя в холле был лифт.

Марья и Антонина переглянулись и удивленно воззрились на место, где только что стоял доктор.

— Быстро бегает. И денег не взял, странно, — прокомментировал Печкин.

Врач испарился. Все произошло мгновенно.

— Ладно, завтра придем, Олечку навестим, и уж лечащий врач нам на все вопросы ответит. Слава богу, Олька жива и прогноз положительный. По крайней мере, я так поняла доктора-молнию, — задумчиво сказала Мария и почесала голову.

— А сейчас нам необходимо все обсудить, — проснулась Тоня, — как Олю сбила машина и как тебя травили, Машенька. А то картина неполная. Как трудно стало жить! Толя, начинайте.

— Я расскажу, конечно, но может, мы уйдем отсюда, а то я чувствую себя здесь, мягко говоря, некомфортно, — отозвался Печкин.

— Я знаю, куда мы отправимся, — воскликнула Мария. Здесь недалеко, на Чистых Прудах, — кафе «Ностальжи».

— Ну, ты загнула, — уважительно отозвалась Тоня, — там очень дорого.

— А я заслужила.

— Вот дура, совсем забыла, — Тоня постучала кулачком по своей голове, — надо оставить записку Олечке, чтобы ей передали, что все в порядке. Сын ее у муженька бывшего, Никиты, а мы придем завтра.

Тоня достала из сумки записную книжку и ручку и накатала кривым почерком записку, которая должна была, по ее мнению, успокоить и ободрить Галкину. Потом Александрова опасливо подошла к заветному окошку, просунула внутрь него голову и что-то залепетала просительным тоном. Разговор закончился быстро. Она вернулась к ожидающим ее друзьям и выдохнула:

— Взяла записку, обещала передать, деньги взяла тоже. — Тоня ехидно улыбнулась. — Так мы едем? Что решили?

— Едем, конечно. Выбор отличный. Кстати, Маш, какая машина у Иллариона? — Печкин рассеянно рылся в кейсе.

— «Ауди» серая, номера я не помню, а зачем вам? — Машка внимательно следила за манипуляциями Печкина.

— Я доведу это дело до конца и найду этого подонка, который намеренно сбил Олю. Выходит, что и на тебя сегодня покушались. Катастрофы одного дня. Конечно, возможно, что все это совпадения, вариант совпадений, но маловероятно. Так что вперед и с песней. Начинай свой отчет. И чем подробней, тем лучше.

Троица вышла на улицу. Решили вначале ехать на машине Печкина в кафе, а после разговора вернуться за Машкиным авто.

Дождь уже перестал, и свежий воздух лечил голову и душу. Дышалось легко, и казалось, что все самое тяжелое осталось позади. Как в благополучном голливудском фильме, в финале которого выстраивается хеппи-энд, без которого невозможен, да и не нужен сам фильм.

— Итак, что мы имеем. Илларион, Денис, Мария — в одном кафе, причем Дениса никто туда не приглашал, и он сам сознается, что следил за тобой, Маш. — Печкин выпустил струю дыма в потолок и прищурился.

— Машина у Иллариона — серая «ауди», у Дениса — зеленый «мерседес», у сбившего Олю — синий «форд». Мотивы пока не известны. Сегодня вечером: сначала попытка покушения на Машу, или видимость попытки, и через час, примерно, покушение на Олю. Вопрос: есть ли связь? Мой ответ: есть. Ответьте мне, что объединяет Олю и тебя, Маша?

— Гришка Вольский, а еще — я, наверное, ой, точно я. — Тоня заерзала в кресле и нервно сглотнула. — Я, потому что я их познакомила… Ну а Гришка, потому что Маша его ищет, а Оля — его прямая подчиненная и восхищенная.

— Восхищенная? — осторожно переспросил Печкин.

— Ну да. Оля его обожает, в смысле уважает и ценит как начальника и друга, — пыталась объяснить Тоня, — тут не флирт, секс или любовь, а дружба.

— Да. Я могу подтвердить. Только с таким человеком, как Вольский, возможны такие отношения, хотя в это и трудно поверить, — хмуро согласилась Марья.

— Ладно, допустим, дружба, — поморщился Печкин. — Тоню вряд ли можно рассматривать как общее звено, она не была на совместных вечеринках и даже не знакома с Илларионом, Денисом и Гришей. Правильно?

— Да, я исключительное уникальное звено, — гордо заявила Тоня.

— Получается, что остается только Гришка. Он — как нечто общее между Марией и Ольгой. — Печкин смачно глотнул кофе и потер живот. Желудок жгло немилосердно.

— Мне вот все-таки одно неясно, — загудела Александрова.

— Что тебе одно неясно, солнце мое гундосое? — засмеялась Машка. Она отлично знала, что сейчас Тонька начнет голосить на отвлеченную тему. В глазах Александровой горел огонь нетерпения. Ее распирали идеи.

— Мне неясно, почему у нас в России богатые люди, ну скажем, люди с состоянием, насчитывающим несколько миллионов «зеленью», не эмигрируют на Запад. Почему? Они что, тупые и не понимают, насколько здесь опасно и нестабильно, они что, не понимают, где живут? Или они уже не в состоянии отказаться от своего бизнеса, то есть от дальнейшего накопления и вложения капитала, и остановиться не могут?

— Я с тобой не согласен, Тоня. Таким людям на Западе скучно. А здесь у них бизнес, страна, язык, а главное, обширные возможности, огромный рынок, и все родное, — Печкин печально воззрился на Александрову.

— Вот и славно, что не согласен, но я еще не закончила. Рынок огромный, это правда. Но жизнь и безопасность себя и своих близких важнее ведь? Не так ли? Как они, эти по-своему умные, практичные, головастые бизнесмены, не видят очевидного? Здесь жить и работать невозможно. Ведь правила постоянно меняются. И чего там в башке у первых лиц государства — большой вопрос. Вдруг они придут к очередному гениальному решению, и отменят даже эту нашу российскую псевдодемократию? Всех пересажают и перестреляют. Чай не впервой.