Раскаленный добела

— Первый миллиард?

— Он стоит больше, чем мы оба вместе взятые, — заметил Роган. — Он остановился на трех миллиардах, потому что ему это наскучило.

— Жена? — спросила я.

— Он никогда не был женат, — покачал головой Роган.

— Но он Превосходный.

Это было очень странно. Поиск подходящей партии и рождение одаренного наследника было делом первостепенной важности для Превосходных. В нашем мире, магия была наравне с властью, а Превосходные ничего так не боялись, как утраты власти.

— Если у него нет жены, то, значит, нет и наследника, и его семья утратит статус Дома.

Семья должна была иметь минимум двух живых Превосходных в трех поколениях, чтобы считаться Домом и рассчитывать на место в Ассамблее.

— Ему на это плевать, — сказал Роган. — Он никогда не посещает Ассамблею или публичные мероприятия.

— Очень похоже на одного нашего знакомого, — заметил Августин. — По слухам, у Габриэля есть внебрачный ребенок, но никто и никогда не видел его или ее.

— Тогда что он делает со всеми этими деньгами?

— Что ему взбредет в голову, — пожал плечами Роган.

— Барановский — коллекционер, — сказал Августин. — Редкие автомобили и вина, украшения и предметы искусства.

— Редкие женщины, — продолжил Роган. — Вероятно, он был единственным любовником Елены, но для него она была лишь одной из многих. Это его страсть, и он ничего не может с собой поделать. Чем вещь необычнее и уникальнее, тем больше он ее хочет. Что он хочет очень, очень сильно, так это «Гадалку» 1594 года кисти Караваджо.

— Караваджо был бунтарем, — пояснил Августин. — В 1590-х большая часть итальянской живописи состояла из работ маньеристов — постановочных, неестественных изображений людей с непропорционально длинными конечностями, написанных резкими цветами. Караваджо писал с натуры. Его работы показывали обычных людей и они были очень реалистичными для того времени, лукавыми и забавными. Позже он стал очень влиятельным мастером.

Это все поясняло.

— Барановский отождествляет себя с Караваджо, — сказала я. — Они оба отвергли установленный искусственный статус-кво и делали то, что считали настоящим и важным.

— Именно, — кивнул Роган.

— «Гадалка» была первой работой Караваджо в его стиле, — добавил Августин. — Это был генезис всего, что он создал. Полотно существует в двух версиях, и Барановский уже приобрел последнюю версию у французов за баснословную сумму.

— Но у него нет версии 1594 года, — догадалась я. — И это его убивает. Она оригинальна. Он хочет ею обладать.

— Тебе нужно работать на меня, — заметил Августин.

— Я и так на вас работаю по доверенности.

— В общем, — продолжил Роган, — Музею изящных искусств Хьюстона принадлежит оригинальная «Гадалка». Барановский уже все перепробовал, чтобы ее купить, но музей отказывается ее продавать. Когда картина была пожалована музею, собственник обозначил, что она ни при каких условиях не может быть продана или отдана в пользование за денежное вознаграждение. И все же музей жаждет денег Барановского.

— Поэтому они позволили ему ее арендовать, — закончил Августин. — Взамен, поскольку они не могут взять деньги, раз в год он организовывает масштабный благотворительный вечер. Минимальная цена билета — двести тысяч с одной семьи.

Я поперхнулась остатками кофе.

— Барановский не станет со мной говорить, — сказал Августин. — Я недостаточно броский, как для Превосходного, и предпочитаю придерживаться нейтралитета. Но Габриэль может заговорить с Чокнутым Роганом, раз уж он самый опасный человек в Хьюстоне.

— Это официальный титул? — поинтересовалась я.

— Нет, — ответил Роган. — Это констатация факта.

Я не смогла удержаться.

— Какая неожиданность встретить столь скромного Превосходного.

— В любом случае, — перебил Августин, — даже если Барановский заговорит с Роганом, нам это не сулит ничего хорошего. Мы все прекрасно знаем, что Роган задает вопросы с тактичностью пещерного человека.

— Я могу быть тактичным. — Он даже умудрился изобразить обиженный вид.

— Давай спросим у нее. — Августин посмотрел на меня. — Как думаешь, каким образом Роган попытается получить у Барановского информацию?

Я ляпнула первое, что пришло мне в голову.

— Будет держать его за горло, свесив с какого-нибудь очень высокого балкона.

— Я же говорил.

— Если взять человека за горло, то он очень быстро отвечает на вопросы, — невозмутимо заметил Роган.

Августин покачал головой.

— Двое людей в этой комнате — частные детективы, которым регулярно приходится вытягивать из людей информацию. Ты не один из них. Нам нужна наживка получше.

Они оба посмотрели на меня.

— С чего вы решили, что он мной заинтересуется? — спросила я.

— Потому что покажется Роган, — ответил Августин. — Он никогда не показывается, а в этот раз объявится и уделит тебе очевидное внимание. Ты также будешь в моем сопровождении. Ты молода и красива, и будет казаться, что ты привлекла внимание двух Превосходных. Барановскому захочется выяснить, что же в тебе такого особенного.

— Когда это будет?

— В пятницу.

— Мне понадобится платье, — сообщила я. — И деньги.

Роган наклонился вперед, в его глазах застыло предупреждение.

— В настоящий момент только два Превосходных — я и Августин знаем, кто ты. Если ты пойдешь на тот благотворительный вечер, это изменится.

Августин прищурился, пристально глядя на Рогана.

— Ты хочешь подобраться к Барановскому. Это лучший и самый эффективный способ.

Роган не обратил на него внимания.

— Невада, я знаю, что ты скрываешь свой талант, но после этого возврата уже не будет.

То ли он действительно переживал обо мне (что было, правда, трогательно), то ли у него была какая-то тайная причина держать мое существование в секрете, чтобы он мог продолжать использовать мою силу. Знать бы еще, что из этого было правдой.

— Не драматизируй, — спокойно сказал Августин. — Пока она не станет посреди зала и не объявит, что она правдоискатель, никто не будет знать, что у нее вообще есть магия.

— Будут последствия, — сказал Роган. — После этого будет трудно кануть в безвестность. В худшем случае люди выяснят, кто ты. В лучшем — тебя посчитают женщиной, которую использую я или Августин. Я знаю, что репутация для тебя важна. Подумай об этом.

Я подождала, пока они оба умолкнут.

— Августин, вы будете присутствовать там в профессиональном качестве?