Раскаленный добела

— Нет.

— Подождите минутку.

Она исчезла между стеллажами с одеждой. Я огляделась. Ничего не привлекало взгляд. Пол был обычным деревянным цвета каштана. На потолке — множество белых панелей. В зеркале было мое отражение — синяк действительно был изумляющим.

— Как давно вы работаете на Рогана? — спросил Корнелиус.

Стена, похоже, была не толще бумаги, потому что он не повысил голоса, но я прекрасно его слышала.

— Довольно давно, — ответила Мелоза. — Можно сказать, я одна из первых сотрудников, которых он нанял после ухода из армии.

— Исходя из вашего опыта, как часто он увлекается женщинами?

Куда он клонит?

Мелоза прочистила горло.

— Я не имею права обсуждать личную жизнь моего работодателя. А если бы и имела, то не стала бы этого делать. Майор заслужил мою верность, и я бы не раздумывая отдала за него жизнь. Он имеет право на личную жизнь, и я буду её оберегать, поэтому вам стоит выбрать другой вопрос.

Что ж, она довольно быстро его оборвала.

Ферика вернулась в компании молодой женщины, несущей черное платье.

— Примерьте-ка вот это.

Я разделась и скользнула в платье под ее взглядом. Оно было на удивление тяжелым. Ферика помогла мне застегнуть молнию на спине, протянула рука и помогла мне шагнуть обратно на платформу. Я взглянула в зеркало и замерла.

Силуэт был классическим: две тонкие бретельки, вырез сердечком, который обнажал шею и большую часть груди, узкая талия и юбка, изящно переходящая в шлейф недостаточно длинный, чтобы стать громоздким и позволяющий двигаться быстро, если возникнет такая необходимость. Ткань платья, черный шелковый тюль, была бы совершенно прозрачной, если бы не тысячи черных пайеток, которыми она была расшита. Сложный узор изгибался вокруг груди, подчеркивал ребра и обнимал бедра, в конце разделяясь на отдельные завитки как раз на уровне середины бедра. Они скользили вниз по прозрачной тюлевой юбке, как языки черного пламени, совершенно истаивая к подолу. Платье не казалось вышитым, оно словно было высечено из обсидиана, как какой-то воображаемый наряд Валькирии. Оно выглядело как броня.

— Сколько оно стоит?

— Сто пятьдесят тысяч.

— Мне это не по карману.

— Я знаю, — сказала Ферика. — Вы можете арендовать его на одну ночь за десять процентов от стоимости. Туфли и клатч будут бесплатно.

Пятнадцать тысяч за одну ночь, и я его даже не покупаю. Технически это было необходимой тратой, и я выставлю Корнелиусу счет за него, но я не могу беспечно обращаться с деньгами моего клиента только потому, что у меня есть такая возможность.

Выражение лица Рогана, когда он увидит платье, будет того стоить.

— Туфли, — сказала Ферика.

Ассистентка поставила передо мной пару черных лодочек. Я надела их. Они идеально подошли.

— Волосы.

Ассистентка зашла мне за спину, распустила волосы из хвоста, завернула их валиком и умело заколола шпильками.

Ферика протянула руку. Я оперлась на нее и сошла с платформы, она вывела меня на открытое пространство.

Корнелиус моргнул. Мелоза нахмурила брови.

— Пятнадцать тысяч за вечер, — объявила я. — Да, нет?

— Да, — в один голос ответили Корнелиус с Мелозой.

Был вечер пятницы. Я сидела у себя в кабинете, наслаждаясь тишиной и покоем, и просматривала фотографии магических тяжеловесов, которые могли присутствовать на вечере у Барановского. Августин прислал мне их по почте, удобно разделив на две категории: «убьет тебя» и «может тебя убить». Это будет еще та вечеринка.

Прозвенел дверной звонок. Я постучала клавишами на ноутбуке, чтобы вывести вид с камеры. На изображении появилось лицо Бага. Он высунул язык, скосил глаза и помахал мне своим ноутбуком.

Я встала и открыла дверь.

— Неужели не спросишь у меня разрешения войти на мою территорию?

— Простите меня, Ваше Божественное Высочество Принцесса. — Баг склонился в удивительно элегантном полоне с эффектным взмахом руки и начал пятиться назад, кланяясь. — Простите смиренного беднягу, простите…

— Проходи в офис, — рявкнула я.

— Что за черт, Невада? Нет, я не собираюсь спрашивать разрешения. — Баг вошел и плюхнулся в клиентское кресло. — Милая хибарка.

— Спасибо, — я уселась в свое кресло. — В чем дело?

Он открыл свой ноутбук, ввел пароль и толкнул его ко мне через стол.

— Кто-нибудь из этих говнюков выглядит знакомо?

Я уставилась на ряд лиц, мужчины возрастом от пятнадцати до шестидесяти.

— Ледяные маги?

— Ага.

Я изучила их одного за другим.

— Нет.

Баг вздохнул и забрал ноутбук обратно.

— Ты уверена в том, что видела?

— Да. Я точно узнаю эту улыбку. Он скалился мне, перед тем, как заморозить дорогу. — Я показала ему список Августина. — Здесь его тоже нет.

— Вот дерьмо, — произнес Баг с кислым лицом. — Снова эта фигня. Мы разбираемся с ней со времен Пирса. Ты думаешь, что есть зацепка, а потом пуфф, — он сделал движение пальцами, — она растворяется и все, что у тебя остается, это разочарование и пердящий звук, который издает лицо, когда ты бьешься им об стол.

Пердящий… что?

— Мы найдем его. Пока мы продолжаем расследование, он рано или поздно объявится.

Баг оглянулся назад, откинувшись, чтобы лучше видеть коридор.

— Хочу еще кое-что тебе показать.

Он обошел вокруг стола, облокотился на него рядом со мной и застучал по клавишам своего ноутбука. Появилось запись прошлой ночи с камер системы безопасности, дополненное потрясающим голосовым сопровождением Леона.

Я поморщилась.

— Да, я знаю. Мой кузен погорячился. Послушай, ему пятнадцать. Он думает, что бессмертен.

— Нет. — Лицо Бага стало совершенно серьезным. — Смотри.

На записи камера приблизила наемника в возрасте.

«Я гребаный ветеран», — произнес голос Леона. — «Я видел всякое дерьмо. Я делал всякое дерьмо. Я выжил пять месяцев в джунглях, питаясь сосновыми шишками и убивая террористов парой старых зубочисток…»

— Где он был, пока это все происходило? — спросил Баг.

— В Хижине Зла. То есть, в компьютерной комнате.

«…Вот дерьмо, моя голова только что взорвалась».

Камера повернулась к женщине, присевшей за дубом.

«Я смерть. Я призрак. Я найду тебя. Ты можешь бежать, можешь прятаться, можешь умолять, но ничто тебе не поможет. Я приду за тобой во тьме, как ловкая пантера с бархатными лапами и острыми когтями… подождите, мозги, вы куда?»

Я вздохнула.

«О, нет, смотрите — мои ноги все еще дергаются. Это так унизительно».