Раскол во времени

Где, черт возьми, ты его спрятала, Катриона?

Я обыскиваю комнату так тихо, как могу. Первый тайник я обнаруживаю за фальшивой панелью, где она спрятала коробку конфет. Коробка наполовину заполнена приторными сладостями с крошечной карточкой, на которой написано: «Для милой миссис Баллантайн. С наилучшими пожеланиями, мистер Эдвин Перри».

Я ругаюсь себе под нос. Готова поспорить на свой билет домой, что Айла не отдавала подарок своего потенциального жениха Катрионе. Я представляю Катриону, лежащую на этой самой кровати, жующую конфеты и посмеивающуюся над этим простаком, который попросил передать подарок ее хозяйке.

За ящиком я нахожу второй тайник, в котором вскрытое письмо, адресованное Грею.

Я колеблюсь. Хотя мне неловко читать его личную почту, но я должна, чтобы понять зачем Катриона оставила это у себя.

Я разворачиваю письмо, и наружу вырывается запах жасмина. Это явственно указывает на отправителя женского пола.

Мой дорогой Дункан,

Я знаю, что ты полагаешь, что нам нужно прекратить встречаться, но я молю тебя передумать. Возможно, эти воспоминания изменят твоё мнение и снова подтолкнут тебя к моему порогу.

Я останавливаюсь после еще двух, прочитанных строк. Итак, делясь «этими воспоминаниями», она имеет в виду «позволь мне прислать тебе очень подробное описание нашего последнего секса». Что ж, надо отдать должное Грею — он определенно оставил ее желать большего. И заставил меня решить, что я не могу больше читать это.

Я опускаюсь к последним строкам и вижу, что у женщины есть не только имя, но и титул. Точнее, два титула, если включить слово «вдова», которое, кажется, предназначено, как напоминание Грею, что леди Инглис не девица и не чья-то неверная жена.

МакКриди упоминал, что Грея не прельщают симпатичные продавщицы и проститутки. По всей видимости, потому что ему нравятся женщины его возраста, которые не ждут от него ни денег, ни обязательств. Хотя они, очевидно, могут ожидать больше любовных свиданий, чем он готов позволить.

Катриона перехватила это сообщение. Она брала все, что выглядело интересно, например, коробку конфет. Или что-нибудь полезное, например, письмо для Грея, написанное женским почерком. Я в ярости от их имени. Для таких, как Катриона, порядочные люди — не что иное, как простофили, заслуживающие те неприятности, которые она может им преподнести.

Что же она может натворить, если она в моем теле? С моей семьей? Да, я все еще зациклена на этом, но я напоминаю себе, что мои родители не дураки. Если я вдруг начну злоупотреблять их доверием или просить большие суммы наличных, они поймут, что что-то не так, и не позволят Катрионе опустошить их банковские счета. Что бы она ни делала в моем теле, я смогу это исправить.

Я продолжаю поиск, пока не нахожу тайник номер три, и в этот момент я испускаю поистине захватывающую серию проклятий. Я потратила почти час, исследуя половицы, и все это время я закатывала глаза, бормоча, что я слишком мелодраматична, никто на самом деле не прячет вещи под половицами. Затем я нахожу расшатанные гвозди. Я вынимаю их, чтобы обнаружить самое тайное место Катрионы с выкидным ножом и черным мешочком.

Я достаю мешок и высыпаю содержимое на кровать. Я молюсь, чтобы это был кулон. Я почти уверена в этом. Мешочек звенел и весил, словно в нем были драгоценности.

Но это не они. Монеты. Деньги от продажи, украденных ею драгоценностей, это то что разбросано сейчас по кровати. Монеты, которые в сумме составляют 12 фунтов.

Вчера Грей дал мне монету в два шиллинга. Судя по тому, как Давина насмехалась над ее ценностью, могу предположить, что на такую сумму я могла бы купить себе порцию сладостей на рынке. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что эта сумма равна двадцатидолларовой купюре в наше время, по крайней мере, в отношении возможностей приобретения.

Если бы у меня была двадцатка, я бы купила себе мороженое или два, но не стала бы прятать это, как сокровище. Конечно, то, как я отношусь к двадцати баксам дома, будучи Мэллори Аткинсон, сильно отличается от того, как я отношусь к ним здесь, как Катриона Митчелл. Кажется, я припоминаю, что двадцать шиллингов равняются фунту, так что эта заначка стоила более чем в сто раз больше, чем Грей дал мне на карманные расходы.

Двенадцать фунтов. Небольшое состояние для горничной. И это должно быть то что осталось от медальона и тех украшений, что украла Катриона у Айлы.

Возможно, у нее был грандиозный план. Накопить достаточно денег, чтобы уйти с этой работы. Чтобы, например, заняться своим делом. Я бы уважала это, если бы она занималась чем-то вроде продажи цветов в выходные дни. Но это воровство у людей, которые этого не заслуживают, и я в ярости.

Я в ярости и я беспомощна что-либо сделать, чтобы исправить ситуацию. Никакая магия не превратит эти монеты обратно в серебряный медальон.

Вчера я, наконец-то, оправилась от своего расстройства из-за невозможности вернуться домой. Я старалась не поддаваться панике, говоря себе, что на самом деле не ожидала, что все будет так просто — прийти туда где все случилось и это сработает. Но надеюсь, что не останусь в этой викторианской эпохе навсегда.

Нэн проповедовала силу позитивного мышления. Но мама говорила мне, что вера ее мамы — прекрасный совет, который помогает, но лишь до того момента, когда останется только признать, что что-то пошло не так и смириться с этим. И мне не остается ничего, кроме как быть честной с собой. Разочарование от того, что я не вернулась домой, сокрушило меня, но я довольна тем, что предавалась отчаянию лишь один вечер, прежде чем встряхнуться и двигаться дальше. Тем не менее, сегодня утром именно слова моей матери доказали свою истинность, поскольку я вынуждена признать, насколько мое «подними голову и продолжай» было самообманом, подпитываемым временным всплеском силы воли.

Эта сила воли и это заблуждение испарились, когда я нашла мешочек с деньгами и потеряла свой шанс уладить отношения с Айлой. Она зацепилась за меня и не отступится так легко, как отступился МакКриди.

Неважно, принадлежит ли этот дом Грею. Это также дом Айлы и только ее пол не позволил ей унаследовать его, и моя интуиция подсказывает мне, что Грей считает его таким же своим, как и ее. Она хозяйка этого поместья, и она может надрать мне задницу так же легко, как и он. Ей будет даже проще, я уверена. Домашнее хозяйство — это зона ее контроля, а Грей ведет семейный бизнес и занимается практикой.

Суть в том, что без этого медальона я в полном дерьме, и с наступлением утра я ощущаю безысходность. Каждая частица уверенности, которую я приобрела, была потеряна. Еще одно доказательство того, что я так и не оправилась от разочарования, связанного с тем, что не вернулась домой: признание того, что мое отчаяние не имеет ничего общего с ситуацией с медальоном, а связано с ощущением беспомощности в этом мире. Проблема с медальоном только подчеркивает это.

Еще одно разочарование, когда я приношу поднос Грею, а он почти не замечает моего присутствия. Я надеялась, что он найдет для меня занятие. Настоящую работу. Я собиралась просить его, но он так занят писаниной, что мне остается только поставить поднос и отступить.