Раскол во времени

— Почему они должны это делать? — она с шумом складывает газету. — Ты хочешь сказать, что в твоем времени полиция требует, чтобы люди доказывали, кто они такие? Это звучит, как тирания.

— Эм, возможно. Просто я подумала, о том, что Катрионе просто повезло, что ее узнал кто-то. Поэтому я задумалась об идентификации. Что люди берут с собой, когда выходят на улицу?

— Зонтик.

Я смеюсь.

— Хорошая шутка.

— Я беру с собой сумочку, в которой немного денег, но в основном блокнот, карандаш, носовой платок…

— А как насчет ключей?

— Для чего?

— От входной двери.

— Зачем мне ключи? Она никогда не запирается, кроме как на ночь, и если бы я собиралась прийти домой после наступление темноты, миссис Уоллес оставила бы дверь открытой для меня.

Я уже собираюсь спросить, безопасно ли это, когда отвечаю на свой собственный вопрос сама. Это престижный район в Новом городе, его жители запирают свои двери на ночь, но они не беспокоятся о том, что кто-то вломится в дом в полдень.

Итак, если бы мой нападавший прыгнул в тело нападавшего Катрионы, как бы он узнал, кто этот парень в этом мире? Или он не стал бы заморачиваться просто украв то, что ему нужно?

Мои пальцы чешутся от желания схватить телефон и начать делать заметки.

— Я бы хотела блокнот, — говорю я, — или просто бумагу и ручку. Есть какие-нибудь запасные?

— Проверь верхний ящик. Тебе придется использовать бумагу, пока я не дам тебе все необходимое. Если ты и найдешь здесь чистые листы бумаги, то я бы настоятельно не рекомендовала брать их. Мой брат знает каждую, которая у него есть, и если даже они не заняты записями, он заявит, что оставил ее специально, потому что она как раз подходящего размера и там подходящая бумага для диаграмм, или набросков, или еще чего-нибудь.

— Не брать пустые листы у доктора Грея. Поняла. Я не буду ничего одалживать. Учитывая прошлое Катрионы, так будет лучше.

Я дергаю верхний левый ящик. Кажется, он застрял, и, прежде чем Айла успевает сказать «Попробуй другой», я дергаю сильнее, и коробка на столе соскальзывает по полированной поверхности. Я делаю рывок, чтобы схватить ее, падаю со стула, но приземляюсь на свой хорошо амортизированный зад, удерживая коробку.

Айла хлопает в ладоши.

— Молодец. Поразительное проявление ловкости.

— Было бы более впечатляюще, если бы я не упала на задницу. Катриона сильная, но она совсем не гимнаст. Я предполагаю, что спорт не является частью жизни викторианской девушки.

— Господи, конечно, нет. Как рожать детей, когда вы такой встряской сместите утробу?

— Утробу?

— Конечно. Если кто-то занимается спортом, она перемещается в теле.

— И потеряется?

На ее губах появляется ухмылка.

— Предположительно. Ну, или сместится с нужного места. Да, область анатомии продвинулась настолько, что врач больше не беспокоится о блуждающих матках, но наука и общественное мнение редко развиваются с одинаковой скоростью. Женщинам рекомендуется заниматься только легкими видами спорта, такими как прогулки по саду.

— Звучит не очень.

— Думаю, да. Но я подозреваю, что у нас разные мнения по этому поводу.

Я начинаю вставать, но обнаруживаю, что коробка приземлилась на меня вверх дном, и, когда поднимаюсь, содержимое высыпается мне на юбку.

Я качаю головой и переворачиваю шкатулку, великолепную вещь с инкрустированной перламутром раковиной на крышке. Складываю все обратно, предмет за предметом, не торопясь, потому что они явно ценные и деликатные. Нет, я не тороплюсь, потому что я любопытная.

Мой мозг детектива хочет хорошенько рассмотреть этот странный набор предметов, которые Грей так бережно хранит. И они действительно странные. Коготь большой кошки в виде броши. Горсть древнеримских монет. Украшенный гребень для волос, вырезанный из слоновой кости. Эмалевый скарабей, инкрустированный драгоценными камнями. Еще несколько предметов, которые не могу сразу идентифицировать.

— Интересные вещи, — говорю я, складывая все в коробку, — Доктор Грей, полагаю, любит путешествовать.

Айла качает головой.

— Это моего отца. Некоторое время он был армейским врачом, так познакомился с моей матерью — ее отец был врачом. Путешествия ему нравились. Профессия же, в меньшей степени. Женитьба на моей матери дала ему доход, необходимый для того, чтобы уйти со своего поста и вместо этого заниматься вложениями.

— Доктор Грей упоминал, что ваш отец вкладывал средства в частные кладбища.

— Да и в похоронный бизнес в целом. Хотя это не самая престижная работа, она очень выгодна, особенно если у вас есть умение продавать людям более грандиозные похороны, чем они могут себе позволить.

— Это не похоже на вашего брата.

Она нежно улыбается.

— Это вовсе не идеи моего брата, бизнес достаточно процветающий, а вложения приносят прибыль, так что Дункану не нужно быть похожим на отца, к его и моему большому облегчению.

Я ставлю шкатулку обратно на стол.

— Тем не менее, он хранит вещи отца, как сокровища на своем столе.

Она показывает на меня пальцем.

— Ты опять лезешь не в свое дело.

— Профессиональная привычка.

— Или очень хорошее оправдание. Наша мать дала Дункану эту шкатулку, в которую сложила все, что нашла среди вещей отца, когда он умер. Предметы, которые, возможно, имеют связь с его матерью.

— Его родной матерью. Которая умерла.

— Предположительно. Мы сомневались в этом. Мама боялась, что отец мог забрать ребенка у матери, но он не хотел говорить об этом. Не говорил и о матери Дункана. Ни имени. Ни одного факта о ней. Мы подозреваем, что она, по крайней мере, изначально была уроженкой Индии, но это чистое предположение. Наш отец ничего не рассказывал.

— Как будто стер ее.

Айла оглядывается, ее глаза встречаются с моими, когда она кивает.

— Все, именно так. Стёр. Как будто по рождению или происхождению она не имела значения. Это больше всего расстроило маму. Больше, чем измена. Больше, чем факт того, что она вырастит его внебрачного ребенка. Он просто стёр её.

Она вздыхает.

— Это гораздо больше, чем я хотела сказать. С тобой слишком легко говорить. Это должно быть помогает тебе, как детективу.

— Хорошо, что я не люблю сплетничать с соседями. Хотя, как это сделать, если я их никогда не встречала.

— Они не самые приятные личности. Я бы не рекомендовала пробовать, — она поднимается и идет к шкафу. — Теперь, когда ты получила бумагу и ручку, могу я предложить выпить?

Она поднимает то, что выглядит как бутылка виски.

— Будешь?