Раскол

Она рассчитывала на это. В кои веки, ее стратегия не включала даже формализованного обмана. Даже Августин не сможет отрицать правду из уст ангела.

– Это слушание, - продолжал Верховный Арбитр, - объявляется открытым. Сенатский стенограф, отметьте в записях, что данный трибунал был собран в полном соответствии с Пактом Гильдий и всеми, относящимися к нему уставами и статьями. Отметьте также, что ангел Лиги Воджеков, Пьеракор Аз Винренн Д'рав, также известная, как Констебль Пушок Лиги Воджеков, обвиняется в следующих преступлениях. Пристав, зачитайте обвинения.

То, что последовало за этим, практически слово в слово повторяло тот перечень обвинений, который Таисия получила от Пушка в камере для свиданий. Старший пристав закончил зачитывать обвинения, свернул две копии, и передал одну судьям - локсодон схватил ее и начал внимательно изучать, поднеся свиток к сощуренным близоруким глазам - и одну адвокисту Пушка. Таисия развернула свою копию и положила ее на стол перед собой.

– Ангел Легиона Борос, Пьеракор Аз Винренн Д'рав, - сказал Верховный Арбитр, - Вы обвиняетесь в вышеизложенном. Теперь Вы встанете в круг истины для дачи показаний по своим действиям, если Вы не откажетесь от этого. Отказываетесь ли вы? Это Ваше право, но в этом случае, оно будет воспринято, как автоматическое признание Вашей виновности.

Вопрос был задан Пушку, но по протоколу, первой отвечала Таисия.

– Мы не отказываемся от предложения дать показания, Ваша честь, - сказала она.

– Желаете ли Вы вызвать дополнительных свидетелей для показаний по этому делу? Сейчас Вы можете назвать их, - сказал Августин.

– Нет, Ваша честь, - ответила Таисия.
– Мой клиент, единственный свидетель тех событий, которые привели к данным обвинениям, и посему отказывается о права на свидетельские показания сейчас, однако не лишает себя этого права в случае, если свидетельские показания понадобятся позднее. Я отсылаюсь к делу о...

– Да, договорились, - сказал Верховный Арбитр.
– В этом нет необходимости. Легионер Пьеракор, сядьте в круг, будьте любезны.
– Пушок вошла в круг, который располагался между креслом Таисии и старшим приставом, и села на простой табурет. Ее крылья бы мешали ей в кресле со спинкой.
– Легионер, преступления, в которых Вы обвиняетесь, тяжкие и многочисленные. Вы решили выступать в качестве собственного свидетеля, что означает, что Вы объявляете себя невиновной в сложившихся обстоятельствах. Как только Вы согласитесь с этим, Вы более не будете иметь права отказаться отвечать на вопросы данного трибунала и Вашего адвокиста. Вы понимаете это?

– Да, Ваша честь, мы понимаем, - сказала Таисия, а Пушок кивнула.

– Я понимаю, - сказала она.

– Хорошо, - сказал генерал-командующий воджеков.
– Ваша честь, я прошу предоставить мне право первого вопроса.

– Право Ваше, - сказал Верховный Арбитр.
– Она из вашей гильдии. Пока что.

Нодов рывком встал с кресла и склонился над кафедрой.
– Мой первый вопрос относится к обвинениям, легионер, - сказал он, - и к тому, о чем эти обвинения говорят нам, и что скрывают. Где, конкретно, проходили все эти события? Опишите нам обстоятельства.
– Он указал пальцем на Пушка и требовательным тоном произнес, - куда делись ангелы?

Долгое время, единственные звуки в сводчатой палате Сената исходили лишь от Азориусовских присяжных душ, шепчущих голосами, выходящими за пределы ясности. Но даже они затихли, когда Пушок начала говорить.

– С одним исключением, Ваша честь, - сказала она, - я полагаю, что все ангелы мертвы.

* * * * *

Фонн услышала песнь перед самым пробуждением, как это происходило всегда. Песнь была первым, что входило в ее разум, еще до того, как она сама осознавала, что пришла в сознание. Обычно, она считала это обнадеживающим способом входить в мир яви каждый день, как будто мгновенно осознавая, что ты дома, в безопасности, даже если ты спишь рядом со своим волком, у залитого дождем костра, на дороге, на противоположной стороне мира.

Довольно странно, все это было не далеко от истины. Фонн, моргнув, раскрыла глаза, смотря на полуденное солнце. Она сидела у дороги, опершись о мильный столбик на обочине. В тревоге она, шатаясь, поднялась на ноги.

Они пропали. Рекдосы. Ее волк. Верблюды. Скауты. Ее сын. Пропали.

Фонн сделала неуверенный шаг, сохраняя равновесие, чувствуя душные объятия паники, мир кружился вокруг нее, и она едва не поскользнулась на луже крови. Она медленно обернулась. «Только бы это была не его кровь», взмолилась она. «Пожалуйста».

Кровь была не Мика, и не кого-то из ее скаутов. Но где бы ни были ее пропавшие подопечные, они явно не ехали верхом на верблюдах. Животных зарезали на месте и распотрошили по всей дороге. После того, как она превозмогла первые позывы тошноты, она различила в кровавом месиве неоспоримые куски волчьих частей тела, и, наконец, не выдержав, согнулась пополам, трясясь всем телом и глубоко рыдая. Рекдосы разорвали Тармока на куски вместе с верблюдами. Единственное, что удерживало Фонн от полного нервного истощения, было настолько же неоспоримое отсутствие каких-либо человеческих, эльфийских, или кентаврийских останков.

Ее сын пропал и нуждался в ее помощи. Ничто уже не могло вернуть Тармока и верблюдов, но Мика и остальных еще можно было спасти.

Она развернулась на окровавленной улице, выискивая любые признаки скаутов или Рекдосов, их похитивших. Только сейчас Фонн заметила небольшую толпу, собравшуюся вокруг нее. Некоторые смотрели на нее в ужасе, другие с опаской, но ни у кого, похоже, не хватало мужества или смелости подойти к ней. Она была цела, ее снаряжение было на месте, а ее оружие, как спрятанное, так и видимое, было при ней.

Фонн ринулась к ближайшей шокированной зеваке, толстой женщине, в которой она узнала торговку фруктами, палатку которой они проехали не задолго до того, как дым окутал и похитил ее рекрутов.

– Ты!
– крикнула она торговке. Фонн шаталась к ней на неуверенных ногах, и женщина отошла назад.
– Что ты видела? Куда они их повезли?

Женщина несколько мгновений заикалась, пока ее рот не сформировал нормальные слова.
– Ты жива, - наконец ахнула торговка.
– Ты не... Ты так... Ты не зомби, правда?

– Что?
– сказала Фонн, и посмотрела на свою одежду. Она вся насквозь была пропитана кровью, ее руки также были ею вымазаны. Фонн поморщилась и почувствовала, как высохшая кровь осыпается с ее щек.
– Да, я жива. Я офицер... Нет, в смысле, я охранница ледев. Орден Матери Селезнии. Они похитили моего... Они похитили моих рекрутов, еще совсем детей. Скажи, что ты видела, куда они поехали. Там были Рекдосы. Маньяки.

– Я только... Я лишь видела облако, мадам, - выдавила из себя, наконец, женщина.
– Сэр. Туман. Он накатил совсем плотный, потом он окутал вас и все... все это... это все, что осталось.
– Она с трудом сглотнула.