Раскол

Алексей Васильевич протянул ему бумагу, где был записан шифр сейфа. Два раза внимательно просмотрев цифры и удостоверившись, что он их запомнил, Вагиф бросил бумагу в камин. До вылета в Турцию оставалось три часа.

Перелет в Стамбул прошел без особых приключений, если не считать того, что в самолете Вагиф заснул. Да так крепко, что проснулся лишь в аэропорту, и то после энергичных призывов стюардессы. Турецким он владел сносно, но предпочитал говорить на английском. В этом городе он был впервые. Так сложилась его судьба, что он, с детства мечтая побывать в Стамбуле, оказался в нем лишь в зрелом возрасте, да и то на очень ограниченный срок. Алексей Васильевич строго-настрого предупредил его, чтобы не было никакой самодеятельности. Быстро сделать свое дело и уносить ноги.

Город произвел на него ошеломляющее впечатление. Такого сочетания современного и старинного, европейского и азиатского он не встречал ни в одном городе, где ему приходилось бывать. Великолепные дорогие магазины соседствовали с небольшими лавчонками, изысканнейшие рестораны уживались порой на одной улице с незаметными заведениями, где подавались исключительно местные блюда. Так что посмотреть было на что.

Пройдясь по городу и нагуляв хороший аппетит, Вагиф зашел в небольшой ресторанчик, где неплохо пообедал, заказав исключительно рыбные блюда, к которым с детства питал особое пристрастие. Покончив с обедом, он вышел на улицу и, пройдя по ней немного вверх, свернул в узкий переулок, где его ждал старомодный «мерседес». Опустившись на заднее сиденье, Вагиф поздоровался и попросил разрешения закурить, не забыв передать сигарету мужчине, сидящему за рулем.

Тот осторожно взял сигарету, аккуратно ее надломил и, вытащив из табака какую-то еле заметную щепку, минут пять ее разглядывал. Все это время Вагиф молча дымил сигаретой, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Еще в Москве, когда Алексей Васильевич ознакомил его с условиями идентификации, Вагиф не удержался и довольно издевательски назвал все это дешевым маскарадом с элементами старческого маразма. На что мэтр сильно обиделся и прочитал ему длинную десятиминутную нотацию, из которой Вагиф понял одно: не ему учить старых профессионалов, и вообще, если он будет привередничать, то может никуда не ехать.

Так что ему ничего не оставалось, кроме как ждать, когда этот джентльмен в черном костюме с галстуком-бабочкой сверит наконец щепку и приступит к более конструктивной части их так и не начавшейся беседы.

— Вы чем-то удивлены? — вдруг проговорил мужчина на азербайджанском языке с легким приятным акцентом.

— Да как вам сказать? Не очень, — ответил Вагиф по-английски.

— Мы вполне можем говорить на вашем языке, — невозмутимо продолжал мужчина. — Я несколько лет прожил в Баку в пятидесятых годах. И, как видите, не забыл его, тем более что он так похож на турецкий.

— Вы работали в Баку?

— Да, конечно. Точно так же, как во Франции, Америке, Египте. К слову сказать, и работа у меня в этих странах была одной и той же. Я все это говорю Не для красного словца, просто, заметив вашу улыбку, хочу, ну как бы это сказать, представиться, что ли. Да, к слову, та микроскопическая щепка, которую я так внимательно рассматривал, представляет очень большой интерес. Это побочный элемент, легко идентифицирующий наркотик, который неожиданно появился в последнее время в Азербайджане, точнее говоря, в Сумгаите во время известных событий, и вполне возможно, будет найден и в Баку. Это наркотическое вещество совсем недавно было конфисковано в Пакистане и передано какой-то западной фирме. Поскольку это делалось почти официально, возникает вопрос: какой фирме могут передать наркотик государственные службы Пакистана, не опасаясь нежелательных для себя последствий? Мне почему-то всегда казалось, что таковыми могли быть только спецслужбы Англии и США, а вам?

Увидев лицо Вагифа, Орхан-бей, как представился мужчина, весело рассмеялся и резко тронулся с места, не обращая внимания на предупреждающие знаки по обеим сторонам дороги. Выехав на шоссе, он выжал из своей колымаги все, на что она была способна. А машина эта была способна на многое. Она играючи обгоняла куда более современные автомобили, легко разогнавшись до ста пятидесяти. Наконец Орхан-бей свернул куда-то вправо, и они оказались на проселочной дороге. Проехав еще несколько сот метров, он остановил машину.

— Ну что, перейдем к делу? — неожиданно начал Орхан-бей.

— Можно, — согласно кивнув, ответил Вагиф.

— Твой шеф меня предупредил, что ты никаких записей вести не будешь, так что запоминай. Во-первых, относительно болгарской фирмы.

Заметив удивленное лицо Вагифа, он снова улыбнулся и пояснил:

— Что за фирма, твой шеф сам знает. Так вот, его предположение верно. На самом деле эта фирма вела кос с какими западными фирмами переговоры о приобретении технологии производства военной электроники, но, как мне известно, ничего не смогла добиться. Более того, мне доподлинно известно, что один ее сотрудник, турок по национальности, пытался сойтись с турецким инженером, работающим в филиале американской фирмы, производящей эту электронику и находящейся в Германии, но тоже безуспешно. Так что если документация на эти устройства все-таки появилась у вас, надо искать другие источники, если, конечно, они и вправду западного происхождения. Второй вопрос — относительно разработок психотропного оружия. Здесь я полностью солидарен с покойным Джорджем. Нам, старикам, нечего терять. Если не мы, то кто тогда открыто расскажет всему миру о нависшей угрозе? Так что пусть рассчитывает на меня. Если понадоблюсь, я всегда готов. Что же касается международного бюро, то это заманчиво, но требуется хорошенько все обмозговать, а времени у нас в обрез, чем-то придется пока пожертвовать. Хотя, повторяю, мысль, по-моему, стоящая. Ты как, успеваешь переварить или говорить помедленнее?

— Нет-нет, все нормально, я прикрыл глаза, чтобы лучше запомнить ваши слова.

— Ну как знаешь, тебе виднее. И еще два немаловажных фактика. Первый: в последнее время — это со слов нашего английского друга, его Алексей Васильевич хорошо знает — очень активизировалась финансовая структура ваших спецслужб, на Запад перекачиваются большие деньги. На материальное прикрытие каких-либо операций что-то не похоже, деньги помещаются в различные банки под проценты и на достаточно большой срок, а также скупаются акции наиболее солидных компаний. Все это мало похоже на создание оперативного капитала, могущего потребоваться в любую минуту. Скорее это смахивает на вывоз капитала под прикрытием и по каналам ваших служб, что тоже странно, поскольку все эти каналы в большинстве своем давно раскрыты. Невольно возникает мысль, что вопрос скрытности не столь уж важен, более того, по некоторым деталям видно, что Запад об этих операциях знает и ничего не имеет против. Правда, возникает естественный вопрос: откуда появились эти самые деньги, притом наличными? Второй факт. По бакинскому каналу на самом деле была перекачана масса документов, особенно по самым перспективным, по мнению специалистов, тематикам, разрабатывавшимся в свое время в Восточной Германии. Но мне удалось случайно узнать, что последние документы, относящиеся к разработкам, которые вели местные специалисты, вызывают особый и не ослабевающий интерес. Кто все это организовал — не знаю, но могу предположить, что не какой-нибудь там простой полковник, бери выше. И естественно, не за пару-тройку тысяч долларов. Здесь речь идет минимум о нескольких десятках миллионов. Ну, вот в принципе и все.

— Скажите, а можно вам задать несколько вопросов?

— Давай, только побыстрее. Уже вечереет, а я с некоторых пор неуютно себя чувствую ночью на улице.

— Как вы думаете, Турция всегда будет верна дружбе с Америкой?

— Да, надо признаться, вопрос со специфическим душком. Ну что ж, откровенность за откровенность. Дружбе, я думаю, будет верна, и не только Штатам. Ну, а что касается того, не возникнет ли непонимание между нами и американцами, то это вполне возможно. Нынешняя Турция — быстро развивающийся организм, и, вполне возможно, на каком-то этапе ей будут малы определенные кем-то помимо нее пределы, и она попытается их слегка раздвинуть. Понятно, что я говорю не о территории, границы, конечно, нерушимы. И это естественное желание может быть неправильно понято старыми друзьями, но я уверен, что какое-то компромиссное решение обязательно будет найдено.

— Извините за вопрос и большое спасибо за ответ. Ну, а что произойдет в Союзе?

— Союз распадется. Идеологический стержень, на котором держалось государство, оказался слабоват. Кроме того, этому активно будет помогать новая команда, рвущаяся к власти, которая, не развалив Союза, не сможет прийти к власти в России.

— И больше никогда не будет единого государства?

— Насчет государства не знаю, но могу предположить, что постепенно идеологический стержень будет заменять общепринятый экономический. И постепенно снова будут возникать давно известные геополитические интересы, круто замешанные на экономических реалиях, и кое-что может заново возродиться, правда, по-видимому, в несколько иной форме.

— А пока?..

— Пока полный хаос. Политики бывших республик станут договариваться с политиками России, даже не думая, что там уже давно возникли новые силы — предпринимательские. Они будут терпеть фиаско, удивляться, почему так произошло, до тех пор, пока не поймут, что расстановка сил изменилась. Сейчас не экономика прислуживает политике, а, наоборот, политика подкармливается экономикой. А когда поймут, тогда и начнется постепенное успокоение всех страстей со всеми вытекающими из этого последствиями.