Раскол
Шрифт:
— И Россия?..
— Думаю, что да. Конечно, она станет мощной державой, безусловно, вначале хорошо побуянив, наломав дров, но все равно станет. Это ей, как говорится, на роду написано. Как и Турции, между прочим, с божьей помощью. Дело в том, что у России есть один, но немаловажный козырь. У нее, несмотря ни на что, имеются высокопрофессиональные специалисты, ресурсы и присутствующий эффект чистого производственного пространства, что несколько напоминает то, что было с экономикой Германии и Японии после второй мировой войны. И на этом пространстве можно будет разворачивать самое современное производство, чего в данный момент не может себе позволить ни одно другое государство. Слишком накладно при нынешнем состоянии их
— Спасибо за беседу, однако я, наверное, вас утомил?
— Да, есть немного, но ничего, сейчас приеду домой и отдохну. Я вас довезу до развилки, а там вы поймаете такси. Хорошо?
— Конечно.
Доехав до развилки, Орхан-бей остановил машину и, повернувшись, протянул Вагифу руку. Дорога была пустынной, лишь недалеко от них, на обочине стоял какой-то грузовик. Улыбнувшись, Вагиф тоже протянул руку и вдруг каким-то шестым чувством почувствовал опасность. Кинув тревожный взгляд на грузовик, он крикнул Орхан-бею, чтобы тот выпрыгнул из машины, а сам, резко распахнув дверцу, вывалился из салона. За мгновение до того, как из грузовика густым свинцовым дождем машину полили автоматные очереди.
Орхан-бей был убит сразу. Вагиф, получив три пули, успел отползти в канаву. Через минуту стрельба прекратилась. К искореженной машине подъехал новенький «форд», из которого вылез высокий мужчина средних лет. Удостоверившись, что Орхан-бей мертв, он не спеша подошел к лежащему Вагифу. Внимательно посмотрев на него, он что-то отрывисто приказал окружившим его людям. Перед тем как потерять сознание, Вагиф с трудом открыл глаза. Над ним стоял тот самый человек, которого он видел при убийстве Джорджа, тот самый, фотографию которого ему показывал Алексей Васильевич. Репин.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 12
Первое, что увидел Вагиф, открыв глаза, был висящий на стене ковер со своеобразным, хорошо знакомым орнаментом, исполненным в ярких, сочных красках. Точно такой же ковер или очень похожий на него когда-то в детстве висел и над его кроватью в маленькой детской комнате уютной двухкомнатной квартиры почти в самом центре Баку, где он жил с родителями до семи лет.
Потом его семья переехала в новый дом, расположенный в одном из микрорайонов города. И во время переезда этот ковер исчез. До сих пор никто из его семьи так и не мог сказать, куда он подевался. Но факт оставался фактом — старый ковер, передаваемый из поколения в поколение вот уже более ста лет и неизменно висевший в детской независимо от того, кто именно занимал ее в данный момент, был утерян.
И после этой пропажи в семье начались разлады, закончившиеся тем, что Вагиф остался вдвоем с матерью. Эти два факта, с первого взгляда никак не связанные, отчетливо запечатлелись в детской памяти Вагифа, со временем обретя какую-то непонятную для него самого связь. И каждый раз, когда он видел во сне этот ковер из своего далекого детства, неизменно что-то происходило и, как правило, не особо приятное.
На сей раз он видел его воочию. И это не придавало ему оптимизма. Повернув голову, Вагиф посмотрел по сторонам. Он находился в небольшой комнатушке с несколько необычной обстановкой. Посередине ее стоял наспех сбитый стол с разномастными ножками и, как потом выяснилось, даже не одинаковой длины. Вокруг стола стояли три ящика защитного цвета, очень напоминающие ящики из-под снарядов.
Сам он лежал на своеобразном топчане — это были все те же ящики, сбитые между собой и покрытые грубошерстным покрывалом темно-серого цвета, от которого к тому же несколько специфически попахивало, что явно не способствовало объективному восприятию окружающей обстановки.
Он не был связан.
Нестерпимо болело левое плечо. Повернув голову, Вагиф разглядел на стуле, стоящем недалеко от топчана, лекарства в ярких упаковках и какую-то потрепанную книжку в мягком глянцевом переплете. Ног он не чувствовал, лишь попытавшись повернуться на бок, неожиданно ощутил нарастающую боль в правом бедре. Она жаркой волной накатила вдруг на него, и Вагиф, не выдержав, громко застонал.Уже почти теряя сознание, он увидел, как распахнулась дверь и в комнату вошли двое мужчин в одинаковых куртках защитного цвета. Оба небритые, с автоматами «Калашникова» в руках. Один из них, помоложе, что-то проговорил на очень знакомом языке другому, постарше, и тот, согласно кивнув, подошел к стулу с лекарствами. Взяв одноразовый шприц и какую-то ампулу, он поспешно закатал рукав на правой руке Вагифа и почти безболезненно сделал укол. Явно чувствовалась сноровка профессионала.
Сразу после укола боль в ноге исчезла. Стало необычно легко и свободно. Было такое ощущение, что тело неожиданно сделалось невесомым. Уже закрывая тяжелые веки, Вагиф вдруг понял, на каком языке говорили эти двое. Они говорили на курдском с явной примесью некоторых турецких слов.
Второе пробуждение было не столь коротким, как первое. Вагиф пришел в себя, судя по всему, уже под вечер. Рядом с ним сидел молодой парень лет двадцати, что-то сосредоточенно читающий при тусклом свете газового фонаря. Он был в темном свитере грубой вязки и защитного цвета штанах. На столе лежала куртка, а рядом с ней автомат и сумка на длинном кожаном ремне.
В комнате вкусно пахло овечьим сыром и домашним хлебом. Слегка повернув голову, Вагиф заметил на столе несколько бутербродов, лежащих на белой матерчатой салфетке. Парень увлеченно читал книгу, даже не заметив, что пленник пришел в себя. Посмотрев на обложку, Вагиф с удивлением прочел название на английском языке. Это был учебник по экономике.
Тяжело ворочая непослушным языком, Вагиф попросил напиться. Свою просьбу он произнес на английском. Услышав рядом голос, парень вначале опешил, но потом, поняв, что это сказал лежащий незнакомец, поспешно отложил книгу в сторону и вышел из комнаты. Вернулся он буквально через минуту, но уже не один. С ним был тот самый мужчина, который так ловко сделал Вагифу укол.
Они принесли с собой пузатый глиняный кувшин и стакан необычного желтоватого цвета. Внимательно взглянув на раненого, мужчина постарше не спеша налил из кувшина в стакан белой пахучей жидкости и протянул его Вагифу. С трудом выпростав из-под одеяла правую руку, Вагиф взял стакан и медленно, боясь расплескать содержимое, поднес стакан к губам. В нем оказался хорошо знакомый еще с детства напиток. Когда-то давно его бабушка часто готовила ему нечто похожее, смешивая полстакана воды с густым мацони, не забыв при этом посолить.
Нечто подобное он пил и сейчас, правда, приготовленное не заботливыми руками его бабушки и далеко от родного дома. Это тоже, наряду с воспоминаниями о ковре, неприятно поразило его, невольно заставив подумать о какой-то предопределенности последних событий с непонятным ему пока внутренним смыслом. Допив, Вагиф тяжело вздохнул и откинулся на подушку, с трудом удержав в руке ставший вдруг сразу тяжелым пустой стакан. Глаза как-то сами собой закрылись. Спать не хотелось, просто ему было лучше с закрытыми глазами.
Он не видел, как комнату покинул мужчина, что-то вполголоса сказав парню, и как его молодой охранник, обреченно вздохнув, занял свое место у стола и, открыв книгу, стал сосредоточенно изучать премудрости экономики. Вагиф не знал курдского языка, хотя когда-то из чистого любопытства просмотрел учебники по нескольким восточным языкам. Это было тогда, когда многие из его сокурсников на курсах спецшколы КГБ, ознакомившись с новыми методами изучения иностранных языков, неожиданно воспылали желанием стать полиглотами.