Раскол

Винн нахмурилась. Она долго смотрела на него – была ли она разочарована? Сердита? Он не мог понять.

– Ты и правда хочешь этого? – спросила она.

– Ты могла бы пойти со мной. Мы бы сперва нашли бы Коула, а затем вместе поискали Фарамонда.

Тень улыбки коснулась её губ.

– Тебе нужно найти своего друга, а мне – своего, – с этими словами она взглянула вверх на Шейлу, которая безучастно уставилась вдаль. – Я надеюсь, хотя бы ты пойдешь со мной?

– О, оно закончило болтать? Я думала, мы ждем возвращения дракона.

Винн ухмыльнулась.

– А разве ты сейчас не должна сказать мне, что не боишься Архидемона, потому что он может проглотить тебя целиком, и ты всё равно пройдешь через его нутро невредимой?

Голем чуть не побелела.

– Я бы не назвала это лучшим решением.

– Мм, хорошо. Тогда мы можем идти!

Винн и голем двинулись прочь, и Адриан пошла было за ними – и вдруг остановилась. Она с сомнением взглянула на Риса.

– Только следи за ней, – предостерегла она. Он не сразу осознал, что та говорила о Евангелине. – Найдешь этого мага, или кто он там – помни, она по-прежнему храмовница. Она здесь не затем, чтобы защищать нас, – она удалилась, не дожидаясь ответа.

Рис и Евангелина остались одни. Он искося посмотрел на неё и неловко прокашлялся.

– Спасибо тебе.

Она не улыбнулась.

– Не благодари меня пока.

Глава 12

Евангелина огляделась, её лицо было искажено тревогой.

Несколько мгновений назад они с Рисом пробирались сквозь развалины города – но вдруг всё резко изменилось. Место, в котором они оказались сейчас, было, судя по всему, опустевшим фермерским полем. Земля, насколько хватало взгляда, была обожжена недавним пожаром, и сейчас над ней курился едкий дымок, от которого щипало в глазах.

В некотором отдалении стоял сарай. Не гордый дом свободного земледельца, но жалкая лачуга, какие бывают в отдалённых провинциях. Здесь жили отчаявшиеся люди, которых истощённая земля кормила едва-едва, и это было видно по дому: сереющие доски, облупившаяся краска, и ветер, пахнущий одиночеством.

– Ты уверен, что это нужное нам место? – спросила она Риса.

Он кивнул, его лицо было мрачным. Рядом с его головой парила небольшая сфера света: призванный им дух, который, как он сказал, приведёт их к Коулу. Она не доверяла ни одному духу, даже такому маленькому, и боялась, что он нарочно запутает их. По словам Риса, такие духи едва ли обладали собственной волей, а Тень знали так, как никто из смертных. Она надеялась, что он был прав.

Сейчас они были вне города, или в кошмаре – каким бы он ни был – и грязное небо над ними сменилось зияющей пустотой. Вместо звёзд или облаков там плавали острова и мерцали странные ленты света. Они менялись в цвете от золотого до зелёного, иногда становились более резкими, а остальное время росли, заполняя пустоту подобно болезненной опухоли.

Вдалеке, едва видный в тумане, парил остров, который, казался куда больше, чем виделся отсюда; на нём высился город, окутанный тьмой. Чёрный Город, где когда-то восседал на престоле Создатель, а сейчас ставший памятником человеческой глупости. Она читала о нём в книгах, где писалось, что это единственная постоянная субстанция в Тени, которую видно с любой точки... Но она никогда не видела его собственными глазами.

Она содрогнулась. Всё вокруг было таким странно расплывчатым. Маги утверждали, что человек оказывается в Тени каждую ночь, когда видит сны, но едва ли помнит о своём путешествии. Ей же казалось, что живым тут не место.

Они шли по полю, каждый их шаг поднимал тучу пепла. Ни единого признака того, что в хижине кто-то есть. Дверь была открыта, ритмично покачиваясь на ветру. Висящая на верёвке одежда почернела от копоти, а половина из неё валялась на земле. Всё это место пропахло запустением.

– Что это за место? – спросила она.

– Не знаю. Дом Коула, судя по всему.

– Что ты знаешь о нём?

– Ничего. Он сказал, что не помнит, откуда пришёл, – он огляделся. – Думаю, это как раз та часть его сознания, что помнит. Это те воспоминания, которые он гонит от себя.

Евангелине не было нужды спрашивать, хорошие эти воспоминания или плохие. Ничего хорошего в этом месте не чувствовалось. Они остановились у двери, высматривая хоть какое-то движение. Но там была лишь кромешная тьма. Из-под крыльца выбрался грязный котёнок, одно ухо которого было сильно обожжено, и жалобно замяукал.

Она опустилась на корточки и коснулась существа рукой. Он недоверчиво обнюхал её, и, поняв, что еды у неё нет, снова принялся отчаянно кричать. Хотя часть её осознавала, что котёнок – это лишь часть сна, она не могла не чувствовать к нему жалость. Однако что ещё она могла сделать?

– Это просто, – сказал Рис. Он присел рядом с ней, и в руках у него был кусочек сырого мяса. Котёнок с энтузиазмом накинулся на угощение, вырвав кусок у него из рук и принявшись его грызть. – Помни: ты держишь в руках меч лишь потому, что думаешь так.

– Так что ты можешь менять здесь всё, что пожелаешь?

– Нет, не всё.

Она озадаченно тряхнула головой.

– Тень всегда такая?

– Духи видят отражение мира в нашем разуме, и пытаются имитировать его. Они не понимают, что не обязательно то, как они это видят, было на самом деле. Воспоминания и эмоции перемешаны, но они думают, что это реально, и это очаровывает их. Это влечёт их. Но не все сны создают духи.

Евангелина кивнула, будто поняла, хотя на самом деле было не так. Это была территория магов, и ей ничего не оставалось, кроме как довериться ему. Что она и сделала, между прочим. Как бы глупо Рис не поступал, она верила, что намерения у него самые лучшие.

Он неуклюже кашлянул.

– Слушай, о том, что сказал демон...

– Обсудим это в другом месте.

– Я просто не хочу, чтобы ты думала...

– Пойдём, найдём твоего друга, – она встала, провожая взглядом котёнка, которой утащил своё сокровище под крыльцо. Рис угрюмо кивнул. К чему был этот разговор? Слова демона были направлены на то, чтобы вбить клин между ним и Адриан... И, насколько она могла сказать, своей цели он достиг. Эта девочка так охотно видела в окружающих что-то плохое.

А что насчёт того, что в его словах могли быть крупицы правды... Что ж, какое это имеет значение, верно? Рис был магом, она – храмовницей. Невзирая на обаяние этого юноши, она сомневалась, что он когда-нибудь рассматривал её в таком качестве, да и он категорически не должен был этого делать.

Поднявшись по скрипучим ступенькам, они вошли в открытую дверь. Повисшая там темнота была ненатурально густой. Ни один луч света, проникавший снаружи, не освещал больше, чем пару дюймов за порогом. Воздух в доме был жутко холодный, дыхание вырывалось у неё изо рта облачками пара.