Расколотый мир
Шрифт:
– Нет, почему…
– Не знаю почему. Но ты врешь, Ромка.
Он не ответил, отвернулся к машине, рассматривая разбитое зеркало.
Лана его обошла, встала перед ним и согнутым пальцем подняла его подбородок, вынудив посмотреть на себя.
– Как человек, стоявший у истоков этой затеи и пожертвовавший Гульдена для ее успешного осуществления, имею я право знать, каковы плоды?
– Да все нормально! Сходили в кафе…
Он снова занялся зеркалом.
– И что? – не отставала Лана.
– Ну, поели.
– Рома, прекрати врать!
Лана подумала немножко. Парень провалился с треском, это ясно.
Конечно, Роман не ее клиент, но… Честное слово, жалко парня!
– Послушай, Рома. Мои консультации стоят очень дорого. Я знаю, что ты хорошо зарабатываешь, но мои расценки дороги даже для тебя. А я тебе предлагаю бесплатно помочь. В конце концов, не все же деньгами меряется… Ты хороший парень, Рома, но ты явно попал в «запиндю»…
Роман вскинул на нее удивленные глаза. Не ожидал он от Ланы подобных выражений!
– Это из Чехова, – усмехнулась она. – Цитата. В смысле «в западню»… Так вот. Отец тебя бросил, когда ты был совсем маленьким. Мама тебя не бросила формально, но, учитывая то, что ты мне рассказал, фактически она…
– Нет!
– Хорошо. Она тебя не бросила. Но все же она не могла тебе советовать, тебя направлять, с этим спорить трудно. Вот ты и вырос дикий совсем.
– И что дальше? – угрюмо спросил он.
– Ничего особенного. Девушка тебя просифонила, как пить дать. А ты теперь впал в тоску. И тебе не с кем ни поделиться, ни посоветоваться. Но я могу тебе помочь разобраться в этой ситуации и научить…
Роман смотрел на нее, будто взвешивал что-то.
А взвешивать ему было что.
Когда он все это придумал, все тщательно продумал, на него снизошла невероятная легкость. Роман был абсолютно уверен, что потом, когда отомстит, он избавится от груза, и жизнь его пойдет по-другому. По-новому пойдет, потому что сам он станет новым человеком!
Но груза отчего-то сделалось только больше, и новым человеком он не стал. Он в чем-то ошибся, но в чем?
И сейчас, под давлением Ланы, он решился ей поведать о том, что так болело внутри его, но иносказательно. Поведать о своей отвергнутой любви, но таким образом, чтобы Лана думала, что он рассказывает об обычной девушке.
Лана что-то еще говорила, убеждая его.
– Ну, хорошо, – произнес он.
– Ты делаешь мне одолжение?!
– Нет… Извините, Лана… Мне действительно нужен совет.
Он покраснел. Ему это так шло! Лана, искренне увлеченная собственной благотворительностью, в глубине души понимала, что если бы этот парень не был так чертовски хорош собой, то вовсе не факт, что ею овладело бы подобное бескорыстие!
– Я тебя слушаю, – произнесла она с интонацией «доброго доктора».
– Она… – пробормотал Рома, – она оказалась не таким человеком, как я представлял…
– В этом ее трудно обвинить, согласись. Это ведь ты ее представлял. И ошибся в ней ты.
– Она не поняла меня…
– Или ты не сумел ей объяснить
себя?– Нет, я все сказал прямо!
Лана мгновенно представила себе сцену, как Рома, мучаясь, произносит признание в любви, которое для него тем дороже, тем весомее, чем труднее ему далось, и в ответ ждет награды в виде ее взаимности.
«Как все запущено у этого мальчика…» – с сожалением подумала она.
– Хорошо… И что же?
– Она меня не любит. И не хочет меня видеть.
– Бывает, – ответила она ему с легкой прохладцей: такого примитива она все же не ожидала. – Никто не обязан тебя любить, Рома. Это дело добровольное.
– Я знаю, – ответил он. – Но все-таки она же должна нести какую-то ответственность за… За то, что… Есть такая поговорка: «Ты в ответе за тех, кого приручил».
– Во-первых, это не поговорка, а цитата из Сент-Экзюпери. Во-вторых, объясни мне, чем она успела тебя приручить, чтобы быть за тебя в ответе?
– Она…
Роман не нашел слов и умолк.
– Она с тобой заигрывала? – Лана решила все же довести до конца начатое дело психологической помощи.
– Да.
– Как? Строила глазки, кокетничала?
Роман почувствовал, что сейчас он, кажется, в самом деле попал в «запиндю»: иносказательно рассказать не получалось, приходилось врать, выкручиваться…
– Да…
– Скажи, Ромка, ты замечал, что я с тобой кокетничаю и строю тебе глазки?
Он снова покраснел. Ну, какой он все-таки милашка!
– Надеюсь, ты при этом не думаешь, что я в тебя влюблена?
Он удивился.
– Конечно, нет!
– И ты не станешь мне предъявлять за это счет? Не скажешь, что я тебя своим кокетством приручила и теперь тебе что-то должна?
Он помотал головой.
Уже легче.
Лане хотелось – поскольку она не знала сути разногласий Романа с его девушкой, но интуитивно чувствовала, что проблема в нем, и только в нем! – ей хотелось обратить его внимание на ту часть отношений, в которой помещалась его личная ответственность. Потому что, строго говоря, спрашивать за неудачи можно только с себя, – с себя и ни с кого больше. В этом, в строгом спросе с себя, залог будущих удач!
Казалось бы, это настолько очевидно, на самой поверхности лежит, и Лана никак не могла понять, отчего люди не могут додуматься до этой мысли сами, отчего не умеют выбрать правильную позицию в жизни, разумную точку зрения и подход. Ведь все так просто: если несовершенен ты, то над собой можно работать! Есть куда двигаться, есть чего добиваться! Если же несовершенен мир, то все, «запиндя». Мир не исправишь.
Как говорил кто-то мудрый: «Ты не можешь изменить мир? Измени свое отношение к нему!»
Тем не менее перевести стрелки в сознании обычно бывало очень трудно. Людям куда больше нравится перекладывать ответственность за неудачи в отношениях на других. Другие плохие и виноватые, а мы хорошие и несчастные, нас нужно пожалеть.
«Несчастность», без всякого сомнения, придавала Роману оттенок исключительности в собственных глазах, ставила его в оппозицию миру – эдакая модификация романтического героя: «И скучно, и грустно, и некому руку подать». В общем-то подростки часто увлекаются такой позой, вопрос лишь в том, удастся ли им со временем от нее отказаться, или они так и останутся с этим ущербным самосознанием…