Расколовшаяся Луна

Но потом поднялся внезапно ледяной ветер и погнал меня назад к конюшне. Я оставила ставни в нашем маленьком коттедже закрытыми, потому что была не заинтересована в том, чтобы меня кто-то подслушал, когда я буду звонить по телефону, что я должна была теперь сделать. Я хотела позвонить Тильману и Джианне. И перед обоими звонками мне было немного страшно.

На мобильном Тильмана снова ответил автоответчик, и теперь я не отважилась записать сообщение на него. Францёз был хорошо знаком с современной техникой, и он находился в непосредственной близости. Если он что-то подозревает, то было слишком рискованно оставлять сообщения. Я должна буду попытаться позже ещё раз.

У Джианны, по крайне мере, раздался длинный гудок - но больше ничего не случилось. Она не взяла трубку. При пятом звонке она отключила меня уже после первого гудка.

– Что это значит?
– прорычала я и набрала текстовое сообщение.
– Почему ты не берёшь трубку? Это я, Эли. Возьми, пожалуйста, телефон. Или позвони мне сама.

Ответ пришёл незамедлительно.

– Я не люблю говорить по телефону. Мы можем писать электронные сообщения? С тобой всё хорошо?

– Было бы лучше, если бы ты взяла трубку. Я попытаюсь сейчас ещё раз, - написала я в ответ и набрала её номер.

Аллилуйя, она ответила.

– Ну, наконец. Как ты вообще можешь заниматься своей профессией, если никогда не отвечаешь на телефонные звонки?

– Да, я ... я как раз писала и ... что же, - промямлила она.
– Я ненавижу говорить по телефону! Я ненавижу, когда телефон звонит, и я ненавижу кому-то звонить сама! Поблагодари за это моего бывшего.

– Тогда, значит, нет никакой опасности, что ты позвонишь Паулю?
– спросила я.

– Нет. Почему?

– Это я объясню тебе, когда вернусь. Никакого контакта с Паулем, ладно? Пожалуйста, Джианна, это важно. Важно для нашего выживания, можно сказать. Для всех нас.

Джианна шмыгнула носом.

– Мне нельзя его больше никогда видеть?
– Её голос звучал жалко, а слышимое разочарование очень меня опечалило.

– Пака что нет. Мне очень жаль. Францёз опаснее, чем мы думали. Нам нельзя ни в коем случае раздражать его. Обо всём остальном я ещё не знаю. Я только надеюсь, что Колин ... что он может что-то сделать. Сегодня вечером узнаю больше.

– Когда ты снова будешь в Гамбурге?

– О, насколько я знаю Колина, быстрее, чем мне хотелось бы, - сказала я по возможности небрежно.
– Скорее всего, он посадит меня уже сегодня ночью в машину. Я дам о себе знать, как только узнаю что-то новое, ладно? Пока.

Длинные телефонные разговоры никогда не были моим коньком, к большому сожалению Дженни и Николь, которые могли часами говорить о самых незначительных мелочах, и этим меня, в лучшем случае, утомляли до зевоты. В то же время их электронные сообщения состояли максимум их трёх предложений, украшенные множеством смайлов, в то время как я пыталась в стиле сочинения описать мою эмоциональную жизнь. Николь и Дженни - как далеко они были. Вся моя прежняя жизнь, казалось, прошла на совершенно другой земной орбите. И всё же она была уже отмечена тем, что окружало меня теперь: Марами.

До захода солнца я сидела на кровати и наблюдала за кочующей тенью на стене. Чем темнее становилось, тем более недовольной и напряжённой я себя чувствовала. Что мне делать, если Колин решит не ввязываться в схватку? Смотреть на то, как Пауль умирает? Даже может быть кончает жизнь самоубийством? Становиться тяжело больным, и никто не в состоянии его вылечить? Бросить его на произвол судьбы - этого я не могла сделать. Но если Францёз захочет меня выкурить, то сделает это, а Пауль не встанет у него на пути. Это было снова безнадёжно, как тогда с Тессой. И она не выслеживала нас на данный момент только потому, что мне и Колину не было позволено быть счастливыми.

И это всё благодаря Францёзу. И жестокому прошлому Колина, из которого сама Тесса лично его спасла ... Спасла? Подожди ...

– Почему она пришла?
– засыпала я его первым из моих тысячи вопросов, когда он вернулся не задолго после того, как село солнце. Судя по всему, он не только размышлял, но и охотился.
– Ты ведь там не был счастлив. Почему она пришла? Как она могла об этом знать?

Небрежным движением он отбросил влажные волосы назад и вытряхнул из них воду.

– Ты говоришь о Тессе?

– О ком же ещё! Почему она пришла?
– Колин не смотрел на меня. Его взгляд потемнел, лицо потеряло всякое выражение. Безжизненная и всё-таки такая зловеще-мрачная маска.

– Ты не хочешь этого слышать.

– Ах, Колин, пожалуйста, только не снова это высказывание! Ты не хочешь этого слышать, ты не хочешь этого видеть, это слишком опасно, то слишком рискованно ... Я уже в самом центре этого мира, я должна знать!

– Нет. Этого тебе не надо знать.

– Нет, надо! Скажи мне!

– У меня что, нет прав на частную жизнь?
– набросился он на меня. Его глаза впились в мои, и я испуганно прижалась к стене.
– Разве я вытягиваю из тебя всё, чего ты не хочешь рассказывать? Кто такой Гриша и почему он всё ещё снится тебе?

– Не смей сравнивать Гришу с Тессой! Гриша ... он не настоящий!

– О, для это он очень даже реальный в твоих мыслях. И я тебя не упрекаю им. Я знаю, что он часть этого. Часть тебя. И то, что ты не хочешь всё мне о нём рассказывать, потому что ...
– Он презрительно фыркнув, остановился.

– Потому что я не могу. Я не знаю, почему это так, почему он часть меня. Но Гриша был до тебя и ...

– То, что касается Тессы, было тоже до тебя, Эли. Задолго до тебя. Твоя бабушка даже ещё не родилась. Боже, да это к тебе не относится!

Он схватил керосиновую лампу, которую я до этого с трудом и немного пролив, зажгла и бросил её в стену. Резко я упала вниз и вытянула, защищаясь руки. Звук осколков, которые рядом со мной посыпались на пол, перевернули мне желудок. Сейчас он ударит меня, это было точно также как с Паулем ... Его гнев напомнил мне о Пауле ... Я разозлила его, слишком разозлила ...

– Пожалуйста, не делай мне больно, пожалуйста, не надо ... нет ..., - упрашивала я, притянула к себе колени и прижала, чтобы защитить, лицо к рукам, покорная, как низкоранговый волк в схватке. Я заскулила, когда Колин стащил меня с койки и прижал к себе - не причинив боль, но это больше уже не доходило до моего разума.

– Оставь меня ..., - задыхалась я, не в состоянии двигаться.

– Кто тебя избивал? Кто?

– Он не ... Он не хотел этого ...

– Кто? Твой отец?
– Колин говорил тихо, и всё-таки его голос рокотал у меня в голове.