Распишитесь и получите

Технический исполнитель повести (стук по клавиатуре, не более) далеко не лучший человеческий экземпляр, владеющий родным языком, есть лучше, но почему бес выбрал малограмотного на роль переписчика Истории получил объяснение:

— Твоя роль в переписке нулевая, ни на что не влияющая, и если не ты — кто-то другой с не меньшей скоростью и с меньшим числом ошибок тиранил «клаву».

— Историю невозможно переписать, а соврать нагло сколь угодно.

— Никому и ни разу не удавалось ухватить всю Историю, целиком, будь хоть трижды «большим учёным», каждый отгрызал кусок от матушки по силам и способностям, жевал и переписывал, помня о заказе сверху. Переписка Истории начинается с единственного вранья по закону «Шила и Мешка» Кто знает, где проходит граница между переписью Истории и «субъективным взглядом на события прошлого»?

Обустроена граница — выдайте имя врага, набравшегося наглости её нарушить!

— Бесяра, я хорош, но и ты не хуже: вбрасываешь ненужные, непонятные и тяжёлые вопросы. Ведь чтобы правильно ответить на заявление о переписи Истории надо хотя бы прослушать десяток лекций светил историко-архивной науки, а если нет ничего какое имею право что-то стучать?

— Ты кто? Профессор Истории? Нет, машинист с посредственными знаниями русского языка, потому в десятый раз повторяю: ни о чём не думай и клацай клавиными кнопками. Не пойму, за что мудрейший учитель Пётр Анреевич не выпускал тебя из «пятёрок»?

— Может, оно и так, но могу неправильно зафиксировать сказанное, а кому отвечать, кому принимать презрительное «с суконным рылом в калачный ряд»? Тебе?

Позывы на «пописывание» испытываю со школы, и только сейчас понял: заражение многословием письменной формы произошло стараниями савецкой надёжной и прочной программы изучения родного языка.

Программа не предусматривала из тридцати стриженых учащихся голов хотя бы половину превращать в писателей, намерения учителя словесности выглядели скромнее: обучить без корявостей и ошибок, пользоваться родным языком, внятно излагать мысли кириллицей, не писать в бессмертном, могучем, основном, важном в демографии вопросе русском слове из трёх литер на месте «у» «ю».

В школьные годы писал по требованию учителя, а сегодня применяю прошлые знания родного языка не совсем по доброй воле: «бес путает».

Парадокс: бесам деньги без надобности, но зачем других «путают» никто ответиь не может, путы далее фантазий «путанного» не распространяются.

Живёт вера: «бесовские путы добром не кончаются, и подтверждение телевизионные рассказы о денежных прогрешениях (взятки) начиная от мелочи сроком в пару лет колонии-поселения и до пожизненной изоляции в «Белом лебеди».

— Не фантазируй, за «дачу в лапу» никого под крылья белой птицы не отправили и не отправят, «ворон ворону глаз не выклюет».

Если бы не «враг рода человеческого», иных у людей нет — никогда не взял в руки «стило» и не уселся за клавиатуру компьютера. В половине сочинения и неискушённый читатель увидит бесовское влияние, но вторая половина сочинения, кою набирал без цензуры и бесовского нажима — чистая», «правдивая» и «лучшая»… какая ещё?

Временами приходит не меняющееся от времени сомнение: «пожалуй, не следовало учителю «русского языка и литературы» хорошо и надёжно обучать письму и объяснять способы выражения словами тайн души и сердца»? Длительная задержка в работе объяснялась «отсутствием темы».

Нынешняя световая граната не даст такой вспышки, какую устроило Российское телевиденье в мае одна тысяча девятьсот девяносто… года, когда Первый канал громко, внятно, с повторами сообщил на оставшуюся от развала совецкой империи русскую половину:

— Германия, сознавая тяжесть прошлых деяний ныне готова заплатить валютой всем, кто работал на её благо в годы войны — новость по силе ничуть не уступала древнему объявлению войны. Сообщение касалось обитателей европейской части России, побывавших под вражеским игом, но вторая половина «страны советов», тыловая, на волнения о валюте причин не имела.

Сколько сердец, имевших повод волноваться, дрогнули, и было сообщение по силе воздействия мощнее прошлых сводок «совецкого информационного бюро» — установить не могли. Неизвестно, сколько народу подивилось тогда шуткам телевизионщиков, но внутренний голос (на то время бес не сидел) казал:

— Слышь, мужик, зайди в собственный архив, стряхни пыль со страниц прошлого, просмотри и начинай действовать. Ты, некоторым образом, имеешь касательство к прошлому военному времени, пробуй, авось что-то и тебе обломится.

Примирения денежными знаками с гражданами обиженных в прошлом Deutschland,ом давно прошло по Европе, а «гордые совецкие люди с презрением смотрели на иностранные подачки». Замшелая Европа дивилась:

— Необъяснимое поведение победителей: ныне, как никогда нуждается в иностранной помощи, любая монета окажется благом — и нате вам, гордость! У гордости срок есть, обиженные приняли компенсацию, и только «совецкие люди» никак не хотят отказаться от прошлых убеждений и живут в уверенности:

— Гордость совецких людей выше всяких компенсаций! — единственная на всю Европу гордость!

— Сорт обиды важен, Мелкая обида не может претендовать на глубокую, со временем любопытные докопаются и разоблачат обман. И хорошо, если без последствий, а если как прежде? Скандал в масштабе Европы? Забыл, как однажды на провокацию толкнул?

— На какую провокацию, напомни?

— Ага, когда зудом задал вопрос «стойкому и убеждённому» приверженцу фактов сжигания (живьём!) людей в печах Аушвица. И вопрос невинный присутствовал:

— Как представляете процесс сжигания тела, технология? Чем разогревали печи до нужной температуры в градусах Цельсия? Предлагали очереднику улечься на подающее устройство, сложить руки, закрыть глаза и прочитать отходную молитву? Или загружали в холодную печь и включали форсунки с неизвестным топливом? И, как от невинных и простых вопросов «товарищ» воспламенился и брызгал слюной?

— Припоминаю, было, было… Если набраться нахальства — и за малую обиду можно требовать больших компенсаций, всё кроется в названии обиды.

— Какая высшая?

— Вечно юный братец Геноцид без срока давности, сильный и неуничтожимый, ничего мощнее геноцида на сегодня нет. Подстать братцу Геноциду сестрицы «Кровная» обида, «Незабываемая», а возглавляет родственничков сестрица «Смертельная», той только трупы подавай. До сих пор на обидчиков охоту ведёт, а найдя немедля прихлопывает с участием международного суда. У вас издавна живёт «смех сквозь слёзы», предлагаю новинку добавить: «мир сквозь зубы».

— Растолкуй.

— Что непонятно? Видел улыбающихся людей?