Распишитесь и получите

— Что знаешь о художниках-примитивистах?

— Немного. Явление когда ни с того ни сего на бесталанную особь наваливается страстное, неугасимое желание что-нибудь изобразить красками. Желанием полна душа, разум и сердце, а талант напрочь отсутствует, нет ничего, пусто. Вот и выражается, как получится. Беда в ином: «художник» считает свои труды шедеврами, а всякий, не признающий его таланта — отсталой, тёмной личностью.

Творящие «шедевры» в тиши и неведенье часто милые и приятные люди, но совсем иная картина, когда примитивист вооружается баллонами с краской и превращает чистую поверхность большой квадратуры в метрах в «полотно».

Данных, что кто-то из стенных пачкунов перешёл в союз художников не имею.

Вопрос по художеству: положим, дар прорезался, написал картину, пометил инициалами, как принято у художников, краски на первом полотне не высохли, но непонятно отчего захотелось сделать копию первой работы, один в один и краска в краску? Какая подлинная, и что копия?

— Подлинные обе, «краска в краску» ни один мастер, будь какой угодно величины, не повторит, хотя бы и на одном квадратном миллиметре полотна гамма цветов будет иная.

— Получается, что копий великих мастеров живописи не существует, и подделывающие картины «разбойники кисти» не меньшие мастера?

— Похоже, что так и есть. Если художник повторяется своей картиной — какие претензии к себе? Вопрос пустой, но интересный… будем думать. К чему завёл тему копий?

— Не знаю, что-то непонятное сверкнуло не до слепоты, а, так, слегка осенило. Хоть ты и бес, но могу и обмануть: буду стучать по «клаве» и выкладывать твои соображения, а свои подлинники держать в памяти в тайне от тебя?

— Смысл?

— Не знаю. Считаешь мой словарный запас достаточным на изложение событий прошлого? Излагать великие события примитивно умышленно губить великое в зародыше. Затем влез, чтобы сделать похожим на слабоумного вьюношу с баллончиком краски? Из тех, кто портят стены? Старичка, стучащего по знакам клавиатуры одним пальцем? В конце жизни? Из всей процедуры принимаю только позицию превращения в юношу, а всё остальное — уволь! Интересно: о чём собрался писать моими руками?

— Только что определил стенных пачкунов «дефективными», а сейчас сам согласен стать одним из таких? Пусть глупая, но молодость!? Писать хочу о прошлом.

— О своём?

— О твоём. Моё прошлое не поддаётся описанию, а если начать описывать работа затянется на многие годы. Хочу, чтобы кое-что вспомнил из своей жизни.

— Что тебе-то в моей жизни? Написать книгу занятие серьёзное, а писать о прошлом серьёзнее на порядок. Тащить хвост из прошлого в настоящее пустая работа, дешёвая, никакого дохода не приносящая. Куда выгоднее заняться предсказанием будущего, а чтобы обойти многих провидцев — плату убавить на двадцать процентов от самой низкой у соперников.

Твоё прошлое — твоё, а моё может быть иным. Спорить не станешь? Прошлое помню, ныне оно как бетон…

— Бетон не теряет стойкость шестьдесят лет, потом решает, что стоял достаточно и начинает разрушаться.

— Совсем, как и пенсионеры…

— Верить? А как быть с вражеским бетоном? Шестьдесят лет прошло, а подвальные помещения, возведённые врагами в разных местах, что-то не рассыпаются.

— Поступим так: из твоих воспоминаний напишем картинку, у сверстника возьмём другую, моя забота, у третьего позаимствуем звуковое сопровождение, фонограмму, то есть, а в результате получиться живой, длинный фильм, в коем подпишемся под каждым кадром: «правда».

— Да здравствуют недоумки, пытающиеся свои кадры объявить моими! Их мечта — заставить думать меня о прошлом не так, как его видел, но так, как «нужно обществу» не справляясь у общества:

— Вам это нужно?

Наилучший вариант моё беспамятство, в иных случаях есть опасение быть уличённым во лжи. Поэтому и не рвусь писать книгу.

— А «страдалицу», кою «чуть не застрелили фашисты» в мозаику включишь?

— Вставлю. И «страдалицу» и страдалице… В хижине и за столом поговорю с ровесницей. Время найду на расспросы и выясню, по какой причине шестилетнюю девочку враги хотели лишить жизни.

— Сделаем так: начнёшь повествование, а я, между делом, буду входить в текст там, где сочту нужным. Хочется изложить некоторые мысли, кои не дают покоя последние шесть десятков лет. Но сделать не могу по причине отсутствия пишущих органов, нет конечностей! И не только конечностей, нет и тела, выразителя эмоций, а как без него? У меня вообще ничего нет осязаемого. А так хочется написать книгу! Это будет редкая, удивительная книга!

— Книга хорошо, но, думаю, с книгой опоздал… Задержался. Кто сейчас книги читает? Не лучше будет, если из меня сделаешь сценариста, или медиума? На медиумов нынче большой спрос, медиумы ныне хорошие деньги имеют, куда большие, чем у сценаристов нынешних «фильмов о войне». Медиум — известность, медиум — почёт и уважение с примесью страха:

— Это ж надо: мысли читает, а ведь такой дар по нынешним временам основа процветания. Мне бы такой — открыл салон и за умеренную плату желающим вещал о прошлом. Органам правопорядка помощь без затраты казённых средств…Деньга бы поплыла — не счесть! Тебе почёт и уважение, материальное — мне…Тебе деньги ни к чему, какие потребности у бестелесных особей? Никаких, одни мечтания. Оторопь берёт, как подумаю о деньжищах, кои мог бы создать своими талантами. Литература на сегодня неходовой товар, а если что и настучим — кто рискнёт в свет выпустить? Ныне книги похожи на вымерших мамонтов.

— Сделать из тебя медиума работа несложная, забава, но две причины мешают.

— Какие?

— Застенчивый, не умеешь брать заработанное.

— Ну, положим, угадал…Какая вторая причина?

— Мой профиль. Толкового медиума с именем сделать из тебя не получится, материал не тот, а выпускать кое-что у нас не принято. Ни профиль, ни квалификация не позволяют сделать из тебя и завалящего медиума, всё едино, как и преподавать науки, не имея диплома об окончании высшего учебного заведения.

— Верить?

— Можешь не верить, от этого ничего не изменится.

— Зайду с другой стороны: сколько сегодня читающего народа? Мало: прошла мода на книги. Как понимаю, читать книгу — труд, а зачем напрягаться, когда можно и не делать этого и получать информацию без напряга? Хотелось бы знать, что нового и удивительного замыслил втиснуть в книгу моими пальцами?

— Ошибка: ничто и никогда не заменит книгу. Вернётся книга в жизнь человека, обязательно вернётся. А «гляделки», фильмы, то есть, забываются, как и авторы книг. И я вопрос задам. Можно?