Распутье

– Таким образом, вы нанесли гражданину Закатилову множественные побои, а он вас ни разу не ударил?

– Ему - зачем? Он же тыкал в меня ножом.

– Использовали ли вы доску или кирпичи?

– Нет... Это ж он написал про кирпичи?.. Откуда они на дороге? Зимой. Сам признался, что всё произошло в доме.

– Так. На этом ваш конфликт с Закатиловым закончился, и он пошёл домой?

– Оставшись без ножа, он сбежал.

– Прекрасно.

Это "прекрасно", сказанное с улыбкой, погрузило Костю в апатию: он уже морально выдохся, без конца поправляя трактовки участкового. Больше ему не хотелось ни говорить, ни возмущаться, тем более шутить.

– Вы не преследовали его?

– Что?

– Вы догоняли Закатилова, чтоб продолжить наносить побои?

– Я успокоил девочку и отвёл её домой.

– Так. Сейчас допишу протокол, вы прочитаете и распишитесь.

Сморода принялся быстро писать, и кончик его ручки лишь изредка зависал в воздухе, словно точнее прицеливаясь в лист бумаги. Костя сначала смотрел на участкового, потом перевёл глаза в окно. Эта сторона здания сельсовета была несолнечной, и снег, несмотря на полдень, имел мрачноватый вид, который при отсутствии прямых солнечных лучей усугублялся слоем из крупинок сажи. Костя вспомнил, что труба котельной располагалась ближе к

157

этой стене. Корявые, приземистые деревца то ли украшали, то ли уродовали пейзаж. Их чахлый вид напомнил Косте сказочный лес из фильма "Руслан и Людмила". Лес, где всякая нечисть пыталась извести честного русского богатыря.

– Ознакомьтесь со своими показаниями.

Костя даже вздрогнул на обращение участкового и взял протянутую бумагу. Читать начал почему-то вполголоса, но вскоре запнулся.

– "...около 22.00. проходил...Как показалось, мужчина приставал к молодой девушке..." Послушайте, получается, мне померещилось, и я ни за что избил человека?.. А Закатилов вышел из дома, чтоб получить по морде и вернуться домой?..

– Но ведь вы не видели, что он её насиловал? И изнасилования, как сами говорили, не было.

– Не было, к счастью...

– Читайте дальше.

– "Возможно, в руках был нож или другой предмет, похожий на нож... Ударил... Ударил... Ударил..." И это всё?

– Что-то упущено?

– ни разу толком не сказано, как он бросался на меня с ножом. И получается, после всего он совершенно миролюбиво ушёл? Нет слов и про то, что нож был выбит из его руки... Я даже слышал, как он звякнул о стену...

– Что бросался - есть. Вот смотрите: "приблизился". И здесь тоже. Так значит, сильно ударили по руку?... Дописать, что ли?.. Первоначально вы это скрыли, а теперь...

– Я не скрывал. Просто не хотел его третьего броска ещё и сверху.

– Ладно, я не буду это дописывать. Тут и так слишком много про то, как вы избили гражданина Закатилова Гэ Сэ...
– Сморода откинулся на спинку стула так, что та хрустнула, слегка потянулся и глянул в окно.
– Эх, сейчас бы где-нибудь на природе отдохнуть. Погода отличная.

158

Костя глянул на него: строгий лик участкового превращался в мирную физиономию обывателя, для которого на свете всего важнее комнатные тапочки и треск дров в камине.

– Ге расписаться?

– Так, - Сморода быстро наклонился и ткнул пальцем в нужное место ниже своего конспекта.
– Пишите: с показаниями..пока...заниями...

Когда Костя выполнил требуемое, Сморода сказал вернувшимся к нему привычным строгим тоном:

– Вам желательно никуда из села не уезжать, даже на один день. Очевидно, будет назначен следователь по этому делу.

"А я бы снял Ленина со стены да стукнул вас лысыми лбами", - про себя устало ответил Костя. Поднявшись, он даже не смог сразу идти, как будто устал ещё и физически.

– Что с вами? Всё нормально?

– Ничего...

– Хорошо, что ничего. А то разное бывает...

4

День начинался необычно. Но так и должно быть, наверное. Природа не умеет повторяться. Мгновение за мгновением мужает и стареет мир, и любой миг как новое творение, хотя, может быть, и записывается где-то во вселенской памяти. Каждая картинка мировой красоты блеснёт под солнцем или его ночной близняшкой, и - успел ли, не успел заметить её да сохранить в сердце - уходит в бездну прошлого. Невидима, неощутима, неуловима граница между тем, что было, и тем, что будет, однако на этой границе - весь Мир.

В этот день тёплый южный ветерок заставил снег с самого утра оседать и таять. Плюсовая температура посреди зимы всё смешала в природе: на земле стало уютно и спокойно, а вверху, на низком бледно-сером небе, потоками носились испуганные жидкие облака. Ветер гонялся за ними, рвал и сминал края. Вот одно облачко выбилось в сторону и заметалось на пустом пространстве, сиротливое и затравленное. Так продолжалось до тех пор, пока

159

облачная река не вытянулась одним боком, не захватила свою заблудшую овечку и не понесла её туда, к горизонту, где они договорились создать новую картинку.

... Закончился шестой урок. Костя, едва опустел класс, почувствовал, как умственное напряжение сменяется физической усталостью и лёгкостью мыслей. Сегодня учить больше никого не надо. Он смотрел в окно на падающие с крыши капли, в которые сегодня превращался снег, и вспоминал, что уже несколько дней хочет поговорить с Максимом Петровичем об одном деле. "Раз вспомнил, хватит откладывать", - сказал он себе и пошёл в спортзал.

Максим сидел с классным журналом 6-го "Б" в маленькой подсобке, заставленной и увешанной разным спортивным инвентарём. Прежде чем поставить оценку, он на секунду задумывался, очевидно, вспоминая работу какого-либо ученика на уроке.

– Ну как, отстрелялся на сегодня?
– спросил он, не поворачивая головы.

– Отстрелялся. Шесть мишеней поражены.

– Пятёрки есть?
– Максим захлопнул журнал, достал сигарету.

– По-разному... У меня к тебе вопрос. Или устал, не до разговоров?

– Говори, говори. Просто спина что-то побаливает. С утра ещё ничего, потом начинает тянуть...

– Вот ты ведёшь секцию волейбола. А мне, например, можно вести какую-нибудь секцию в будущем году?

– Какую?

– Каратэ.

– а у тебя что-нибудь есть?

– Есть две бумажки. Всё, как положено. Серьёзные люди выдавали...

– А вторая по какому спорту?

– Рукопашный бой. Я там одни соревнования выигрывал...небольшие...

– В принципе, это возможно. Надо в конце августа обратиться в

160

спортшколу, договориться, объяснить, чем будешь заниматься с детьми, написать заявление... Шесть часов в неделю тебе хватит? Три дня по два или два по три.

– Лучше три дня. Два в неделю - слишком редко.