Распутье

Кабинет оказался большим и напоминал схожие помещения в царских пригородных резиденциях. Несколько зон: рабочая, гостевая и библиотечная. Мебель массивная, из дорогих пород дерева. И неудобная. Подушки на этих лавках — язык не поворачивался назвать иначе диванчики, на которых набьёшь синяков, — явно не лишние.

Два окна. Оба витражные. Сюжет традиционный — гербы. В простенке — картина. Хм, фривольного содержания. Инквизиция явно смотрела сквозь пальцы на едва прикрытую прелестницу, кормившую птиц. Лицо художник прорисовал плохо, зато уделил повышенное внимание вторичным половым признакам, поставив модель в неудобную, неестественную, но крайне соблазнительную для мужчины позу.

Без ложной скромности, рисовала я лучше. Это же годилось только… Впрочем, может, для того и создавалось: помочь отдохнуть после утомительного трудового дня.

Странно, конечно, в Галании примерно наш пятнадцатый век, а ни намёка на ван Эйков. А ведь полно аристократов, им, вроде, искусство интересно, витражи прекрасные, фрески, а с живописью полный швах.

На полу — ковёр. Такой, что ступать жалко. Персидские отдыхают. Явно заморский: галанийские ткачи, увы, подобного не делают.

Король восседал в кресле.

Секретарь склонился к царственному уху и что-то шепнул, указав на нас. Его величество лениво повернул голову. Свен склонился в низком поклоне, прижав ладонь к груди, я же попыталась изобразить глубокий реверанс.

— Оставьте нас, — король махнул рукой, и секретарь скрылся за дверью.

Вот это честь, однако! Личная аудиенция.

На несколько минут воцарилось молчание. Король пристально осматривал нас, мы же терпеливо ждали.

— Мэтр Свен Гилах с супругой? — наконец спросил его величество, будто до этого нас не представили.

— Точно так, сир, — Свен вновь поклонился, я же отметила новую форму обращения. Прежде она не звучала.

Ну да, если есть мессир, должен быть и сир. Занятно, иной мир, а слова французские. Или это коллективное знание? Ну, помните теорию Юнга о коллективно-бессознательном?

— Подойдите.

Чувствую себя музейным экспонатом.

Стоять, вытянувшись в струну, неудобно. Ещё неудобнее постоянно приседать, ожидая, когда тебе разрешат встать, и не смотреть королю в глаза: по этикету не положено. Хорошо, надела удобную обувь, а то бы давно позорно грохнулась.

Спина болит.

Вроде, как я в положении, мне бы сесть. Или это не полагается? Спасибо, муж смекнул, незаметно поддерживает под локоток. Ну да, драгоценный наследник во чреве. Свен отчего-то убеждён, будто я рожу мальчика. Уже и имя ему придумал. От меня держит в тайне: сглазить боится.

Удовлетворив любопытство, король позволил отмереть. Мне даже скамеечку предложили — неслыханная честь! Я тут про беременных ныла, а ведь по этикету стоять должна: мещанка ведь.

— Когда состоится радостное событие? — его величество ткнул пальцем в мой живот и скептически заметил:- Как-то он мал.

— В срок, сир, — туманно ответил Свен, сопроводив реплику очередным поклоном. Я тоже рыпнулась встать, но король удержал. — Лекарь заверяет, всё как должно.

— Это хорошо. И то, что вы замужем, госпожа Гилах, тоже хорошо. Торопливый вам попался жених! — его величество рассмеялся собственной шутке, нам тоже пришлось.

— Ваши поделки нравятся её величеству, — началась деловая часть разговора. — Двор так же высокого мнения об их ценности. Я солидарен с ним. Ваши подарки оказались полезны и необычны, как и все ваши идеи. Я хочу, чтобы вы стали моим поставщиком.

— Почту за честь, ваше величество, — потупила взор.

— И дворец. Сделайте тёплую воду и тёплые комнаты зимой.

— Конечно, ваше величество.

— А ещё, госпожа Гилах, вы будете отдавать мне четверть дохода, — огорошил король, но тут же подсластил пилюлю, — взамен на право пользоваться моим именем и пользоваться моим покровительством. Согласитесь, это малая плата за столь богатые возможности.

Ну да, а ещё есть Магистр, он тоже не бесплатно работает. И учитель Свена. Что же нам останется?

— Одну пятую, ваше величество, — я осмелилась спорить.

Двадцать процентов тоже много, но меньше нельзя, не поймёт.

Свен больно ущипнул. Знаю, нарываюсь, но в его же интересах поторговаться.

Король нахмурился. Очевидно, ожидал излияния бурной благодарности. Угу, за то, что бабла срубил на халяву. У нас такое называется административным ресурсом.

— У госпожи крепкая хватка, — сквозь зубы произнёс король и встал.

Мне, естественно, тоже пришлось встать. И глаза в пол опустить, чтобы не провоцировать.

А голове же крутилось: «Мои деньги, не отдам!»

— Признайтесь, госпожа Гилах, ведь вы у кого-то украли эти идеи? — вкрадчиво поинтересовался монарх, остановившись против меня. Взгляд будто собирался прожечь дыру в макушке. — Не могла женщина оказаться столь разумной.

Опять шовинизм! Да когда ж дойдёт, что слабый пол умнее табуретки! Эх, о чём я говорю, в двадцать первом-то веке самое популярное изречение: «Бабы — дуры». Только зачем мужикам дуры — вопрос. Да ещё двадцать четыре часа в сутки. Интересно, говорят ли сторонники этой позиции девушкам на первом свидании, что они априори тупы, как пробка, потчуют ли дурами мам, бабушек, жён и дочерей. А если да, как у них сложилась жизнь? Если же нет, то что их смущает?

— Безусловно, вы правы, ваше величество, — вот и Свен перешёл на полную форму титулования, — это не изобретения моей жены, она всего лишь приспособила их для нашего мира, немного доработав. Но, заверяю, супруга ничего не крала, прекрасно рисует и обладает богатой фантазией. Она не раз ещё порадует ваше величество.

Король хмыкнул и коснулся пальцами подбородка, вынуждая поднять голову.

— Хорошо, госпожа Гилах, из уважения к вашей храбрости — десятая часть, и все новинки мне первому.

Спорить не стала, да и не предусматривал тон возражений.

Во всём ищем хорошее. Вот и тут будем ставить королевский герб на продукцию, повысим продажи.

Поблагодарила за высокую честь, присела в реверансе и с готовностью поцеловала протянутую руку. Хм, а Свену руки не дали. И вначале аудиенции тоже к длани не прикладывались. Странно, мне казалось, обязаны по протоколу, а выходит, это тоже честь, заслужить нужно.

После король сел, махнул рукой: мол, тоже садитесь. Относилось это ко мне — Свен терпеливо стоял. Даже засомневалась, права ли с шовинизмом. Беседа велась со мной, женщиной, я, женщина, сидела. Какой вывод? Похоже, уважали только меня. Чуть-чуть. На шовинизм не тянет, совсем не тянет.