Распутин. Тайна его власти

Вхожесть Распутина в эти круги сделала его желанным гостем столичных салонов. Он больше не живет в суровых условиях монастырей, возвращаясь в Петербург после случайных поездок в Покровское, а принимает то одно, то другое предложение своих знакомых и останавливается у них.

Первый год он провел в доме упомянутой выше Ольги Лохтиной. Она стала не только его первой почитательницей и поклонницей, но и, по причине неустойчивой психики, его первой жертвой. После того как Распутин с помощью внушения и заговора излечил ее от неврастении, с которой врачи безрезультатно боролись уже много лет, Ольга полностью попала под его влияние. Она стала любовницей Григория, и, в конце концов, окончательно потеряв психическое равновесие, буквально начала молиться ему и называть его «Богом Саваофом». Даже Распутину надоело такое раболепство — попасть в разряд «святых» противоречило его самооценке.

«Прекрати в XX столетии искать Бога на земле! — так описывают слуги попытки Распутина образумить Лохтину. — Оставайся дома, замолчи и, ради Бога, оставь меня в покое! Какой же я Бог? Я грешник…»

Эту роль он предпочитает той, что навязывают ему зачарованные поклонницы. Позже окончательно потерявшую разум Лохтину можно было встретить в белой власянице среди паломников в Сибири странствующей «в поисках Бога». Она была сломлена тройной властью, которую Распутин возымел над ней: изначально, как целитель ее болезни, затем в области религии и секса. Именно в этих способностях, усиливающихся за счет его пророческого и интуитивного дара, вероятно, и находится ключ к разгадке успеха Распутина. В этом и состоит сила его воздействия, жертвой которой падут еще многие.

В первые годы петербургской жизни Распутин еще не может разрешить своих внутренних противоречий между отречением от жизненных благ и зовом плоти. То есть, говоря его словами, между «божественным началом» и живущим в нем «дьяволом». Как и прежде, на первом месте для Григория — религиозные идеалы, которые он проповедует. Дети Сазонова (не следует путать журналиста с его однофамильцем, министром внутренних дел), у которого Распутин поселился после расставания с Лохтиной, рассказывают, будто он мог часами предаваться молитвам, что скорее напоминало одну из разновидностей медитации. Но постепенно Распутин чувствует, что проигрывает в собственной борьбе за аскетические идеалы против животного начала — и сдается. И чем больше он осознает смысл поражения, тем решительнее пытается представить его окружающим и себе как квинтэссенцию своего мировоззрения: «„Плотские грехи“ как таковые выдуманы и названы так людьми. На самом деле физическая любовь не может быть грехом. Разве у животных это грех? Это всего лишь внешнее проявление божественной любви…»

С другой стороны, Распутин здесь (как и во многих других своих теориях) сам себе противоречит, называя себя «грешником». Разве что он при этом имеет в виду тех девушек или женщин, которых заставляет подчиниться себе против их воли. Во всяком случае, вначале Распутин еще как-то старался походить на свой прежний идеал монаха, и таким его воспринимали окружающие. Но поскольку его мятежная натура не может находиться в согласии с аскетической сущностью, он дает волю обеим.

Православная церковь в России переживает кризис. Даже духовенство возлагает надежды на таких нетрадиционных представителей религиозных теорий как Распутин, чтобы вернуть «заблудших овечек» на путь веры. Значит, место «святого странника» в петербургском обществе Распутину предопределено. Личный успех, который должен был оказать влияние и на характер, превратив его прежние идеалы Григория всего лишь в позу, очень симптоматичен для кризиса церкви и общества того времени.

Целитель, утешитель и пророк, или Искусство искушения

Распутина везде приглашают, поскольку всем любопытно познакомиться с пророком, о котором уже ходят легенды. Еще и потому, что люди сомневаются в своей вере, нуждаются в назидательных беседах или утешении. За чаем проповедника Распутина плотным кольцом окружают слушатели, по большей части женского пола, которые не сопротивляются (из уважения или в восхищении), если он своей сильной рукой обнимает их за талию или одаривает поцелуем в губы.

А для кого-то он — последняя надежда в избавлении от неизлечимого недуга. Поскольку Распутину, по мнению которого большинство болезней имеют психосоматическое происхождение, чаще всего удается добиться успеха, ничто уже не может препятствовать признанию его сверхъестественного, если не сказать святого, дарования.

Было бы ошибкой приписывать Распутину в этот период интерес исключительно к женскому полу. Он просто наслаждается всеобщим вниманием и восхищением. «Распутин обожал восхищать своих собеседников, — вспоминает Арон Симанович, ставший его другом и самозваным секретарем, — при этом он ограничивался короткими формулировками, которые порой трудно было понять, но преподносил их так, что его убежденность в значимости сообщения передавалась другим».

«Чтобы, находясь в образованном обществе, быть на уровне хозяев дома, — как вспоминает монах Илиодор, — он умел в сомнительных случаях прибегнуть к своему религиозному красноречию и спастись, перейдя на недоступные для других темы».

То, что под влияние Распутина попадают не только женщины, но и мужчины, видно из круга его знакомых, куда входят журналисты, такие как Г. П. Сазонов, а также И. А. Хофштеттер, А. А. Кон, приближенные ко Двору А. Е. Пистолькорс, Д. Н. Ломан (старший офицер придворного ведомства) и представители духовенства — и это еще до того, как Распутин вошел в более тесный контакт с царской семьей и стал притягательной фигурой для карьеристов и лиц, желающих воспользоваться его влиянием.

О его дарованиях можно получить представление из рассказов очевидцев. Вот что вспоминает одна из знакомых Распутина, Джанумова: «Произошло нечто странное, когда моя дочь тяжело заболела в Киеве. Он (Распутин) пришел ко мне (в Петербурге) и взял меня за руку. Его лицо совершенно изменилось — стало мертвенно бледным, желтоватым, как из воска и словно застывшим от ужаса. Он закатил глаза, так что можно было разглядеть только белки. Затем резко схватил меня за руки и закричал оглушительно громко: „Она не умрет, она не умрет, она не умрет!“ — потом отпустил мои руки, его лицо вновь обрело естественный цвет, и продолжил разговор с того места, на котором остановился, будто ничего не произошло. Я хотела в тот же вечер поехать в Киев, как вдруг в последний момент получила телеграмму: „Алисе стало лучше, жар спал.“ На мою просьбу повторить процедуру Распутин ответил: „Это шло не от меня, а свыше. Повторить это невозможно“…»

Случайность это или нет, остается загадкой, но таких случайностей было много. Идет ли речь о неврастении Ольги Лохтиной, экземе у крестьянского ребенка в Сибири, параличе у сына Арона Симановича и многих других недугах — присутствие Распутина всегда влияло на изменение состояния больного. Многие пришли к выводу, что он добивается этого с помощью гипноза:

«Мой сын, — свидетельствует, к примеру, Симанович, — заболел болезнью, считающейся неизлечимой. У него постоянно тряслась правая рука, и вся правая сторона была парализована. Я принес его в квартиру к Распутину и оставил там, а потом ушел. Через час мой сын пришел домой исцеленным. Он рассказал, что Распутин сел в кресло справа, положил руки ему на плечи, посмотрел прямо в глаза… и вдруг его как будто охватил озноб. Постепенно озноб прошел, и Распутин успокоился. Он неожиданно вскочил и крикнул моему сыну: „Беги домой!“…»

Молодой князь Феликс Юсупов, избалованный щеголь, богатство семьи которого превосходило даже царское, решил шутки ради испробовать на себе известные всему городу чудеса Распутина. Он пожаловался на головные боли, быструю утомляемость и потерю работоспособности, хотя это было полнейшей фикцией. Вот как он описал свое лечение:

«Старец положил меня на диван, встал передо мной и пристально посмотрел мне в глаза. При этом провел рукой по моей груди, шее и голове. Неожиданно он упал на колени и, как мне показалось, начал молиться; его ладони лежали у меня на лбу. Я не видел его лица, потому что голова его была очень низко опущена. Он долго находился в этой позе, затем резко поднялся и начал делать какие-то движения рукой над моей головой. Его гипнотическая сила была огромной. Я по-настоящему ощущал ее тяжесть, и теплая волна разлилась по моему телу. Мне казалось, будто я парализован. Я хотел что-то сказать, но язык не слушался, меня охватил легкий сон. Я видел перед собой только его глаза, от которых исходил странный фосфоресцирующий свет, под конец превратившийся в светящийся круг, в котором растворились его глаза…»

Впоследствии министр внутренних дел Хвостов, а позднее и Протопопов, имевшие дело с Распутиным, стали свидетелями его гипнотической силы, которую тот мог применять не только по желанию тех, кто нуждался в помощи. Будущий начальник полиции Белецкий даже утверждал, будто Распутин брал уроки гипноза у одного профессора. Однако дочь Распутина, Матрена, категорически опровергла это, уверяя, что однажды Распутина захотел посетить известный гипнотизер, который вошел в дом со словами «Мой дорогой коллега!», на что Распутин тотчас выставил его за дверь.