Распутин. Тайна его власти
Шрифт:
13 января Распутин покинул свой дом вместе с госпожой Самсоновой, вскоре после этого попрощался с ней и пошел к Николаевскому вокзалу, где десять минут прохаживался, рассматривая женщин. Потом пошел в буфет на Знаменской улице, вскоре снова вышел оттуда, постоял во дворе перед церковью Знамения и отправил там естественную нужду. Потом пошел на Суворовский проспект № 14 в гостиницу, куда ему вскоре после этого привели проститутку из ресторана. Через полчаса он снова вышел, зашел на два часа пятнадцать минут к госпоже Сазоновой и вернулся домой.
19 января Распутин поехал из Петербурга в Москву. Кроме лиц, которые содержатся в подробной информации, упоминания заслуживают констатированные наблюдением отношения Распутина с епископом Олонецкой епархии, Варнавой, далее с заместителем обер-прокурора
48
Как было упомянуто, Распутин способствовал Саблеру в получении поста обер-прокурора Священного Синода и также находился в дружественных отношениях с его заместителем, поскольку тот снабжал его информацией и позволял осуществлять контроль.
49
В действительности только граф В. П. Мещерский мог умело играть роль преданного слуги монархии еще при царе Александре III и заслужил у него, благодаря своим монархистским, часто реакционным публикациям, доверие, благосклонность и, наконец, финансовую поддержку для своего газетного издательства. Он пытался также сблизиться с молодым царем Николаем, будучи политическим советником, однако он общался и с сомнительными лицами. Его ближайший друг Колышко, позже разоблаченный как оплачиваемый немцами революционный агент, продал переписку между Мещерским и Николаем немецкому торговцу.
Как видно из немногочисленных записей агентов, в то время, когда Распутин был в Покровском, ему дали псевдоним «Русский», как, впрочем, и тому кругу лиц, в обществе которых Распутин чаще всего находился: госпожу Сазонову называют «Ворона», госпожу Манчтет — «Голубка» и т. д.
Из аккуратно датированных записей видно, что Распутин во время «ссылки» несколько раз находился в Петербурге. То, что Распутин стал регулярно покупать вино, является новым в его поведении. До сих пор он все же был верен своему, данному десять лет назад слову, не употреблять алкоголя. С этого года (1912) он стал увлекаться алкоголем так же чрезмерно, как и остальными своими привязанностями, на которые указывает следующее агентурное сообщение: 4 августа. (…)
«В третий раз он вышел из дома в одиннадцать часов тридцать минут с двумя незнакомыми женщинами, которые уехали на дрожках без наблюдения, поскольку „Русский“ вернулся и смотрел им вслед так долго, пока они не скрылись из виду. Потом он пошел к Рождественской улице, подходил к разным проституткам, затем направился с одной из них в гостиницу на Суворовском проспекте, № 2, вышел через полчаса и пошел домой один…»
Из дневника наблюдения, который, очевидно, вели в течение всего 1912 года вплоть до начала 1913 года, видно, что Распутин, совершив несколько коротких поездок в Петербург в конце 1912 года, вскоре вновь окончательно перебрался в столицу. Этому поспособствовало событие, имеющее особое значение.
Возвращение
Осенью, после пышных торжеств, посвященных столетию Бородинской битвы, царская семья отправилась на традиционную охоту в Беловеж, а оттуда на место императорской охоты в Спалу. В Беловеже восьмилетний Алексей повредил себе ногу. Играя во время купания, он прыгнул в ванну и ударился коленом. Из-за открывшегося вскоре после этого сильного внутреннего кровотечения он потерял сознание.
Доктору Боткину удалось остановить кровотечение. И Алексей почувствовал себя лучше. Семья отправилась в Спалу. Но дорога оказалась неровной, и случился рецидив. Снова начались опасные внутренние кровотечения, левая нога опухла, поднялась температура, маленький престолонаследник вначале кричал от боли, затем его крик сменился жалобным беспомощным
стоном. Это было 2 октября 1912 года.Царская семья продолжала принимать знатных гостей, будто не произошло ничего особенного. Дети поставили комедию, которую исполняли на сцене, даже когда у них пропадал голос. Несмотря на дружелюбную улыбку, царь не хотел, чтобы его беспокоил приехавший вместе с ним премьер-министр. Когда царица поспешно убегала от постели больного сына, чтобы с напускной улыбкой, словно все в порядке, поучаствовать в беседе гостей, бледность выдавала ее заботы и переутомление от ночного дежурства у больного Алексея, а покрасневшие глаза не могли скрыть ее тревожного душевного состояния.
Все старались тактично не замечать слез у нее на глазах. Но разве могла она, как мать, забыть слова, только что сказанные ее больным дитем? Впервые в жизни Алексей сам подумал о том, что не выживет: «Если я умру, похороните меня под голубым небом и ярким солнцем, а во дворе я бы хотел памятник…»
Вначале все старались сохранить видимость безобидности его болезни. Никто не должен был знать, что случилось — ведь до сих пор еще никогда не выдавалась тайна, что у престолонаследника гемофилия (унаследованная от царицы). Даже домашний учитель Жильяр только в этот раз впервые узнал о судьбе престолонаследника.
Помимо Боткина и Федорова, из столицы были вызваны хирург Островский и детский врач Раухфус. Осмотрев ребенка, они потеряли надежды. Помочь ему они не могли.
10 октября Алексей получил последнее причастие. Впервые был выпущен бюллетень о болезни наследника престола — осторожная подготовка общественности к смерти царевича.
«Императрица неустанно повторяла, что не могла поверить, будто Бог оставил ее в беде. Она попросила меня дать телеграмму Распутину…», — рассказывает Анна Вырубова. На дворе стоял октябрь, было одиннадцатое число.
«Мы обедали, — рассказывает Мария Распутина, которая в это время гостила у отца в Покровском, — когда пришла телеграмма. Папа прочел ее, сразу вышел из-за стола и опустился на колени перед иконой Казанской Богоматери, углубившись в молитву.
Мама дала нам понять, чтобы мы затихли и не издавали ни малейшего шума, который мог бы отвлечь его. Она дала понять Дуне, чтобы та убирала со стола. Как застывшие статуи, мы остались сидеть на своих местах, пока папа молился, бледный, с выступившими от напряжения капельками пота на лбу. Наконец, он перекрестился.
Распутин встал, отошел от алтаря и сразу приказал отправить царице следующую телеграмму: „Не бойся. Бог увидел твои слезы и услышал твои молитвы. Твой сын будет жить…“».
12 октября, когда телеграмма пришла в Спалу, жар у ребенка уже прошел, боль отступила, Алексей погрузился в глубокий сон.
«На следующее утро в комнатах Императрицы и престолонаследника воцарилась суматоха, — вспоминает начальник придворной канцелярии Масолов, — потому что Императрица получила телеграмму от Распутина. Это означало, что состояние принца должно улучшиться, а боли вскоре прекратятся. В четырнадцать часов врачи вновь пришли ко мне и сообщили, что кровотечение прекратилось…»
Не кто иной, как Распутин, находясь вдалеке, сумел совершить для царицы это чудо. Ее сын и престолонаследник вернулся к жизни. А вместе с ним и Распутин вернулся в Петербург. Таким образом, его дальнейшая судьба — и судьба России — была предопределена.
III
ОБОЖЕСТВЛЕН И ПРОКЛЯТ
Обожествлен
Вместе с «чудом Спады» — чудодейственным спасением Алексея от смерти — закончилось и изгнание Распутина. Его дочь описывает упомянутую сцену, когда Распутину в Покровское позвонила придворная дама царицы. Как всегда, когда ему звонили с просьбой об излечении, он встал на колени перед иконой божьей матери и впал в состояние, близкое к обморочному. Перед этим попросил ее вести себя тихо и не мешать ему, однако ей разрешалось оставаться в комнате и слушать его молитву: «…„Вылечи своего сына Алексея, если на то есть Твоя воля. Дай ему мою силу. Господи, чтобы она послужила его выздоровлению…“ Отец выглядел так странно, так болезненно, что я испугалась. (…) Под конец у него исчез голос, и он вынужден был прерваться.