Расщепление

Блондиночка бросает обмылок лежащему на кровати (их в комнате две) Алексу, а тот “откусив” ножницами половину, возвращает кусок девушке.]

Ужин здесь утром. Завтрак - вечером. Обед - ночью. А ночь - днём.

[- Сигареты не будет, - утвердительно как бы спрашивает Алекс.

Жиль улыбается, согласно кивает. Блондиночка валится на свою койку и дикими глазами пялится в потолок. Корвус тихо прощается и уходит.]

Чёрные/жёлтые квадратики пола под моими шагами. Моя тень тает.

[Уборщик Гениталич в заплёванном халате, щедро накинутом на голое тело, метёт пока ещё чистый коридор больницы. Жиль проходит мимо, придерживая путь в туалетные покои.

=Монохром=

Дверь, вскрикнув, открылась.

Некий безработный художник, замотанный в десятиметровый шарф, расписывает потолок туалета, удерживает кисть из хвоста крысы двумя пальцами одной руки. Его борода давно стала разноцветной от краски. Стены сортира он уже расписал: Фреска #1 - Мишень с ребёнком внутри.

Фреска #2 - Поедание плодов беременного выкидыша.

Фреска #3 - Расстрел пули.

Фреска #4 - Безрукий мальчик, пишущий портрет обезьяны.

Фреска #5 - Холодильник в Аду, внутрь которого поместился полуразложившийся прут.

Фреска #6 - Кривой излом ухмылки ангела.

– Ну как?

Художник вопрошающе зыркнул на Жиля, затем уверенно пошатнулся, заливая бороду очередной порцией краски. Табурет под ним хрустнул и подло опрокинул живописца на пол, попутно разваливаясь в щепки.

– Жизненно.
– Произнёс Жиль под занавес сцены. Художник траурно уставился на падший табурет.

– Быстро прогнил, - прокомментировал он.
– Только вчера ведь вырастил!

Медленно вскочив, бородатый рисовальщик принялся отмахиваться кисточкой от кого-то совсем невидимого и орать примерно следующее: - Я, такой свежий, удивительный, не могу творить в обстановке нетерпимости, лжи, а также зависти умерших коллег!
– он метнулся к зеркалу.
– Я, божественный Микки Анджело, требую воздавать мне дьявольские почести!

Не выдержав захлёбной интроспекции, Корвус ретировался в коридор.

А там доктор Бен и доктор Урод (самый красивый из персонала) вдоль стен выстраивают жителей общей палаты.

Последнего вышедшего в коридор психа осуждают и наказывают, уводя в первую палату. Доктор Бен сопровождает его, держа за руку, покуда “опоздавший” врёт, изворачивается и сквернословит про себя. В первой палате он проведёт весь день, перебирая газеты для последующего применения в уборной. Ведомый, напевая “Я буду любить меня нежно”, заворачивает вместе с доктором Беном за угол.

Чтоб не успеть к приёму лекарств (их выделяют на первом этаже), пациенты возбуждённо ждут автобус.

После пятиминутного вглядывания больных в даль коридора к “остановке” подъезжает прозрачный сгусток эмоциональных расстройств.

Один псих отчаянно кидает себя под нистагмические колёса транспортного средства, но выживает уже в который раз.

Доктор Вуду (высокий и очень худой джентльмен в цилиндре и чёрном сюртуке с длинными полами), сверкая остроносыми туфлями руководит [как кукловод] погрузкой. Кривясь искромсанным лицом, его прислужник Зомби красиво горбится за рулём. Пациенты лезут в кишки автобуса сквозь невротические двери, показывая почтенному врачу жёлтые листья бумажек. Билеты, вышедшие из роли обрывков старых книг.

“Трижды герой мира” Чапаевец, разразившись дьявольским смехом, предъявляет свой партизанский паспорт - самодельное удостоверение личностей. Доктор Вуду требует пояснений, на что Чапаевец заявляет будто он - творец мировой победы и ему подчинены все подземные воздушные силы. Ещё он многозначительно уверял, что под его руководством свершились революции в Африке, Южной Америке и Антарктиде, где во главе правительств стоят его двойники. Утверждал, что перед поступлением в больницу у него сожгли все внутренности, а голову подменили (и теперь его настоящая голова хранится забальзамированной у доктора Бена в золотом сейфе).

Доктор Вуду в нетерпении забирает паспорт Чапаевца, из которого ясно:

1. Документ выдан штабом дивизии тяжёлых пулемётов.

2. Владелец документа имеет право ношения на левой и правой “грудях” всех существующих медалей, значков и блестящих предметов.

3. Предъявитель имеет право доступа во все секретные бункеры, подвалы и кусты, растущие на крышах КПП.

4. Документ в огне не тонет, в воде не горит, не подлежит возврату и переоценке.

Доктор Вуду отдаёт партизанский паспорт Чапаевцу, тот (по)степенно проходит в автобус.

Больных, впавших в кататонический ступор, заносят внутрь как гипсовые статуи. Корвус с любопытством пронаблюдал весь процесс погрузки пациентов. Автобус ещё не успел тронуться, как кого-то сразу же укачало и вырвало. Наконец-то Зомби раздавил педаль тормоза, и психи поехали

за лекарствами. А к Жилю подкрался доктор Урод.

– Доктор Корвус, добрый вечер вы запланировали на сегодняшний день. Вам бы поесть.

Жиль смущённо кивнул жёлто-чёрной плитке пола.

– Знаете не последние новости, доктор Корвус?
– Урод окутал свои слова туманной таинственностью.
– Вчера ночью в морге обнаружили одного жизнерадостного жмура, одетого в Микки Хи. Там мы сняли с него нашего мёртвого Микки, и доктор Вуду его оживил, а доктор Бен выписал справку о втором дне рождения.

– Значит, скоро Хирург снова приступит к работе?

Спросил Жиль. На что доктор Урод определённо пожал плечами воздух и ушёл по лестнице вверх, в сестринскую.]

Теперь я один.

[Жиль бредёт к дальнему концу коридора. Гениталич смахивает пыль с подоконников. Жиль садится на стул из спичек, спокойным взором смотрит за окно.]

Дождь пойдёт.

[Так он просидел до “особого” дневного приёма пищи.

=Монохром=

Джекил-и-Хайд следует за собой в столовую. Лучший друг и лучший враг в одном лице. Корвус останавливает “двойного” больного.

– Как вы?

– Испытывая двоичные чувства, на этот вопрос могу ответить дважды двояко.

Одна половина лица Джекила вежливо улыбается, вторая часть морды Хайда в бешенстве кривится.

– Что с ней?
– Жиль указует на перевязанную руку пациентов.

Джекил-и-Хайд отмахивается ответом:

– Палец не закреплён… Дрались… Отпал… Отобрал у кота… Потерял… Нашёл… Пришили.

В столовую они зашли втроём.

Жиль проследовал за столик у окна. Остальные столы стояли как попало, некоторые были перевёрнуты днищем кверху, а один вообще привинчен