Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны

У нас были два пулемета, два противотанковых ружья, бутылки с жидкостью, гранаты и винтовки. В этот момент подошел политрук Клочков» [213] .

И, наконец, сошлемся на изданный в 1943 г. Генеральным штабом Красной Армии (с отметкой «Секретно») военно-оперативный труд «Разгром немецких войск под Москвой». Часть первая. В разделе «Бои 16-й и 5-й армий на Волоколамском и Истринском направлениях 16–17 ноября (схемы 5–7)» имеется как авторитетное подтверждение активного участия в бою у Дубосекова сержанта Добробабина, так и довольно подробное описание самого сражения:

213

Научный архив Института российской истории РАН. Фонд Великой Отечественной войны. Коллекция документов.

«Полк (т. е. 1075-й полк. — Г. К.) прикрывал важнейшее направление на Москву, южнее Волоколамского шоссе, обеспечивая шоссе от прорыва танковых частей с юго-запада, — говорится в указанном разделе. — Прорыв крупных сил танков в этом направлении мог пагубно отразиться на всей операции 16-й армии… На левом фланге полка находились политрук роты Клочков-Диев и сержант Добробабин с группой бойцов (выделение наше. — Г. К.).

От разведки уже было известно, что немцы готовятся к новому наступлению и что в районе Муромцево, Жданово, Красиково они сосредоточили полк танков (80 танков), около двух полков пехоты, шесть минометных и четыре артиллерийских батарей; здесь находились группы автоматчиков и мотоциклистов.

С утра 16 ноября противник в районе Жданово крупными силами перешел в наступление в общем направлении на Петелино, Матренино. Группа бойцов под командой сержанта Добробабина (выделение наше. — Г. К.), используя благоприятную местность, заняла укрытую позицию у разъезда Дубосеково. Фашисты, используя скрытые подступы на левом фланге обороны полка 316-й стрелковой дивизии, атаковали группу ротой пехоты при поддержке двадцати танков. Не ожидая встретить здесь серьезное сопротивление, немецкая пехота шла в атаку во весь рост.

Встреченный внезапным, но точным огнем бесстрашных 28 гвардейцев, противник потерял до 70 человек убитыми. Он должен был остановиться… Героев было 28. Двадцать девятый, оказавшийся презренным трусом, был тут же уничтожен самими гвардейцами. Бой с танками длился свыше четырех часов и танки не смогли прорвать оборону доблестных защитников. 14 танков из 20 неподвижно застыли на поле боя. Из 28 славных воинов 7 уже было убито и тяжело ранено. Убит был и храбрый сержант Добробабин. Но ни один из бойцов не дрогнул и не растерялся. В это время в атаку двинулось еще 30 танков. В тяжелом, неравном бою было вновь подбито одиннадцать танков противника…

Славный бой этих героев у разъезда Дубосеково явился не только подвигом мужества; он имел крупное тактическое значение, так как задержал продвижение немцев на много часов, дал возможность другим нашим частям занять более удобные позиции, не допустил прорыва массы танков противника на шоссе и позволил организовать противотанковую оборону в этом районе» [214] .

Полагаю, что нет необходимости комментировать все эти строки.

Силясь перечеркнуть подвиг двадцати восьми героев и противопоставляя им «отчаянную сотню» из 4-й роты, Катусев избрал в качестве опоры еще один «неопровержимый» источник, о котором в статье почему-то умалчивается, и, по-видимому, требуется раскрыть читателям его происхождение и содержание.

214

Разгром немецких войск под Москвой (Московская операция Западного фронта 16 ноября 1941 г. — 31 января 1942 г.). Ч. 1 / Под главной редакцией Маршала Советского Союза Б. М. Шапошникова. М., 1943. С. 42–43.

В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), в фонде за № 8131 сс, хранится дело № 4041. Это прежде всего материалы, связанные с расследованием в 1948 г. военной прокуратурой обстоятельств боя 28 гвардейцев из дивизии И. В. Панфилова [215] .

Дело в том, что к началу 1948 г. из 28 героев-панфиловцев, считавшихся погибшими, шестеро объявились в живых, четверо панфиловцев побывали в плену. В обстановке тотального недоверия и подозрительности такой поворот сильно насторожил бдительные органы. Именно «в связи с этим» (как отмечается в одном документе) тогдашний главный военный прокурор генерал-лейтенант юстиции Н. П. Афанасьев учредил специальную комиссию по проверке того, что произошло 16 ноября 1941 г. у разъезда Дубосеково.

215

Государственный архив Российской Федерации. Ф. 8131 ее. Оп. 27. Д. 4041. Л. 306.

Хорошо уяснив требуемое, прокурорская рать ринулась на выполнение «ответственного задания», проявив большую оперативность и напористость. Вскоре перед комиссией предстали причастные к пропаганде этого подвига. Среди привлеченных к допросам были журналисты А. Ю. Кривицкий, главный редактор газеты «Красная звезда» Д. И. Ортенберг и даже поэт Николай Тихонов.

Во время одной из наших встреч, за несколько месяцев до 30-летия Победы, Кривицкий рассказывал, с каким пристрастием и рвением допрашивали его следователи из прокурорской комиссии.

«Мне было прямо сказано, — заявил Александр Юрьевич, — что если я откажусь признать, что описание боя у Дубосекова полностью выдумал я и что ни с кем из тяжелораненых или оставшихся в живых панфиловцев перед публикацией статьи не разговаривал, то в скором времени могу очутиться в районе Печоры или Колымы. А оказаться там мне как-то не хотелось. Поняв, что дело принимает слишком опасный оборот, я “признал”, что многое в моих публикациях о 28 героях представляет “литературный домысел”».

«Комиссия была достаточно грозной, — вспоминал генерал-майор в отставке Д. И. Ортенберг. — Подвиг 28 героев — подвиг, основанный на реальных фактах, — поразил всех нас своей осознанной необходимостью, проникшей в души бойцов, но почему-то не устраивал проверявших. Особенно досталось А. Ю. Кривицкому, от которого прямо требовали: “Отрекись!” Отвечая на вопросы комиссии, я подчеркнул, что подвиг 28 воинов — это не чья-то легенда или литературная фантазия, а подлинная быль. И тем не менее, выводы следователей никак не соответствовали этим моим словам».

О том, как тогда завершилась эта история с расследованием, осенью 1967 г. поведал автору настоящей книги Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Бывший командующий войсками Западного фронта во время Московской битвы, имевший прямое отношение к награждению 28 панфиловцев, постоянно проявлял интерес к памятным событиям у разъезда Дубосеково, к судьбам оставшихся в живых героев. По словам маршала, ознакомившись с «делом» панфиловцев, секретарь ЦК ВКП(б) Жданов обнаружил, что все материалы расследования были подготовлены слишком топорно, «сшиты белыми нитками» и что комиссия Главной военной прокуратуры явно перестаралась, «перегнула палку». Поэтому дальнейшего хода быстро испеченному делу не было дано, и оно отправилось в спецхран архива.

И вот эта «липа» стараниями А. Ф. Катусева оказалась реанимированной, и «развенчание» беспримерного боя и подвига 28 героев как бы состоялось.

В действительности перед нами вовсе не «Большая правда», о чем торжественно объявил в своей публикации военный прокурор, а «Большая ложь и клевета» на живых и мертвых героев.

Отнюдь не «по случайному стечению обстоятельств», как утверждал Катусев, 28 гвардейцев оказались в самый опасный для столицы и Родины момент на самом опасном и ответственном рубеже.