Рассказ лектора
Шрифт:
— Заходи, дружок, ко мне [164] , — сказала Виктория Викторинис из темноты.
Нельсон мотнул головой.
— Ну уж нет. — Он провел рукой по стене, нашел выключатель и щелкнул. Ничего не произошло.
— Преимущество игры на своем поле. — Голос Виктории отдавался в бетонных стенах, так что невозможно было понять, откуда она говорит.
За спиной у Нельсона офицер в телевизоре выкрикивал приказы.
— Что вы предприняли по поводу Виты? — спросила Викторинис из темноты.
164
Говорила
— Что вы предприняли по поводу Кралевича? — Нельсон по-прежнему стоял за дверью.
— Вы неверно оцениваете положение. Я нужна вам больше, чем вы — мне.
— Ш-ш. — Нельсон поднял палец. — Послушайте.
Шум сражения в телевизоре стал тише, и можно было различить, как рыдает на лестнице Джилиан. Викторинис долго молчала, потом спросила:
— Что вы с ней сделали?
К удовольствию Нельсона, из голоса ее пропала былая самоуверенность.
— Сказал ей правду. Теперь мне достаточно пойти наверх и потребовать у Антони постоянную должность. Вы мне не нужны.
Он повернулся.
— Нельсон! — прошипело сзади. Он помедлил.
— Письма писала Лотарингия Эльзас, — сказала Викторинис. — Не Куган.
Боль в пальце прошибла Нельсона до локтя. Он силился отогнать воспоминание о пустом кабинете Кугана.
— Антони с самого начала знал?
— Антони хотел использовать письма в качестве рычага, — сказала из темноты Викторинис, — чтобы освободить постоянную ставку для Эльзас, если иначе не сможет Удержать Кралевича.
— Они свою роль сыграли, — проговорил Нельсон. — Ваши слова.
Он увидел поэта на коленях в снегу. «Убийца», — прохрипел Куган.
— Антони надо было на кого-нибудь повесить письма, чтобы замять скандал, — продолжала Викторинис. — Ему было плевать, кто уйдет, лишь бы не Эльзас. Куган представлялся самым уязвимым.
Слава Богу, — сказала Пенелопа О. — Меньше всего литературному факультету нужен поэт.
— Тогда зачем эта свистопляска с другими кандидатами? — севшим голосом спросил Нельсон. — Зачем было тратить наше время?
— Он не хотел делать Кралевичу такой подарок, — ответила из темноты Викторинис. — Антони вообще не был уверен, что хочет держать его на факультете. Кралевич не писал писем, но у него свои проблемы.
Нельсон посмотрел в другую дверь. Зулусы отступали. Молодой Майкл Кейн, весь в поту, выкрикивал приказы. В памяти всплыла фраза: «Системы современного вооружения».
— Он не жертва Милошевича?
— Он даже не Марко Кралевич. Он был членом националистической интеллектуальный элиты, младшим участником группы «Праксис», и возглавлял вооруженное формирование во время недавних беспорядков.
— Его репутация теоретика… — начал Нельсон.
— Вполне заслужена. Никто не сказал, что нельзя быть постмодернистом и военным преступником. — Викторинис
рассмеялась. — В определенных кругах слухи о зверствах только добавляют вам веса.— В таком случае, зачем он бежал из Сербии? Не безопаснее ли было оставаться в Белграде?
— Многие лидеры вооруженных формирований, особенно те, кто мог знать об участии Милошевича в этнических чистках, были убиты. Легче скрыться от Интерпола, чем от бывших соратников.
— Но как мог Антони взять его на факультет?
Смех Викторинис гулко отразился от невидимых бетонных стен.
— Какое вы дитя, Нельсон! Разве вы не знаете, что Антони разрабатывает бренд? И что Кралевич — главная отличительная черта нашего бренда? Антони хочет, чтобы каждая статья, книга, аспирант, которых мы выпускаем, были такими же беспощадными, как Кралевич. Ему плевать, что Кралевич делает. Или сделал.
— Что именно сделал Кралевич? — с трудом выговорил Нельсон.
Щелкнул выключатель. Над мойкой зажглась маленькая лампа дневного света. Нельсон сощурился. Он увидел ярко-зеленую стиральную машину, сушку, раковину, металлические стеллажи с коробками. На палке сиротливо висела пара клетчатых шерстяных носков.
На глазах у Нельсона Викторинис сняла руку с выключателя и взяла со стиральной машины что-то маленькое и черное. Нельсон отскочил, однако это был всего лишь мобильный телефон. Викторинис набрала номер.
— Кому вы звоните? — спросил он, но она не обратила внимания.
— ФБР? — спросила Виктория в трубку. — Я хочу сообщить, что видела международного военного преступника.
— Что за?… — начал Нельсон. Какое имя стояло под фотографией Кралевича на белградском веб-сайте? Что-то на «Я»…
— Ямисович, — сказала Викторинис по слогам, потом повторила по буквам. — Слободан Ямисович. Известный также как командир Драган. — Пауза. — Можете проверить в Гаагском трибунале и в Интерполе. Его разыскивают в связи с военными преступлениями десятилетней давности в Хорватии и Боснии. Если не ошибаюсь, Ямисовича прозвали палачом Сребеницы.
Лампочка горела у Викторинис за спиной, так что Нельсон почти не видел ее лица.
— Не важно, кто я, — говорила она в трубку. — Он скрывается под видом профессора в университете Мидвест в Гамильтон-гровз, Миннесота. Марко Кралевич. — Она снова произнесла по буквам. — Сегодня вы можете найти его на праздновании Валентинова дня в…
Она прикрыла трубку ладонью.
— Какой у Вейссмана адрес?
Нельсон отступил за дверь и посмотрел в пустой коридор. Джилиан тихо всхлипывала. Телевизор практически молчал.
— Ладно, я не знаю адреса, — сказала Викторинис в трубку, — но это дом Мортона Вейссмана, другого преподавателя того же факультета Литературного. — Пауза. — Если хотите, проверяйте. Это не мой телефон.
Викторинис нажала отбой и положила трубку на стиральную машину. У Нельсона заболели колени; он качнулся на пятки.
— Ну вот. — Глаза у Викторинис блеснули. — Я свое дело сделала. А что вы сделали для меня?
Нельсон метнулся прочь. Свет в комнате погас, в коридоре тоже. Из двери потянуло сырым воздухом.