Рассказ-приквел к Кровавому закону

Они шептались так яростно, что интонация угадывалась без труда.

Неожиданно Ринслер вскочил на ноги, обошел кровать и встал позади девушки. У нее в сознании промелькнула мысль, что он, наверное, очень хорошо видит в темноте, раз так легко прошелся и ни обо что не споткнулся. Но мысль исчезла, стоило мужчине положить руки ей на плечи.

— Ложись. — Он подтолкнул ее к кровати. — Это совсем не страшно.

— Я тебя не боюсь, — шепотом отозвалась Эва.

— Да-да, я понял. Ложись.

Он силой заставил ее опуститься на кровать и сам лег следом за девушкой. Повидавшая виды конструкция с жалобным скрипом прогнулась под весом двух человеческих тел.

— Зачем ты здесь? — Эва отодвинулась от мужчины на самый край, но на такой узкой кровати это не имело ровно никакого значения — она все равно тесно прижималась к мужскому телу.

— Ты что, не знаешь, зачем приходят к „лапочкам“?

— Знаю. Но ты здесь практически никогда не появляешься, — тихо сказала ему девушка, вдруг поймав себя на мысли, что дышит через раз.

— Ты что, следишь? — усмехнулся Ринслер.

— Да, ты очень любишь неожиданно появляться из темноты. — Эва хотела сказать это с сарказмом, но вышло как-то по-детски огорченно.

— Только, умоляю, не плачь.

Девушка вздохнула, понемногу успокаиваясь. Кажется, ничего ужасного он с ней делать не собирается. Это хорошо.

— Почему ты сюда не заходишь? — первоначальный страх сменило любопытство, и Эва повернулась к мужчине лицом. — Тебе не нравятся девочки? Ты предпочитаешь мальчиков?

— Не беси меня.

— Расскажи, каково это, любить мальчиков?

Мужчина вдруг неожиданно вскинулся и в одночасье оказался верхом на девушке. Эва чуть не вскрикнула от неожиданности, но вовремя опомнилась.

— А вот ты мне это и скажи, — убийственным шепотом предложил ей Ринслер.

— Пусти!

— Тебе не нравится такой расклад вещей? Может, ты предпочитаешь девочек?

— Гад. Какой ты все-таки гад!

— Приму за комплимент, мелкая мегера.

— Мегера тут рядышком спит, ты ошибся кроватью!

Эва дернулась, но после оглушительного скрипа измученной мебели поняла, что вырваться, конечно, можно, но лучше этого не делать… во всяком случае, не под такое музыкальное сопровождение.

— У тебя кто-то был там, да? За Песчаной Завесой, — вдруг неожиданно даже для самой себя выдавала девушка.

— С чего ты взяла? — опешил Ринслер, ожидая нового всплеска желчной тирады.

Но он ошибся. Эве почему-то резко расхотелось собачиться.

— Ты хранишь ей верность? — тихо спросила девушка.

— Что?

— Той девушке, из-за которой ты сюда не приходишь.

— А, вот оно что, — поджал губы Ринслер, тяжело вздохнул и скатился с девчонки.

Вновь устроился рядом, заложив руки за голову, и сказал довольно емкое:

— Нет.

— Что — нет? Не хранишь верность?

— Не было девушки.

Эва удивленно посмотрела на мужчину.

— Правда? Тогда почему?

— Спи.

— Теперь-то я точно не усну. Скажи, почему!

— Пожалуйста, усни, — взмолился Ринслер.

— Ни за что, — отрезала Эва и заговорщицки добавила: — Пока не скажешь.

— Что, ближайшие десять лет спать не будешь? — усмехнулся мужчина.

— Ого, да ты оптимист в душе. Десять лет — большая цифра для этих мест.

— Ладно, ты — пессимистка, проживешь девять лет и одиннадцать месяцев.

— Ой, юморист, — скривила губы девушка и вдруг удивленно ахнула от озарившей ее догадки. — Постой-ка, а может, одна из здешних „лапочек“ — твоя пассия?

— Ага, жена.

— Серьезно?

— Нет.

Эва даже приподнялась на локтях и с любопытством посмотрела на темную фигуру мужчины.

— Моя догадка на счет мальчиков была не просто догадкой, да?

— Твоя женская логика меня просто убивает. Если бы мне нравились мальчики, зачем бы я тогда отымел тебя?

— Козел, — тут же огрызнулась Эва. После этих слов воспоминания услужливо подкинули картинки недавних событий, и девушку бросило в жар.

— Что естественно, то небезобразно? И насколько я помню, тебе вообще грех жаловаться.

— Мне не понравилось.

— Н-да? — Ринслер усмехнулся и в одночасье навис прямо над девушкой. — А я помню совершенно другое.

— Удивительно уже то, что ты вообще что-то помнишь!

Мужчина действительно очень хорошо видел в темноте. За эти месяцы привык уже. Он прекрасно видел, как девушка поджала пухлые губы, видел, как чуть прикрыла глаза. Ринслер склонился еще ближе и с усмешкой наблюдал, как против воли девчонка тянется к нему навстречу и всеми силами пытается этого не показать. Но губы больше не напоминали одну полоску, вместо этого они чуть приоткрылись, словно призывая мужчину…

Ринслер медленно втянул воздух и сказал:

— Я редко прихожу сюда, потому что не люблю шлюх. Они вызывают во мне рвотный рефлекс. Я ненавижу доедать за кем-то. Самый просто пример — это пирог. Намного приятнее заплатить вдвойне, но получить его на заказ. И это будет только твой пирог, и никто не посмеет взять хоть кусок с твоего стола.

Эва удивленно уставилась на темную тень, нависшую над ней, словно стена.

— Удивлена? — поднял бровь мужчина.

Девушка сглотнула, не понимая, почему вдруг пересохло горло.

— Не думала, что ты такой собственник.

— Я не собственник.

— Нет, собственник. Твои вещи, только твои, правильно?

— Ты что, воровка-психолог? — раздраженно поинтересовался мужчина.

— Нет, прежде всего я — женщина. И я прекрасно знаю, что тебе нужно.

— Только давай без нравоучений, что все мужики — сволочи, ладно?

— Я и не собиралась, — выдохнула Эва.

Мужчина наблюл за девушкой с несвойственным ему вниманием, не упуская из виду ни единой детали: он смотрел, как двигаются ее плечи, как вздымается грудь, как поворачивается ее запястье и как разметались по подушке довольно короткие темные волосы.