Рассказы и повести

– Как! Так быстро? Уже завтра?

Она крутила мою фуражку, рассматривала кокарду, крылышки на тулье.

– Какая красивая фуражка, голубой околыш.

– Катя это цвет неба, мой любимый цвет

Я рассказывал ей о небе, облаках, о том какая красивая земля сверху, о необычных ощущениях при выполнении фигур пилотажа. В горизонтальном полёте двигатель переводится на малый режим, винт вращается на минимальных оборотах. Стрелка указателя скорости быстро движется в сторону уменьшения. Наступает момент, когда аэродинамических сил недостаточно что бы держать самолёт в прямолинейном полёте. Самолёт начинает дрожать, словно просит помощи, «помоги, увеличь скорость, иначе начну падать». Ты видишь, чувствуешь это и ждёшь этого момента. И наконец, самолёт сваливается на крыло, опускает нос и словно подбитая птица вращаясь в штопоре, несётся к земле, ускоряя вращение, а она огромная навстречу тебе, готова через несколько мгновений поглотить тебя.

Но по твоей воле, послушный рулям, самолёт в начале нехотя, прекращает вращение. В крутом пикировании увеличивает скорость, затем переводиться в криволинейный набор высоты, двигатель выводится на максимальную мощность. Сейчас перед взором уже огромное небо, многократная перегрузка вдавливает тело в кресло, в глазах темно, они уже ничего не видят и только самолёт оказывается вверх колёсами, перегрузка уходит, глаза снова видят горизонт, несколько движений рулями, самолёт вращается на 180 градусов и снова летит в горизонтальном полёте. Это был вывод из штопора с последующим выполнением полу петли. Самолёт послушное орудие в твоих руках.

— А какая необычная небесная мелодия выводится мотором, когда самолёт выполняет высший пилотаж над твоей головой! Всё это и многое другое привораживает человека к воздушной стихии, и как мне тяжело быть оторванным от неё. Теперь ты понимаешь меня Катюша.

И вот эта девочка с косичками и платьице в клеточку сумела заглянуть в душу

– Катя как ты сумела разговорить меня?

– Я ведь всё время была лидером в школе. Организовывала все школьные мероприятия, вот и теперь буду инструктором райкома.

– Послушай, Катерина, у тебя золотая медаль, прекрасная душа, доброе сердце, бери свои документы и вези их в Уфимский мединститут. Доктора везде нужны, особенно в авиации, а если хочешь командовать комсомольцами так и командуй ими в институте.

– Да ты рассуждаешь, как моя мама, институт и всё. Вот папа не давит на меня, он говорит: «Катька с головой найдёт себе правильную дорогу»

– Так вот Катя считай, что ты на дороге в мединститут.

– Никогда не думала о медицине. Думаешь что медицина для меня? Могу я завтра приехать в Уфу проводить тебя?

– Нет катюша, не нужно, займись делами для поступления в институт, пока ещё есть время. Я тебя очень прошу.

Она не спрашивала, есть ли у меня девушка, я в свою очередь не спрашивал её о молодом человеке. Да мне не нужно было знать, об этом, она для меня была мимолётной приятной милой собеседницей, понимающей моё положение.

Я подумал о Гале, моей девушке с которой переписывался три года, обещали хранить нашу дружбу. Правда после того когда она узнала о моём увольнении из армии, письма стали приходить всё реже и реже. Я связывал это с экзаменами в мединституте. Она училась в городе Калинине ныне Тверь, а сейчас на каникулах уехала в Германию к своим родителям.

Мои мысли прервали слова Кати,

– Мой отец полковник Карелин получил назначение в другой военной округ, с воинской части, которая находится в Урмане мы скоро уедем. Где будут жить мои родители, я не знаю, продолжала Катя, да и твой адрес пока неизвестен. Ни о какой переписке я не думал.

– Как же ты узнаешь, где я учусь или работаю, выполнила ли твоё пожелание? — продолжала она.

– Выход такой Катя, запиши адрес моих родителей. Мы поедем на электричке мимо моего дома, и я тебе покажу этот дом. И через год или больше напиши по этому адресу о себе. Я взял её маленькую ручку и благодарил за беседу, за поддержку, за эти часы проведенные вместе. Она молчала, слезинки скатывались по её лицу.

– Посмотри на своё голубое небо, оно такое же голубое, как твои глаза, и ты, словно облако, растаешь в нём- проговорила она.

Поезд уносил меня всё дальше и дальше. Позади остались Оренбург, Аральск на берегу моря, волны которого тогда были в сотне метров от вокзала. На перроне в изобилии продавалась всевозможная рыба, свежая, жаренная и копчённая. Дальше снова тянулась бесконечная степь и пустыня.

Ехал я в общем, вагоне, денег на билет в плацкартный вагон, не было, пассажиры постоянно менялись. Но ещё до Оренбурга мы четыре пассажира, путь которых лежал до Ташкента и далее, собрались в одном купе.

Два моих попутчика были сварщиками из Куйбышева ныне Самара и ехали они на строительство газопровода Бухара-Урал. Они очень гордились своей профессией. Мы «потолочники». А что это, значит? спрашивал я. Они на перебой объясняли мне, будучи навеселе, что, это умение сваривать трубы снизу, лёжа на спине. Это не каждому под силу, и сварщик на каждом стыке ставит там личное клеймо и несёт ответственность за свою работу. Ведь в трубе будет давление в 60 атмосфер. Третий попутчик был авиационный техник, работал на Ташкентском авиационном заводе, чем очень гордился и считал меня своим коллегой. Он и сварщики обижались на меня, когда я отказывался выпивать с ними, я же ссылался, что не люблю это занятие и на строгие требования к здоровью лётчиков. Убедившись в моём решительном отказе они уже начинали хвалить и ставить пример друг другу. Я только удивлялся странностям нашего народа. Но так как я был самый молодой, то мне приходилось на всех станциях бегать за продуктами и выпивкой.

В Ташкенте я сделал пересадку на поезд до станции Каган. Поезд двигался по сказочной стране Узбекистан. Справа и слева на моём пути хлопковые поля, ровные как стол, к каждому из них подходит арык, в нужный момент поливальщик открывает затвор, и вода растекается по полю, давая влагу хлопку. Всё ухожено, продумано и поддерживается в таком состоянии сотни лет. Рассказывали мне местные попутчики. Они мне подсказали, что Бухара в десяти километрах от станции Каган, от которой идёт автобус в Бухару и проезжает мимо аэропорта.

Так я оказался в аэропорту Бухара. Пилотом меня, конечно, не приняли, но предложили поработать авиадиспетчером, вместе с моим товарищем по училищу Анатолием Артамоновым, который прибыл несколько раньше из города Брянска. Нам пообещали, как только будут организованы сборы в лётных училищах ГА по переучиванию на самолёт Ан-2, нас направят на эти курсы.

А пока после краткосрочных курсов в Ташкенте мы работали авиадиспетчерами.

Теперь мне оставалось разыскать моего друга детства Петра Пукито. Мне было известно, что Строительный трест из Уфы направил его на строительство газопровода Бухара-Урал. В местной газете было объявление: приглашали рабочих разных специальностей на строительство газопровода, просили обращаться по адресу в город Каган, куда я и поехал.

В Строительном управлении № 9, где я представился родственником, мне вежливо подтвердили, что Пётр Иванович Пукито- начальник полевой испытательной лаборатории, в данное время находится на пуске участка местного газопровода в городе Янгиюль, недалеко от Ташкента.

Нужно сказать, в то время люди были очень внимательны, и я не сомневался, что они сообщат Петру, что я его разыскиваю и работаю в аэропорту.

Так и случилось. Дней через пять, по внутренней связи аэропорта меня просили подойти в зал ожидания.