Рассказы и сказки

В рубку ворвался холодный воздух.

Под дверью кто-то повизгивал.

– Машка, - сказал сердито лоцман, - опять сюда пришла? Марш на место!

В дверь просунулась чёрная медвежья голова. Машка посмотрела на людей, шумно вздохнула, блеснула белой салфеточкой на груди и исчезла.

По железной палубе зацокали когти.

Лоцман посмотрел ей вслед.

Машка устроилась около машинного люка на коврике из верёвок. Она возилась, отворачивалась от брызг, летящих через борт, скулила.

– Через три часа к "Победе" подойдём!
– сказал лоцман, возвращаясь в рубку.

– Отлив сейчас. Полной воды там ждать будем!

К рыбачьему колхозу "Победа" подошли под вечер. Над синими сопками на западе уже зеленело небо.

Заметив катер с баржей, на берег высыпали рыбаки. Двое из них прыгнули в лодку, оттолкнулись, пошли навстречу.

– Прохору Петровичу!
– крикнул один рыбак.
– Газетки свежие есть?

Прохор Петрович бросил в лодку пачку газет, перевязанную бечёвкой. Он стоял у борта, у его ног тёрлась Машка.

Лодка ударилась о катер. Машка встала на задние лапы и, положив морду на цепной поручень, посмотрела на рыбаков. Рыбак нагнулся и вытащил из-под скамейки серебристую скользкую горбушу.

Машка поймала рыбину на лету, уселась и, радостно урча, принялась её грызть.

– Избалуешь её!
– сказал Прохор Петрович рыбаку в лодке.
– Она и так это место от самого города ждёт.

Рыбак махнул рукой.

– Ладно. Ну, а тебе как, пишут?
– крикнул он на прощание.

Лоцман не ответил.

– А ты всё равно пиши, пиши. Война, знаешь, как всё перевернула? Пока разберутся!
– крикнул ещё раз рыбак, и лодка ушла.

ПОЧТА

Назад возвращались налегке, без баржи.

Весело стучал дизелёк. Жёлтые брызги летели на рубку, на машинный люк.

– Быстро мы её отвели!
– сказал старшина.
– Раз-раз - и назад. У сахалинского берега, говорят, опять буи сдвинуты!

– Ползут мели, ползут!
– ответил лоцман.

Войдя в порт, катер стал у причала.

Прохор Петрович сошёл с катера, скрипучей дощатой лестницей побрёл из порта наверх в город.

Над обрывом, четырьмя окнами выходя на реку, желтело новое, обшитое тёсом здание. Над крыльцом синяя с белыми буквами доска:

ПОЧТА

За спиной лоцмана мягко застучали доски. Прыгая со ступеньки на ступеньку, его догоняла Машка.

Прохор Петрович вошёл в почту.

Девушка в окошке "до востребования" кивнула ему, защёлкала письмами в ящике.

– Вам опять тоненькое, - огорчённо сказала она и протянула жёлтый листок с отпечатанным типографским текстом.

– Опять не нашли!.. Снова запрашивать будете?

Прохор Петрович кивнул, отошёл к конторке, морщинистыми загрубевшими пальцами взял ручку, прямыми высокими буквами написал открытку.

Девушка мельком взглянула на неё, выше и правее слов "адресный стол" наклеила марку.

– Пошли, Машка, назад, на катер!
– сказал Прохор Петрович.

БЫЛА ВОЙНА

Лоцман лежал на узкой катерной койке, укрытый ватником, и смотрел, как в круглом иллюминаторе вспыхивают синие и жёлтые солнечные зайчики.

За бортом, казалось совсем рядом, у локтя, бормотала, булькала вода. Койка чуть-чуть покачивалась.

Лоцман уснул.

Ему опять приснилась война. Дымные пароходы в таллинском порту. Жена с дочкой на палубе парохода. У дочки в руках была красная плетёная корзинка. Отдали швартовые, пароход развернулся и отошёл от причала. Сотни рук заметались в воздухе над чёрным пароходным бортом. Среди них мелькала - не угадать какая - рука жены и светилась поднятая над головами красная корзинка. Пароход уходил в Ленинград. Вдруг завыли сирены. Отчаянно затарахтели зенитки. С запада, прячась в облачных полосах, на город плыли вражеские самолёты.

Пароход отчаянно задымил и поспешил к другим кораблям - военным - под прикрытие их орудий.

Прохор Петрович стоял, прижавшись спиной к бетонной стене склада, и смотрел, как мечется по палубе красная корзинка...

– Прохор Петрович!
– раздался голос. В каюту просунулась голова матроса.
– Вас в порт вызывают, к начальству!

"Опять уговаривать", - подумал Прохор Петрович, снял со стены фуражку, натянул ватник и вышел на палубу.

КАТЕРА

Начальник сидел за большим пузатым столом и вертел в руках толстую зелёную авторучку.

– Вот и ты!
– сказал начальник и кивнул.

Прохор Петрович остановился перед столом.

– Как здоровье?
– спросил начальник.

– Ничего.

– Вот, вот... только что ничего: Дело есть срочное. Не знаю, как с тобой и быть.

Прохор Петрович пожал плечами. Он мял в руках фуражку с гербом, смотрел на зелёную авторучку и думал: "Сейчас опять начнёт про берег..."

– Проводка есть одна. Срочная, - сказал начальник и поскрёб пальцами лысый выпуклый череп.
– Катера в бухту Надежда провести надо.

– Раз надо...
– сказал Прохор Петрович.

– Военные катера. Народ там молодой; винты тонкие, сидят глубоко. Наломаете дров - всем отвечать...
– Начальник поморщился и махнул рукой. Ладно! Всё равно: все лоцмана в разгоне - идти надо тебе... Стареешь, Прохор Петрович, стареешь! Вон глаза - как углем обведены... В Надежду вход-то теперь по-новому: от буя рекомендуется поворот влево. Обмелело там. Ну, иди!

...Катера подошли ночью.

По узенькому трапу Прохор Петрович поднялся на борт головного.

На мостике, рядом с рулевым и сигнальщиком, стоял молодой лейтенант.

– Лоцман?
– спросил лейтенант.

– Лоцман.

– Отходим!

Позади Прохора Петровича послышалось сопение, трап подпрыгнул.

– Это ещё что такое?
– спросил лейтенант и посмотрел в темноту. Вахтенный, не пускать собаку!

– Медведь тут, товарищ лейтенант!
– крикнул вахтенный.

– Какой медведь? Гнать его!

Прохор Петрович, не говоря ни слова, повернулся и пошёл по трапу назад.